Йошт ощутил соленый вкус на губах. Он спешно смахнул предательски скользнувшие слезы, пробежался взглядом по корчме, остановился на корчмаре, что деловито протирает оловянные кубки и при этом напевает в усы какую-то простенькую веселую мелодию.
…И Борята так бы и ковал свои гаденькие заготовки, в награду получая лишь оплеухи брата и отца, – Йошт силился улыбнуться, но лишь нелепо скорчился, будто глотнул уксуса.
– …Но мстить никто из славян не стал. – Йошт наконец отчетливо услышал слова Буса. Он остановился, медленно глотнул из деревянной кружки и продолжил: – Ибо мудрые волхвы решили, что око за око вряд ли принесет мир и без того обескровленному славянскому народу.
– Хм, твои слова очень похожи на слова христиан, – коротко проговорил купец Халим.
– Христиане? – вдруг переспросил Бус. – Я слышал, что за морем живут эти христиане, также знаю, что они чтят какого-то особого бога… Но кто они на самом деле?
– Хм, ты меня удивляешь, молодой ксенз русов, в наших странах они давно уже живут среди людей. Некоторых даже можно встретить среди купцов. Однако Христу поклоняются – или, как они сами говорят, верят, – в основном крестьяне и рабы.
– Это я тоже слышал, но кто они? Наверняка ведь они не похожи на других…
Халим негромко засмеялся.
– Есть правда в твоих словах. С виду – обычные люди. Но внутри… – Купец вдруг осекся, его взгляд скользнул по Бусу, будущий князь русов чуть напряжен, будто готов с жадностью ловить каждое его слово. – Внутри они особенные. Но какие и кто именно – этого словами передать невозможно. Прости, князь… Всего лучше будет посетить их земли. Ведь тебя и их разделяет только море.
– Ты предлагаешь плыть к ромеям?
Халим картинно развел руки в стороны, на его лице почти неподдельное недоумение.
– Кто я, чтобы предлагать тебе – будущему князю великой Русколани – плыть куда-то?
Бус улыбнулся, купец с Востока тоже ответил ему улыбкой. Но добавил уже серьезно:
– Но если все-таки решишься ехать…
– Решусь!
– Так вот если решишься посетить ромеев и посмотреть, кто такие христиане, то я вынужден тебя предупредить об опасности. Будь осторожен, ксенз.
– Ты полагаешь, мне есть чего бояться у ромеев? Но они не враги нам, русам. Да и ограбить или напасть на меня, как ты, наверное, смог убедиться, не так-то просто.
– Знания, – твердо произнес Халим. – Некоторые знания будут похуже клинка убийцы или дубинки грабителя. Знания христиан обладают притягательной силой. Я и сам там несколько лет провел, занимаясь торгом. Но вынужден был перебраться сюда, в Оливию.
– Неужели христианство помешало? Прости, но трудно поверить, чтобы ты, Халим, убоялся этого учения.
В ответ Халим грустно улыбнулся, по его лицу на мгновение пробежала тень.
– Их учение обладает силой. И силой разрушительной – если окажется не в тех руках… – Халим поднялся из-за стола, встал и Бус. – Прощай, Бус из рода Белояров, ксенз русов. Пути наши разные, но замысловатые петли дорог наших иногда могут пересечься, как говорят у меня на родине.
Купец поклонился и, заложив руки в рукава, направился к выходу, деревянный настил под его шагами отзывается легким поскрипыванием.
– И тебе здравия! – вслед Халиму проговорил Бус. Задумчивый взгляд будущего князя Русколани еще долго всматривался в темноту входного проема корчмы.
Йошт с интересом рассматривает Буса. Чудаковатый этот князь, если не врет, конечно, думает венед. Этот, с тряпками на голове, бросился на него с кинжалом, а тот лишь улыбается в ответ. Вот так не углядишь – и ведь прикончат бедолагу.
Венед ощутил, как на его плечо опустилась тяжелая, шершавая от мозолей рука. Йошт резко повернулся – в глазах решимость, тело готово стремительно бросится на врага. Но карпенец тут же выдохнул с облегчением. Перед ним стоит один из охранников руса, кольчуга крупными кольцами выпирает сквозь льняную рубаху.
– Оборонил князюшку нашего как надо… Если б не ты – не поспели бы, – одобрительно произнес воин. – Способный ты малый. Подучить тебя маленько, и цены тебе не будет. Айда к нам, в дружину?
Йошт оторопело глянул на бывалого ратника, часто закивал.
– Добро… – довольно пробасил старший охраны Буса Белояра и неслышно удалился.
Йошт перехватил благодушный взгляд молодого князя, тот кивнул, заключил мягким голосом:
– Вот и славно! У меня рук всегда не хватает. А нужных – так тем паче.
Бус по-дружески хлопнул венеда по плечу и направился в сторону выхода.
Йошт ошалелым взором смотрит ему вслед. В голове роятся мириады мыслей.
– Эх, жаль тятька не дожил, – подумал огорченно венед. – Наконец-то признал бы, что от меня толк все-таки есть.
На глаза вчерашнему безусому отроку из далекой Карпени, а теперь молодому гридню навернулись слезы.
28
Тагулай раскачивается в седле коротконогой лошади и зевает во всю глотку. Ночь спал плохо – в полночь зарядил дождь и кончился только к утру, и теперь советник гуннского хана ерзал в седле, пытается сбросил опутывающий липкий сон. Не дай бог уснуть и упасть с лошади при всех…
Дорога – сплошное месиво. Тонконогие жеребцы гуннского посольства буквально увязают в коричневой жиже. Тагулай горестно подумал, что, пожалуй, лучше на русов войной идти в хорошую погоду. Иначе… Иначе летучая гуннская конница просто завязнет в этой, бес ее б побрал, грязи!
Прошло уже несколько дней с тех пор, как они проехали огромный каменный столб-изваяние. Там же разделились с Тильхом – тот тенью растворился в тумане. Он должен проникнуть в Кияр первым.
Тагулай вспомнил надпись на том пограничном столбе: «Здесь начинается земля русская – искони во владении союза славян…» «Ну, это ненадолго уже», – злорадно подумал тогда Тагулай и плюнул с раздражением на столб-изваяние. Первым делом снесет этот столб! Чтоб и напоминания не было… Прошло несколько дней, а лишь изредка попадались веси да поселения антов, словенов и берендеев. Когда же Кияр? «Да, большая земля у русов, – подумал зло Тагулай, – зачем она им? Всю ведь не вспашут!»
Наконец по сторонам из редких перелесков и высокой травы один за другим вырастают славянские дома. Снаружи неказисты – невысокие, глинобитные, на крыше прелая солома. Но советник хана знал – дома русов внутри просторны и удобны – каждая сажень и вершок сотворены с пользой. К тому же жара, холод и особенно пронизывающий ветер им нипочем. Если б эти жилища не принадлежали мерзким урусам, подумал советник, приказал бы племени селиться в точно таких же шатрах из глины и дерева.
Дальше отдельные домики сбиваются в кучки, вдоль них все чаще появлялись плетеные заборы, за ними теснятся домишки поменьше. Там люди не живут, вспомнил Тагулай, но селят разную скотину. Из некоторых построек доносится шипение и перестук молотов. Советник гуннского хана поморщился – в нос бьет острый запах жженой кожи и железа.
