— Сколько их было? — спросил Джона.
— Один драккар, человек тридцать-сорок, — ответил он. — Рыбаки вовремя заметили их и предупредили меня. Как только я с лучниками вышел на берег, гэлы сразу развернули драккар и поплыли к противоположному берегу Ди.
— Они с Мэна? — задал я вопрос.
— Нет, — уверенно ответил Джон.
Я не стал спрашивать, на чем базируется его уверенность. Наверняка ответит, что сразу видно, что драккар не с Мэна. Это для меня все суда такого типа, так сказать, на одно лицо, а местные четко различают, какое откуда. Да и вряд ли бы на нас напали мэнцы. Они — союзники короля Шотландии, следовательно, и наши. Значит, приплыли с Гебридских островов или прилегающих территорий. Туда и вернутся с добычей. Могут пройти вдоль английского берега, а могут и вдоль ирландского, но обязательно окажутся в Северном проливе.
Тони заменил подгнившие доски, проконопатил щели и собрался было просмолить корпус шхуны. Пришлось ему на время отложить эту операцию. В рейд я взял сорок лучников. Половину составляли те, кто отходил в школу всю зиму и научился читать, писать и считать. Эти знания, конечно, меткости в стрельбе из лука не прибавили, но надо было поощрить повышение образовательного уровня подрастающего поколения.
Дул западный ветер силой баллов шесть. Мы шли курсом полный бейдевинд левого галса. Остров Мэн обогнули с востока. Затем взяли круче к ветру. В Северном проливе легли в дрейф ближе к ирландскому берегу. Ветер потихоньку сносил нас к шотландскому. Ночью встали на якорь. Драккары по ночам не ходят. Утром снялись с якоря и перешли к ирландскому берегу и опять легли в дрейф.
Гэлы появились на третьи сутки нашего дежурства. Я уже подумывал, что упустили их. День был солнечный и ветреный. Драккар шел вдоль ирландского берега на веслах и с поднятым прямым парусом. Увидев дрейфующую шхуну с убранными парусами и без признаков жизни на борту, сразу повернул на нее.
У драккара был высокий прямой форштевень, к вершине которого крепилась голова мифического чудовища с нарисованной открытой пастью, полной треугольных зубов. Это была не драконья голова, а странная смесь медвежьей и акульей. Парус был сшит из грубой ткани и шкур. Куски шкур располагались по краям. По пятнадцать весел с каждого борта. Гребли слажено и быстро. Хорошие гребцы могут в течение примерно часа развивать скорость до семи узлов. Рабочая скорость — около четырех. Драккар сидел глубоко. Значит, идут с добычей. Видимо, решили, что взяли мало. Жадность — движитель прогресса, но только до тех пор, пока не превращается в самоцель.
Лучники встали из-за фальшборта по моей команде, когда драккар приблизился примерно на кабельтов. Он так хорошо разогнался, что первое время, несмотря на то, что часть гребцов была перебита, продолжал нестись вперед. Постепенно скорость его начала угасать. Гэлы побросали весла и попытались спрятаться за щитами. Они не знали, что щиты не спасут. Точнее, те, кто знали, спрятались под палубу или легли у самого борта. Ответного огня не вели. Из луков гэлы, за редким исключением, стреляли плохо, поэтому редко ими пользовались. Драккар, потеряв ход, замер метрах в пятидесяти от шхуны, начал разворачиваться бортом к ветру. Парус громко захлопал.
Молодые стрелки остались на фор— и ахтеркастле, а опытные матросы подняли фок. Шхуна повернулась в сторону драккара и медленно приблизилась к нему. «Кошками» зацепили борт вражеского судна, подтянули к шхуне. В это момент гэлы решили использовать свой последний шанс. Их командир — краснолицый рослый мужчина в железном овальном шлеме и кольчуге с короткими рукавами и датским топором в руках — отдал приказ, и оставшиеся в живых бросились на абордаж. На борт шхуны переступил всего один, проткнутый стрелой, которая попала в левый бок чуть ниже ребер и вышла с правого в районе таза. Превозмогая боль, гэл без головного убора, со всклокоченными густыми, русыми волосами и длинными, волнистыми, словно завитыми, усами поднял двуручный топор с наточенным острием — и в этот миг Джон ударил его в грудь копьем.
Лучников-новичков, чтобы привыкли к крови, послали добить раненых гэлов, снять с них одежду и выбросить трупы за борт. Добычи гэлы взяли много, но дешевой. Ограбили, видимо, пару деревень, из которых крестьяне успели убежать, унеся все ценное. В середине драккара лежали сваленные вперемешку мешки с зерном, недоеденные куски свиных окороков, одежда и одеяла из грубой ткани, головки сыра, кувшины и щербатые миски, бочонки, наковальня, молот и пара клещей, медный светильник…
Мои матросы опустили парус на драккаре, завели на него буксир. Обратная дорога заняла два дня. Добыча гэлов, их одежда и оружие были поделены между лучниками. Мы с Джоном взяли свои доли из денег, полученных от продажи захваченного судна. Оказывается, гэльские драккары в цене. За этот мы получили тридцать два фунта серебра. Купил Джек. Драккар будет у него пятым судном. Подозреваю, что его потомки добьются в Англии большего, чем наследники рыцаря Джона, брата-близнеца.
26
В начале октября я отправился в Португалию. На этот раз взял с собой только экипаж и новых оруженосцев для себя, Нудда, Риса и Ллейшона. Теперь это были младшие сыновья, для которых Португалия могла стать родным домом. Своего старшего сына Ричарда оставил в замке Беркет оруженосцем кастеляна Тибо Кривого. Во время службы графу Честерскому они сдружились, насколько это возможно при разнице в возрасте лет в тридцать. Впрочем, богатые и знатные легко обзаводятся легкими друзьями.
Фион не слишком горевала по поводу моего отъезда. Живот у нее округлился, походка стала плавной и медленной. Фион мне говорила, что во время беременности по-другому видит мир: цвета становятся ярче, звуке четче, запахи резче. А муж, наверное, становится зануднее, назойливее, бестолковее. Нужное подчеркнуть.
Возле северо-западной оконечности Пиренейского полуострова я решил покрейсировать в надежде перехватить купца. На пятый день увидел судно. Оно оказалось моей бригантиной, которая работала на линии Лиссабон-Руан. Капитана Диого на шлюпке перевезли на шхуну. Он рассказал мне последние нормандские новости. Оказывается, несколько недель назад умер герцог Жоффруа, и Генрих теперь герцог Нормандии. Надо будет в следующем году заглянуть к нему в гости и принести оммаж. Летняя военная компания прошла неудачно для Генриха. Ему пришлось заключить мир с королем Франции, отдав Жизор и нормандскую часть Вексена, из-за которой и началась война. Знал бы я, что у них летом было так весело, обязательно бы приплыл в Нормандию, послужил Генриху верой и правдой. Глядишь, не пришлось бы ему отдавать Вексен.
В Португалии все было по-прежнему. Тиберий закончил строительство четвертой бригантины и начал пятую. Марк, Нудд, Рис, Ллейшон и Карим рвались в бой, чтобы стать еще богаче. Остальные фидалгу и кавалейру тоже были не прочь сходить за добычей. Король Афонсу занимался укреплением замков и городов и строительством монастырей, особенно на недавно захваченных территориях. Ходили слухи, что альмохады завоевали в Африке все, что там плохо управлялось, и начали большими силами переправляться на Пиренейский полуостров, чтобы дать отпор христианам. В то же время Альфонсо, король Испании, и Рамон Беренгер, принц Арагона, договорились, кто из них какие сарацинские земли будет захватывать. Так что слухи об альмохадах показались мне преувеличенными, но идти в поход на левый берег Тежу и проверять их мне не хотелось.
