Приемная короля Афонсу стала наряднее. На стенах новые гобелены из плотной ткани с вытканными на них подвигами короля во время захвата Сантарена и Лиссабона. На полу новые ковры, захваченные у сарацинов. На спинке трона появилась позолота. Писцов стало шесть. Да и сам король принарядился в парчовое блио, пурпурное, с золотым шитьем, поверх розовой шелковой рубахи. Темно-красные короткие штаны с чем-то типа золотых лампасов нависали над темно-коричневыми голенищами сапожек с золотыми пряжками в виде бабочек. И уверенности в короле стало больше. Наверное, уже забыл, что полтора десятка лет назад был всего лишь графом.
Король поприветствовал меня стоя, приобняв:
— Рад видеть тебя!
Значит, я очень нужен ему. Поскольку альмохады на нашей границе вели себя спокойно, неприятности подкинул, скорее всего, его кузен Альфонсо, называющий себя императором Испании.
— Я тоже рад видеть своего короля здоровым и богатым! — произнес я в ответ.
— Разве это богатство?! — отмахнулся он, садясь на трон и показав мне, что могу занять место справа от него, рядом с сенешалем Родригу де Коста. — У моего кузена весь трон сделан из золота!
— И на таком троне спокойнее сидится?! — шутливо спросил я.
— Это вряд ли! — с усмешкой признал король Афонсу и перешел к делу: — Не может он смириться, что я теперь независимый государь. Один из его вассалов, граф Фернан де Меланд, нападает на мои земли на востоке. Якобы эти земли принадлежали его деду. Кузен Альфонсо написал мне, что граф действует без его ведома. Если какой-нибудь из моих вассалов, у которого Фернана де Меланда разорил земли, накажет за нападение, я тоже напишу, что действовали он без моего ведома, — закончил Афонсу и сделал паузу.
Я правильно понял ее:
— Я готов это сделать, но у меня там нет земель.
— Сейчас будут, — сообщил король Афонсу и махнул рукой ближнему писцу, который начал выводить гусиным пером в уже составленной дарственной мое имя. — Их станет в три раза больше, если отобьешь у этого наглеца охоту нападать на мое королевство.
— Через неделю я выступлю в поход, — пообещал ему.
Вечером мы пировали. Я сидел рядом с Родригу де Коста. Королевский стол тоже стал богаче. Верхняя часть стола ела с серебряной посуды, нижняя — с бронзовой. Сенешаль, запивая крепким вином запеченного и щедро наперченного барашка, как бы между прочим спросил:
— Кто из твоих сыновей наследует графский титул? Ричард или Роберт?
— Ни тот, ни другой. Ричарду не нравится Португалия, а Роберту не походит ее климат. Первому достанутся мои английские земли, более сотни маноров. Уверен, что дедушка его жены, юстициар Англии, обеспечит Ричарда графским титулом. Роберт станет вассалом брата, бароном Беркет, — ответил я и продолжил, догадавшись, зачем был задан вопрос: — Графский титул, Сантарен, лиссабонские владения и еще кое-что получит Алехандру. Он здесь родился и вырос, ему здесь и править.
— Моей дочери недавно исполнилось тринадцать лет, подыскиваем ей жениха, — поставил меня в известность сенешаль короля.
— Поговорим об этом после похода, — сказал я.
В поход со мной пошли сотня рыцарей, две сотни копейщиков, две — лучников и полсотни альмогаваров. За нами шел обоз из трех десятков нагруженных доверху арб и стадо бычков и овец. Это король снабдил нас провиантом и вином, пообещав прислать еще, если поход затянется. Путь наш пролегал по долине реки Мондегу, мимо Эштрелы — самой высокой горы Португалии. Земли здесь менее плодородные, чем в долинах на побережье океана. Больше виноградников, оливковых рощ и пастбищ, чем пахотных полей. И народа намного меньше. При нашем приближении жители деревень разбегались. Оставались только старики и старухи с темно-коричневыми, морщинистыми, угрюмыми лицами, которые суровыми взглядами провожали мой отряд. Убедившись, что грабить не будем, жители возвращались и, если мы останавливались в деревне на ночь, пекли нам хлеб из выданной королем муки. Заодно и сами наедались хлеба досыта. Я не жалел провиант, был уверен, что воевать долго не придется.
Подаренные мне деревни были разграблены и сожжены, как бы давая мне право на мщение. Они не имели никаких укреплений. Захватывали деревни без труда и, уверен, без потерь. Дома были сложены из плохо обработанного камня, поэтому сгорели только крыши и деревянные детали. Между обгоревшими руинами бегали одичавшие собаки и кошки, которые, увидев нас, сразу прятались. На улицах и во дворах валялись человеческие скелеты и отдельные кости, обглоданные хищниками. Заметил и несколько детских скелетов. Рыцари поработали. Настоящие рыцари.
Мы занялись такой же работой на вражеской территории. Деревни по ту сторону границы ничем не отличались от расположенных в Португалии. Даже лица у крестьян были похожи — изможденные, морщинистые, угрюмые. Я запретил сжигать дома и убивать людей. Только грабили.
Граф Фернан де Меланд появился, когда мы грабили пятую его деревню, расположенную неподалеку от замка. Это было прямоугольное каменное сооружение метров пятьдесят на тридцать, с четырьмя угловыми башнями и одной надворотной и квадратным донжоном высотой метров двенадцать, который был частью стены, расположенной напротив ворот. Стоял замок на острове, омываемом бурной горной речушкой. Она разделялась на два рукава выше острова, а ниже его снова сливалась в одно русло. Вдоль реки по ущелью проходила дорога, соединявшая две долины — ту, что мы сейчас грабили, в которой было семь деревень, и другую, которая была намного длиннее и шире. Как догадываюсь, граф спешил не столько на помощь своим деревням, сколько волновался за замок. Кто владел замком, тот контролировал проход в соседнюю долину, где, по словам альмогаваров, находились основные владения Фернана де Меланда.
Мы встретились на полях и пастбище рядом с ограбленной деревней. У графа, включая присоединившийся к нему гарнизон крепости, было около двухсот рыцарей, сотни две легкой конницы, альмогаваров, возможно, родственников тех, что пришли со мной, и человек пятьсот пехоты, в основном копейщиков. Рыцари встали на правом фланге, легкая конница — на левом, а пехота — в центре. Строй получился раза в полтора шире моего. Охвата с флангов я не боялся, потому что там стояли наши арбы. Мои рыцари и альмогавары заняли позицию позади пехоты, которая состояла из двух шеренг копейщиков и двух — лучников. Между копейщиками и лучниками были вкопаны острые копья, которые, надеюсь, противник пока не заметил.
Я предполагал, что придется сразиться на поединке с каким-нибудь отчаянным парнем, но испанцы не переняли дурную сарацинскую привычку. Им, видимо, больше нравилось нападать толпой на одного. Увидев, что нас почти в два раза меньше, Фернан де Меланд сразу отдал приказ к наступлению. Пронзительно пропела медная труба, и все испанское войско пошло в атаку. Альмогавары скакали вровень с пехотой, а вот рыцари вырвались вперед. Строй «свинья» сразу распался, задние рыцари стали с боков обгонять первые шеренги, растекаясь в стороны. Они так спешили показать свою удаль! Особенно заторопились, когда увидели, что мои копейщики по сигналу рога начали отступать. Решили, что враг побежал. Их даже не смутил вид вкопанных копий.
