– Здесь проверяем? – Вадим обернулся к болтунам.
На площадке две квартиры, но лучше сразу с верхнего этажа начинать – третий более обещающий, хотя и отсюда часть лагеря может просматриваться…
…Вместо ответа Мезина вскинула винтовку, едва не задев стволом лейтенанта по лицу, одновременно оттолкнула мальчишку вниз. Спирин с опозданием услышал тихий скрип – открывалась одна из квартирных дверей. Вадим вскинул автомат – черт, чуть не выстрелил…
Пожилая женщина открытой ладонью перекрестилась на ППС, оглядела Вадима, подняла бровь на стоящую на одном колене Мезину, неодобрительно поджала бледные губы…
– Czy babcia? – спросил снизу Анджей.
– Bandyci ukraiсscy, – одними губами произнесла полячка и указала сухим пальцем в потолок.
Дверь так же бесшумно закрылась.
– Вот, не все так плохо, население нас поддерживает. – прошептала Мезина и поинтересовалась у мальчишки: – И що с гранатою будем робити?
Анджей держал в одной руке «колотушку», другой уже натянул шнур с кольцом.
– Так зазжучу. В дзверь.
– Снайпер. Видскоче и пана поручика подшибет.
Мальчишка хмурился. Вадим, догадываясь, что о тормозных «поручиках» будут вспоминать в последнюю очередь, прошептал:
– Вы с гранатометанием не спешите. Я не совсем понял, кто там наверху?
– Есть мнение, что там нехорошие люди, на войне лаконично именуемые «врагами»…
Дверь на верхней площадке имелась единственная – опять что-то вроде местного аналога мансарды. Выглядела дверь довольно крепкой. Вадим в принципе знал о действиях штурмовых групп очень многое. Можно подорвать дверь тротиловой шашкой, можно связкой гранат. Но оперативно-техническое средство «Импульс», изделия «Питон» и «Ключ», да и иные достижения цивилизации исключаются по понятным причинам. Спецлом и модифицированная кувалда тоже пригодились бы. Или, рассчитывая на эффект внезапности, грубо выбить дверь, ворваться, надеясь на бронежилеты… Сначала нужно спуститься вниз, предупредить бойцов – двое автоматчиков дежурят снаружи у двери подъезда…
– Лейтенант, у меня кое-какой опыт по этой части, – прошептала Мезина. – Нам бы войти помягче, поговорить, расспросить, чего они здесь сидят. Позволишь попробовать?
Спирин кивнул. И зачем она спрашивает? Вроде бы даже всерьез. Даже если о Мезиной наполовину врут, у нее спецназовского опыта на порядок больше. Хотя если от нуля считать, все будет «на порядок»…
Мальчишка метнулся вниз, предупреждать бойцов. Мезина тоже на миг исчезла, но тут же вернулась с несколькими пожелтевшими газетами, прихваченными среди хлама этажом ниже. Осторожно смяла в комки:
– Устарела пресса. «До перемоги». С фоткой, хм, «Райхсфюрер СС Гимлер слухае пояснень боэвих вправ на карти». Юмористы… Серники дайте кто-нибудь…
Спирин полез за спичками, воительница пока шептала – ставила задачу мальчишке.
…Газеты разгорелись, Мезина подождала, принялась затаптывать, разбрасывая недогоревшие хлопья сапогом. Лестничная клетка наполнилась дымом.
– Ой-ой-ой! – громко сказала сержант. – То пожежа!
– Запалилось! Поджар! – тонким голосом поддержал Анжий. – Води!
Мезина, сложив руки рупором, поохала, обращаясь к темной нижней лестнице, и метнулась вверх. Через секунду с топотом взбежал Анджей, заколотил в дверь:
– U was swieci? Dym skad?
Мезина пригнулась в узком простенке: в руках самозарядка, пистолет почему-то вынут из кобуры и примитивно лежит у сапога.
– Pali siк! Gdzie siк pali?! – надрывался мальчишка, колотя кулаками в дверь, – в правой руке у него был штык, и разнотонные удары грохотали на весь подъезд…
Лязгнул засов. Мезина отшвырнула мальчишку и ударила прикладом в приоткрывшуюся щель – снизу вверх, коротко и очень сильно. По звуку не промахнулась – словно в чурбан окованный приклад врезался…
…Кажется, выпущенная из рук винтовка еще не упала на пол, а Мезина с подхваченным пистолетом нырнула в дверь – очень низко, почти на четвереньках…
…Прыгая по ступенькам к двери, Вадим видел, как падал подсеченный сержантом человек: подлетели вверх ноги в галифе и сапогах, рухнул с тяжким грохотом. Дальше, в глубине квартиры, что-то происходило – стукнул одинокий пистолетный выстрел, заскрипело, словно заваливался огромный шкаф…
В двери Спирин столкнулся с Анджеем, подхватившим самозарядку. Пропихнулись в коридор…
– Держи его! – рявкнул Вадим, указывая на лежащее под сбитой вешалкой тело, и рванул в глубину квартиры…
Нет, уронили не шкаф – это стул вдребезги разлетелся и стол опрокинулся. Из-под круглой крышки стола торчала пара ног и рука – замерла, вытянувшись к откатившемуся автомату. Второй человек лежал ближе к окну, держался за лицо, – этот, судя по корчам и стонам, был еще жив. Мезина вышла из соседней комнаты:
– Здесь пусто.
Екатерина, держа наготове ТТ, ловко подцепила ногой и вернула в цивилизованное положение довольно массивный стол:
– Увы, неопознанный гражданин проявлял нездоровую склонность к применению автоматического оружия. Вследствие чего умер.
Мезина оказалась совершенно права – пулевое отверстие на лбу кудрявого парня располагалось чуть левее середины – обычно с такими дырочками в черепе не живут.
– Що то есть? – спросил Анджей от входных дверей – мальчишка изо всех сил упирал ствол самозарядки в спину лежащего человека. Тот был без сознания.
Вадим подумал, что о Мезиной не так уж много привирают. Кумулятивная молния Перуна, а не баба.
Катерина ласково постучалась сапогом в бок стонущей жертвы:
– Жив? Ну-ка, что там, в обывательских чуланчиках-карманчиках?
В «чуланчиках» оказалось прилично: на телах, живых и мертвых, нашли два револьвера и парабеллум, гранаты. Анджей с восторгом сносил оружие на стол: трофейный автомат немедленно навесил на шею, но арсенал все увеличивался. Еще один автомат, две винтовки – одна изуродована кустарной переделкой в карабин. Патроны в пачках и россыпью, две матерчатые ленты к «максиму». Самого пулемета, правда, обнаружить не удалось. Зато Анджей отыскал кортик: в ножнах с финтифлюшками, с отделанной костью рукоятью и бронзовой гардой – оружие немыслимой красоты и бесполезности.
– Гм, это что ж за хозяева такие предусмотрительные? – вслух размышляла Мезина, словно мешки сволакивая связанных пленников «до кучи». Трещали, отрываясь, вороты рубах, взвизгивали пружины продавленного дивана: все трое оказались сидящими на дряхлом предмете мебели – мертвец полулежал посередине, исподлобья смотрел в потолок. Убитый выглядел самым благопристойным – один из его товарищей пускал красные слюни и тщетно пытался выплюнуть осколки зубов. Другой запрокидывал голову – из сломанного носа обильно текло, на светлой рубахе уже широченная манишка заалела.
