– А мой отчет кто сопроводит «правильным комментарием»? – поинтересовался Коваленко.
– Ставим формулировку «в связи со сложившимися обстоятельствами и необходимостью выемки медицинского архива «Horfkucuck» свидетель был переброшен непосредственно к полигону немецкой полевой группы».
– Що? Какой архив? Откуда?
– Архив скромный, – призналась Катрин. – Но подлинный. Передам через Виктора Ивановича.
– У тебя их архив?! – изумился Женька. – И ты молчала?
– Что это я молчала? Была такая версия, обсуждалась.
– Это с Попутным, что ли? – разозлился Коваленко. – Ты с кем работаешь? С ним или с нами?
– Я с вами немцев ловлю. А научно-политические вопросы решаются по иной линии. Что, на мой взгляд, довольно логично.
Помолчали. Логика у изворотливой старшей сержантки, несомненно, наличествовала. Но по сути было несколько обидно.
– Вы чего, ребята? – пробормотала Катька. – Ну, невозможно же все сразу объять. У вас активная оперативная работа, горячая фаза, самая передовая, можно сказать. А мы с Витюшей пытаемся связать концы с концами. С прицелом на отдаленное будущее.
– Пакостная ты баба, Катерина. Двуличная, – в сердцах сообщил Коваленко. – Прямо как некоторые, только что упомянутые.
– Не спорю. Циничные мы.
– Ты хоть бы про те документы нам сказала, – сумрачно упрекнул Женька.
– Да я откуда знала?! Одни догадки были. Десять минут назад парень это подтверждение накашлял. Мы ту тетрадь прочесть не могли. Мне ее передали с лаконичной сопроводительной запиской. Рукописному артефакту восемьдесят с лишним годков, он мок и высыхал фигову тыщу раз, и мы лишь несколько слов расшифровали. У меня команда хорошая, грех жаловаться, но на идиш никто почему-то не читает. И связать содержание тетради со здешними бурными событиями было трудновато – мне, знаете ли, не каждый день из Отдела сводки опускают.
– Иди ты к черту, Катерина. И парня забирай. Если ты на Попутного ссылаешься, что я сделать могу? Приоритеты я помню, хер с вами, – Коваленко попытался встать, закряхтел.
– Да что за суета? – заворчала Мезина. – Что случилось-то? Придет в себя парень, вызовете на допрос. Геморройное, конечно, дело, но мы сделаем, перебросим к вам. Ладно, пойду, скажу, чтоб готовился. Поддержать его должно…
– Да иди. Его как вообще-то зовут?
– Петр Грабчак. Под Киевом он до плена воевал, – Катрин подхватила винтовку, ушла.
– Опять Грабчак какой-то, – вздохнул майор, поудобнее устраивая ногу.
– Их тут, этих Грабчаков, что у нас Ивановых, – заметил Женька. – Ты не нервничай. Ее-то уж точно наша медицина вытащит, там без всяких фокусов, точно по их профилю…
Понятно, вовсе не о многослойной Мезиной начальник Отдела волновался. Оттого и вернуться в «ноль» спешил. И боялся вернуться.
Санбат. Петро Грабчак. Ранбольной. Перед рассветом.
Серело небо за окном. После укола стало лучше и кашель не так доставал. Петро посмотрел на эмалевую посудину – нахаркал-то сколько, кто убирать-то будет? Белье дали не новое, но чистое. Только размер сильний, запутаться можно. Ничего, придет в себя Грабчак. Утром позавтракать дадут, не кашкой разведенной, а по-настоящему.
Андре и других жалко. Чуть-чуть ведь дотерпеть друзьям оставалось. Старшина сказала – никто не выжил. Может, ошиблась? Резкая девка, такой не до мелочей, все по херу.
Об Озере она откуда-то знает. Неужели дошли десантницы? Спросил – сказала, что не знает наверняка, уточнять нужно. Из СМЕРШа она, теперь долго спасенного допрашивать будут…
За дверью забубнили – худосочная военврач-дежурная возмущалась.
В дверь влезла сержант-контрразведчица, оглядывая, отрезала:
– Отстаньте, товарищ лейтенант. Оружие оставлять не имею права – винтовка именная, с секретным отводом пороховых газов.
Подмигнула пытавшемуся сесть Грабчаку:
– Не спишь? Тогда сразу переходим к делу. Есть предложение направить тебя для прохождения реабилитации и дальнейшего укрепления тылового обеспечения. Убудешь в особый район.
Петро кашлянул:
– То куда, а? Я бы подлечился, да на фронт. Должен я немцам.
– Понятное дело. Но война идет к концу, а тебя все одно комиссуют. Не боевая у тебя нынче морда и телосложение – не веришь, в зеркало глянь. Уж как-нибудь без тебя Красная Армия фашиста добьет. А так при деле будешь, тем более условия на заставе тебе знакомые.
– То що? – обмирая, прошептал Грабчак.
– То самое. Район Амебер-озера. Не то чтобы совсем рядом, но те самые края.
…Кашлял Петро долго, в миску сплевывая, рот полотенцем утирал. Запачкал вконец. Сержант терпеливо ждала, прореху у себя на колене наспех стягивала.
– Там що, наши уже есть? – наконец, успокоил дыхание Грабчак.
– Наши везде есть. Хотя и немного. Врать не буду, работы полным-полно, условия чуждые, специфические. Практически партизанские. Но подлечиться дадим, дальше от тебя зависит.
– Я що… Я б пошел. Только, может, загнусь я вскорости…
Светловолосая сержант усмехнулась:
– Кладбище там тоже есть. Хорошее, спокойное, с видом на реку.
– Раз с видом…
Засмеялась:
– Всё, боец, поступаешь в мое распоряжение. Отдыхай пока, сейчас оформим и двинемся. Потерпеть в дороге придется, потом полегче станет…
Петро лежал с закрытыми глазами, слушал, как перепираются с врачихой – та казенную шинель давать не хотела. Сержант, ворча, писала расписку от лица СМЕРШ…
Господи, неужели вернуться доведется? Прямо туда, под небо необъятное, под глаза обеих лун? Вдруг Анни найдется? Или хоть похоронить ее по-человечьи. Под тем небом и правда могилы добрие.
…Кое-как доплелся до машины Грабчак. Шатало, кашель душил. Лейтенант с перевязанной рукой и мальчишка-партизан помогли забраться в кузов странной кургузой полумашины. Петро сел на шинель. Сержант сунула промасленную телогрейку:
– Накройся. Терпи, тут недалеко.
– Мне бы письмо батькам написати.
– Напишешь-напишешь. Вот товарищ лейтенант переправит…
Затарахтел мотор. Петро смутно слышал, как вполголоса лейтенант и мальчишка обсуждают, что «прочумався малость доходяга». Сержант сидела сзади, смотрела в мелькание рассветной дымки, держала наготове свою самозарядную винтовку. Снайпер она, наверное. Может, они там, у Озера, разведшколу обустраивают?
…Видать, задремал малость Петро, поскольку короткое «Немцы!» как молотом по темени стукнуло…
Город Львов. Где-то между улицами Гданьской и Власна Стриха Опергруппа/младший лейтенант Земляков. 5:25
…Приглушенно урчали двигатели, лязгали гусеницы – короткая немецкая колонна двигалась вниз по спуску, и Женька очень надеялся, что «виллис» немцы не успели рассмотреть. Удирал джип опергруппы задним ходом, остолбеневший Анджей целился из автомата в бесформенную бронемассу головного танка. Как бы не нажал спуск мальчишка…
