– Молодой ты ще, Женя, – снисходительно улыбнулся ефрейтор. – Отож, не всё зришь.
Женька, собирая вычищенный «токарев», кивнул – ладно-ладно, пусть «молодой», оно тоже неплохо. Время солидностей донабирать еще придет. Если позволят Психа и прочие сложности нашего крупно нарубленного бытия. А пока хотелось товарищу Землякову спать и жрать. С обедом можно и подождать, а глаза так и закрывались…
Пока оружейники-философы стволами занимались, начальство закруглилось с передачей документации. Процедура блюлась тщательно: акты передачи подготовили, предварительными служебными записками обменялись. Капитан Попов волновался: все же впервые столь специфические бюрократические вопросы решать приходилось. Останется подшитым в архивах, и если что не так… Впрочем, еще на сутки-двое оставался в распоряжении куратора «контактной группы» скучающий в санбате майор Коваленко – будет время бумаги подправить и рабочие вопросы уточнить.
Женька сдал по акту бронежилеты – свой передавать было стыдновато – уделал за краткий срок защитную амуницию, будто год не снимал. Зато полегчало товарищу Землякову: без арсенала, с легенькой полевой сумкой – хоть взлетай. Несколько отягощал совесть контрабандный штык-нож, завернутый в старое кожаное голенище и припрятанный под гимнастеркой на переводческой пояснице. Ладно, не в первый раз.
Штурмбаннфюрер Визе мирно спал – дозу снотворного ему в кашу тщательно отмеряли, избежит нехороший доктор лишних волнений. Марчук проверил связанные запястья эсэсовца – готов багаж.
– Ну, товарищи, будем ждать вестей, – капитан Попов пожал оперативникам руки. – Успеха вам, гладкой дороги.
От помощи уходящие товарищи отказались, подхватили посапывающий живой груз, понесли подальше от строений. Дождик кончился, но землю слегка развезло.
– Тяжелый, мерзавец, – удивлялся Спирин, волокущий пленника под одну руку.
– Это в нем знания золотые, – успокаивал капитан Марчук.
Женька, которому достались ноги трофея, помалкивал. Спать хотелось практически непреодолимо. И как в таком состоянии Прыгать? Занесет в какой-нибудь вневременной диванный тупик…
Под прикрытием кустов опустили груз на влажную землю.
– Итак, товарищи офицеры, как с состоянием и готовностью? Лишнее снимаем, психологически сосредотачиваемся. Що у нас с лишним? – Марчук подозрительно смотрел на подчиненных.
Пришлось признаться в контрабанде. У Вадима, кстати, тоже оказался заначен редкостный егерский нагрудный знак.
– Как немовлятки, – возмущался исполняющий обязанности командира опергруппы. – И що с вами делать?
Женька объяснил, что по массе и иным физическим свойствам штык вполне допускается к перемещению. Пользоваться клинком вряд ли придется, но как сувенир проскочит…
– Нет, разве это «мясницкий нож»? – критиковал Спирин, вертя сомнительный сувенир. – Вот как она, эта ваша-наша, переводила, а? Butcher – мясник, bayonet – штык. «Штык мясника» получается. И насчет баланса… Это смотря для какой цели. Ветки рубить действительно можно, но обычное мачете для дровозаготовок подходит лучше. Уши резать категорически неудобно, а фехтовать винтовкой с тяжеленной железякой на конце опять же не лучший вариант. Кстати, в рейхсвере бучеров вообще было немного, а в вермахте – исчезающе редкий вид. Использовались всякой нестроевщиной типа похоронных и трофейных команд. Нарваться на такой девайс в здешнем Львове все равно, что выиграть в Спортлото…
Все это было любопытно и весьма умеряло неизбежный мандраж перед стартом, но в сон несознательного переводчика тянуло уже попросту неумолимо. Марчук тоже потер глаза:
– Всё, ховайте цацки. Вам, в конце концов, виднее, вы опытные. Давайте двигаться. А то очнется наш саквояж поганый…
Чипы, сосредоточиться на картине периметра полевой-стартовой… Пошли…
Город Львов. Недалеко от площади Святого Юра. Отставной старший сержант Мезина. 17:30
Сидели под навесом портика, шпиль-ориентир торчал на виду, погода, правда, подкачала – опять дождик капал. И безделье ожидания угнетало. Катрин нашинковала яблоко помельче, но ел больной парень медленно, оставляя на мякоти розовые следы. М-да, с деснами у него паршиво и зубов некомплект. Тяжковато человеку будет. Если будет. Леди-сержанту приходилось умирающих видеть. Примерно так они и выглядят…
Катрин посоветовала:
– Ты осторожно. С голодухи вообще-то не рекомендуется, но ведь витамины. Как в целом-то?
– Хорошо, – прошептал Грабчак.
Держится человек. Это он молодец. Быстрей бы домой. Если бы знали, что так будет поджимать, можно было время рандеву поближе сдвинуть.
Связь… Что-то нужно с ней делать. У Попутного формируется коммуникационный центр, но там сложно: сам полковник пока на полулегальном положении, и афишировать активность центра преждевременно. Фельдъегеря Эльдорадо точны и бесстрашны, но они именно курьеры, принимать оперативные решения не могут. По объективным причинам, но тем не менее… По иным направлениям ситуация со связью еще сложнее, на местах сидят консулы без опыта, без общего понимания складывающейся обстановки. Да и посыльные с пакетами оттуда такие заявляются, что вздрогнешь. Хаос и броуновское движение. Тьфу, сейчас спецслужбы и дипломатия слились в этаком экстазе, что…
Все меняется пугающе скоротечно. Прыгают-мечутся по временам люди и нелюди, артачась и брыкаясь, скачет само напуганное время. Колбы песочных замковых часов исправно пустеют и наполняются, но это блеф и иллюзия. Понять и осознать общую ситуацию невозможно: непременно видишь еще этаж, еще слой или тысячу слоев… Торт-наполеон, липкий, крошащийся, бесконечный. И единственное, что спасает, – уцепиться за надежное: за друзей и родных, за свою землю, за надежные стены и оружие. По сути, смешные и хрупкие якоря, но иных нет и не будет. Демоны его знают, может, и всегда так было? Если не суетиться, если смотреть строго из своего окна – мир вполне стабилен…
Старый Мир накрывает, захлестывает волна. Отдел сделает все что может, и тупоголовая «Horfkucuck» сгинет. Ее раздавят в Пилау или Фишхаузене – вектор не ясен, пока равновероятны оба варианта. Шаг за шагом, цепь скоротечных операций, победа будет за нами. Потери… ну, куда же без них. Но воевать мы умеем и дело сделаем.
Сложнее с головами. С мозгами тех сапиенсов, которые твердо уверены, что мир им что-то должен. Айфон – забавная вещица. Но отнюдь не заменяющая человеческой памяти и инстинкта самосохранения…
…Екатерина Георгиевна Мезина осознавала, что к некоторым вещам относится предвзято. И к некоторым людям тоже. Ну, если кто абсолютно безгрешен, пусть зашвырнет в товарища старшего сержанта гранату своей фугасной святости.
…Тихонько жевал человек-скелет, смотрела на шпиль собора неспокойная молодая дама. А ведь сгинет здесь все. Была страна, пусть инфантильная, вздорная и противоречивая, но искренне единой страной себя считала, одним народом. Что несколько спорно, но они-то были уверены. О Психе думать категорически отказывались, повторяли, что «все буде добрэ». Понятно, упертые эти наши родственники просто донельзя. Но вдруг задумаются? Нельзя же отказывать в шансе.
