Она привычно крутанула кистью, словно пыталась намотать волосы на руку. Не иначе, имеет опыт драк на дискотеках. Сейчас рефлекс подвел — короткие волосы выскользнули, а я стукнул барышню лбом в переносицу.
Удар был грязный, и провел я его от души. А женщине, будь она хоть суперкаратисткой, справиться с мужиком непросто.
Пока барышня была в «отключке», я ее раздел. Не для того, чтобы попользоваться (а хороша, чертовка!), а в других целях. Куртка, к сожалению, не подошла, но блузкой обмотал чресла.
Саму «палачку» связал ее же колготками. Если верить рекламе — прочная штука! Дверь в кабинет удалось забаррикадировать с помощью столешницы, уперев ее в табурет, у которого, очень кстати ножки были вмурованы в пол. Осталось найти сотовый телефон, непременный атрибут хорошеньких женщин. При всем моем склерозе на цифры, некоторые номера я умею запоминать…
Между тем, брюнетка начала подавать признаки жизни. Застонала, открыла глаза. Судя по внешнему виду (кровь, набухающие мешки под глазами), сотрясение мозга ей обеспечено… Крепкая, однако. «Удар гоблина» не каждый мужик выдюжит.
— Идиот, — простонала она. — Нос сломал, дебил.
У брюнетки был совершенно нормальный голос. В том смысле, что голос обычной, хоть и травмированной женщины, а не комиссарши.
— А ты? Ножками машешь, пугаешь…
— Да ничего бы я тебе не сделала. Попугала бы и всё… А ты… Сволочь ты. Хоть и кандидат наук…
— Миленько… — хмыкнул я, прислушиваясь к шуму за дверями.
— Ты меня лучше развяжи. Иначе — хуже будет! — оживала дамочка прямо на глазах. — Я щас крикну, тебя по стенке размажут!
— Попробуешь орать — заткну рот трусами, — проникновенно произнес я. — Будешь трепыхаться — отымею тебя, как Бобик Жучку… Веришь?
Замолчала и зажмурилась. Значит, поверила. Все же, девушка небезнадежна. Можно бы провести беглый допрос, но о чём ее спрашивать, я не знал. Будем ждать.
Ожидание не затянулось. Минут через двадцать в коридоре раздались крики и прозвучала пара коротких очередей. Спецслужбы работать умеют.
— Капитан, ты живой? — донесся знакомый голос.
— Так точно, господин генерал! — бодро отозвался я, принимаясь за разбор баррикады.
Надо бы немного подождать. За дверью оказался не Унгерн, а один из бандерлогов. Громила, завидев на полу девушку, зарычал и кинулся на меня. Спасти могло только чудо…
Этим чудом стал генерал. От его удара здоровенный детина чуть не врезался в стенку. Хорошо, что не в меня. Стена прочней… А еще говорят, что наши генералы неспортивные!
— Да, Олег Васильич… — протянул генерал, осматривая кабинет. — Наделал ты шороха. Однако выкрутился. Да еще и пленника, виноват, пленницу захватил. Чем это ты ее? Табуретом? Он же… — не досказал генерал, озадаченно потрогав вмурованный в цемент табурет.
— Головой, — виновато протянул я.
— Молодец, господин капитан. А чего же ты девушку-то раздел? Не утерпел?
— Ага, — кивнул я. — Гормоны взыграли… Думал, успею.
— Шалун, однако, — покачал генерал головой.
— Так он кто? — раздался голос моей пленницы. — Капитан или кандидат?
— Вот неугомонная, — удивился я настырности девицы. — Тебе-то какая разница?
— Эх, Васильич… — по-отечески вздохнул генерал. — Девушка профи. Ее нацелили на кандидата наук, интеллигента. Она и подготовилась соответственно.
— Козлы, — всхлипнула барышня.
— Видите ли, сударыня, — нагнулся генерал к пленнице, — в нашей стране кадровый голод. Так, что мы, когда надо, — капитаны. А когда надо — кандидаты. Хошь — в науке, хошь — в партии.
— Или — в мастера спорта, — огрызнулась девица, пытаясь дотянуться до носа хотя бы плечом.
От такого комплимента я был готов простить барышне все ее грехи, вкупе с изменой родине. Но начальник был тверд, аки скала.
— Хлопцы, забирайте всех. Только барышне вещи отдайте, — приказал Унгерн. Насмешливо посмотрев на меня, добавил: — И камуфляж поищите для коллеги.
Пока «хлопцы» забирали «трофеи», уводили «военнопленных», Виктор Витальевич вытащил из кармашка фляжку. Собственноручно отвинтив колпачок, накапал медикаментозные двадцать капель.
— Извини, больше не дам. Тебе еще работать.
— Виктор Витальевич, перекусить бы, — жалобно проскулил я. — И сигаретку…
Ухмыльнувшись, некурящий генерал протянул мне сигарету и, щелкнув зажигалкой, гордо изрек:
— Видишь, какой я заботливый. Стараюсь, понимаешь, для личного состава.
— Когда и успели, — жадно затягиваясь, покрутил я головой.
— Ты про сигарету? У парней стрельнул. Предполагал, что ты тут маешься… Ну а как тут оказался — разговор отдельный. Расскажу. А теперь — поехали-поехали. В здании может быть какая-нибудь пакость, вроде мины. Саперов и времени у меня нет. По дороге в какой-нибудь минимаркет заскочим.
По дороге Унгерн остановил машину и, не перепоручая никому, лично выскочил в палатку. Меня в это время охранял один из спецназовцев. Когда парень снял маску, я узнал в нем одного из тех, кто забирал меня из леса. Стало быть, группа московская. Откуда она здесь? И сам генерал должен был сидеть в первопрестольной. Ладно, все вопросы потом.
Генерал вернулся с огромным пакетом. Усаживаясь, бросил мне пачку сигарет «Кэмэл». Не стал экономить. Или намек на то, какие сигареты мне положено курить?
Мы прибыли. При входе в здание у меня никто не спросил пропуск. Может, оттого, что был вместе с генералом, а может, приняли за своего, из-за камуфляжа.
Пока чайник закипал, Виктор Витальевич сервировал стол. Опять со всей своей немецкой аккуратностью раскладывал салфетки, выставлял одноразовые мисочки и стаканчики. Не спеша нарезал хлеб, укладывал на него колбасу и рыбу.
От его медлительности я чуть не завыл! Но человек — существо терпеливое. Мой кот уже трескал бы второй бутерброд, а я дотерпел до чая.
Когда процесс релаксации подошел к концу, мне было позволено закурить. Отказываться не стал, но удовольствия не получил. Даже не докурил сигарету до половины.
— Ну, Олег Васильевич, готовы разговаривать? — риторически спросил генерал. — Вопросов, вероятно, у вас море. Правда, не на все из них я могу ответить. Не потому, что тайна. Все равно вы в этой тайне уже по уши.
— С ответами туго? — с пониманием кивнул я.
— И с ответами, да и вам не все положено знать. А если чисто формально, — тут голос генерал-майора госбезопасности построжел, — то вы нарушили подписку о неразглашении государственной тайны.
— Когда это?
— А книгу кто выпустил, а? Это разве не разглашение?
— Почти, — позволил я возразить начальству. — Такие книжонки сегодня штампуют все, кому ни лень.
