– Не хочу. Прости, Ира, не сердись, но я должна
разобраться с этим сама. Спасибо тебе за сочувствие.
– Ну как знаешь, – вздохнула добросердечная
Ирочка, которая всегда готова была броситься на помощь по первому зову.
Настя постелила ей на диване, а сама ушла на кухню и
поплотнее притворила за собой дверь. Эксперимент не удался, изменение облика на
этот раз не помогло. Все получилось бы, если бы не Лазарева. Что же там
произошло, хотелось бы знать? Если младший лейтенант не ошибся, с Лазаревой был
мужчина. Куда он делся? Проводил до места и ушел? Или остался ждать, а
милиционеры его пропустили? И зачем он ее ждал?
Два варианта. Либо Лазарева действительно та самая убийца,
которая задушила семь человек и пыталась убить восьмого, и в этом случае
получается, что во всех эпизодах у нее был сообщник. Но у маньяков сообщников
не бывает, стало быть, убийства были не серийными, и в этом профессор Самойлов
оказался абсолютно прав. У семи убийств есть какой-то другой стержень,
объединяющий их воедино. Другой вариант: Лазарева не связана с теми убийствами,
пришла на встречу с кем-то, тогда вполне естественно, что ее кто-то страховал.
Ну и куда он подевался, страховщик этот? Увидел, что дело пахнет керосином, и
скрылся? Но ведь, судя по рассказам, ситуация стала обостряться, когда
работники милиции уже прибыли на место. Трагедия произошла у них на глазах
прямо под лучом прожектора. Вряд ли этот загадочный мужчина мог после этого
прорваться через оцепление.
Тогда снова два варианта. Либо он ушел гораздо раньше и
Лазареву не страховал, может быть, даже был просто случайным попутчиком или
провожатым. Либо…
Да, придется подумать и об этом. Что сказал тот самый
младший лейтенант о Парыгине? Что он намного выше ростом того мужчины, который
вышел из машины вместе с Лазаревой. Черт возьми, но это же азы криминалистики!
Рядом с Лазаревой любой мужчина будет казаться маленьким, если он не
двухметрового роста. Почему она не подумала об этом сразу? Кретинка!
Потому и не подумала, что слишком увлеклась собственными
переживаниями. Слишком расстроилась из-за того, что ошиблась и Лазарева могла
оказаться убийцей, что подтверждало правоту Мельника. Эмоции, эмоции, сопли на
глюкозе. Все, Каменская, хватит, пора прекращать это безобразие. Мало ли на
свете людей, которые вдруг обнаруживают, что среди их близких оказался
предатель. Не мировая катастрофа. Неприятно, тяжело, больно, но это не
означает, что можно плюнуть на все и не заниматься делами.
Она посмотрела на часы – без десяти четыре. Наверное,
неприлично звонить Мише Доценко в такое время, парень сладко спит. Пусть поспит
еще часа три, а в семь она позвонит ему. И надо будет срочно навести справки о
втором погибшем. Стоянов Григорий Иванович. Кто он такой? Кроме паспорта,
никаких других документов при нем не было. Хотя фамилия знакомая. Проверить в
компьютере, что ли? Да нет, какой компьютер, там Ира спит, ей тоже отдохнуть
надо. Но фамилия определенно знакомая. И найти ее будет совсем не сложно, если
она хоть где-нибудь мелькала за последние десять лет.
Настя мысленно похвалила себя за то, что, заводя данные в
компьютер, создавала алфавитный справочник всех имен, которые в этих данных
встречались, будь то преступники, потерпевшие, свидетели, подозреваемые или
просто случайные лица. Никогда не знаешь, где может пригодиться такая
информация. Когда-то благодаря этой картотеке ей удалось вычислить человека,
совершившего три убийства и готовящегося совершить четвертое. Даже
потенциальную четвертую жертву она нашла по своему компьютерному справочнику.
Очень полезная вещь.
Нетерпение разгоралось в ней, как пожар, но будить Иру
совесть не позволяла. Чтобы убить время, Настя отправилась в ванную «смывать
красоту». С лицом проблем не будет, обыкновенный макияж, а вот краску с волос
придется смывать в три-четыре приема. Конечно, она нестойкая, специально
сделана для «разового» употребления, но все равно придется голову несколько раз
намыливать шампунем, пока волосы снова не приобретут свой природный платиновый
цвет.
Приведением себя в естественный вид ей удалось убить целый
час. Теперь она опять была бесцветной блондинкой с белесыми бровями и
ресницами. Настя старалась не смотреть на себя в зеркало, чтобы сохранить
решимость довести дело до конца. Ей так и не удалось окончательно заглушить
внутренний голос, который постоянно нашептывал: «Не лезь туда, не копайся, ты
неизбежно найдешь еще какие-то доказательства причастности отчима, и тебе
станет еще больнее. Закрой на все глаза и делай вид, что ничего не произошло,
что ты ничего не знаешь, что тебе просто показалось. Можно подумать, что только
у одного папы есть привычка разрисовывать бутылочные этикетки. Наверняка есть
еще люди, которые так делают. Убеди себя в этом и успокойся». Насте очень
хотелось послушаться и сделать так, как советовал этот коварный голосок, ей
трудно было бороться с соблазном вновь вернуться в спокойную и надежную жизнь,
в которой был такой родной, любимый папа Леня. И у него всегда можно было
спросить совета. А теперь нельзя…
Она сидела на кухне, пила кофе и методично чертила на бумаге
какие-то схемы и таблицы. Так ей легче было приводить мысли в порядок.
С одной стороны листа, слева вверху, сосредоточились
сведения о семи задушенных. Среди них – некто Нурбагандов, в прошлом Гаджиев,
выпускник учебного центра, созданного в рамках государственной программы. Бывший
«источник» уголовного розыска, по нелепой случайности опознанный Дмитрием
Вавиловым.
Вверху справа нарисованы кружочки и квадратики, в которые
вписана информация о Никите Мамонтове, потенциальном курсанте учебного центра,
и погибшем в автокатастрофе журналисте Баглюке. От фамилии Мамонтов до
квадратика «учебный центр» проведена пунктирная черта. Здесь связь понятна.
Внизу страницы – сведения о Лазаревой и двух мужчинах,
погибшем Стоянове и задержанном Парыгине. Между верхней и нижней частями –
только одна связка. Лазарева – Баглюк. Больше ничего общего между ними нет.
Стало быть, чтобы увязать все эти части воедино, нужно выяснить, зачем
баскетболистка приходила в редакцию. Это самое слабое звено, потому что и
девушка, и журналист мертвы. У них уже не спросишь. Но без этого звена ничего
не получится.
Правда, есть еще одно звено. Баглюк – Леонид Петрович. Но не
спрашивать же у отчима… Нет, этого она не сделает ни за что. Идиотский пафос:
человек ведет следствие против собственного отчима, который заменил ей отца и
которого она с самого детства называла папой.
Ровно в семь утра она решительно вошла в комнату и зажгла
свет. Ирочка заворочалась под одеялом, отвернулась к стене и накрылась с
головой. Включив стоящий на письменном столе компьютер, Настя быстро нашла свой
алфавитный справочник и ввела слово для поиска: Стоянов. Она была совершенно
уверена, что найдет того, кто ей нужен. Однако ее ждало разочарование.
Стояновых было немного, всего восемнадцать душ, но среди них – ни одного
Григория Ивановича. Немудрено, что фамилия показалась ей знакомой, из этих
восемнадцати Стояновых двое были братьями, жестокими убийцами, и с совершенными
ими преступлениями в свое время пришлось изрядно повозиться. Еще пятеро
составляли целую семью – родители, сын с невесткой и внучка, все они погибли в
результате взрыва машины, на которой собирались ехать на дачу. Сын был крупным
безнесменом, а взрыв – актом мести. Настя хорошо помнила это дело, оно было
совсем свежим.
