Значит, Григория Ивановича Стоянова в ее домашних архивах
нет. Что ж, ладно, попробуем поискать Парыгина. Может получиться с точностью
«до наоборот», поиск знакомой фамилии к успеху не привел, а вот поиск
незнакомой фамилии неожиданно даст положительный результат. Ни на что, в
общем-то, не надеясь, Настя набрала на экране фамилию и включила поиск. А вот и
он, Парыгин Евгений Ильич, 1948 года рождения. Неужели действительно он?
Рядом с фамилией стояли буквы и цифры, обозначающие файл, в
котором содержится более подробная информация. Быстро найдя нужный материал,
Настя пробежала его глазами. Совсем интересно! Парыгин Евгений Ильич был в
числе многих других задержан и допрашивался в ходе поисковых мероприятий по
делу об убийстве. Работал с ним Миша Доценко. Никаких улик против Парыгина не
обнаружили и благополучно отпустили его. И адрес совпадает. Выходит, тот самый.
Что же получается? Парыгин, как и убитый Никита Мамонтов,
попадал в поле зрения уголовного розыска в ходе раскрытия убийства, но
доказательств его причастности не нашлось. С Парыгиным, как и с Анной Лазаревой,
работал Доценко. И наконец, Парыгин почему-то захотел в туалет как раз там и
тогда, где и когда сошлись в смертельной схватке Лазарева и некий Стоянов.
Но Парыгин знакомство с Лазаревой отрицает и утверждает, что
на месте происшествия оказался случайно. Все бывает в этой жизни… Такие
совпадения случаются, что ни одному автору фантастических романов и не снилось.
Настя решительно выключила компьютер и направилась к
телефону звонить Мише Доценко.
* * *
Огромным усилием воли Парыгин заставил себя не уходить из
отделения милиции, когда ему сказали, что он может быть свободен. Куда
нормальный человек пойдет в три часа ночи, если он не на машине? При таких
условиях уйдет только тот, кто чувствует себя в милиции некомфортно и хочет
ноги унести.
Евгений Ильич чувствовал себя не просто некомфортно –
отвратительно, но понимал, что лучше остаться. До ближайшей станции метро
пешком не меньше часа, стало быть, до половины пятого ему надо продержаться с
выражением усталого неудовольствия и снисходительного понимания на лице.
– Где бы мне тут у вас посидеть, пока метро не
откроют? – сухо спросил он у оперативника по имени Володя.
Тот проводил Парыгина в какую-то неуютную каморку, где не
было ничего, кроме скамейки и урны. Евгений просидел до намеченного для себя
срока неподвижно, опершись локтями о колени и погрузившись в раздумья.
Вот все и закончилось. Аня умерла. Петр Михайлович, или как
там его на самом деле зовут, тоже умер. Денег Парыгин не получил. А время идет,
его осталось совсем немного, всего два дня. Вряд ли он успеет. Надо срочно
что-то придумать, чтобы выручить Лолиту и племянника. Может быть, продать
квартиру, ту, в которой сейчас прячется Лола? Да, вероятно, это единственный
выход. С криминальным способом зарабатывания денег придется покончить, похоже,
навсегда, киллер не может функционировать, не имея хотя бы одной запасной базы.
Он не имеет права смешивать жизненные пространства, в которых он существует как
законопослушный гражданин и как наемный убийца. Это одно из правил, соблюдение
которых гарантирует безопасность.
Без двадцати пять он вышел из каморки, вежливо, но холодно
попрощался с дежурным и направился в сторону метро. В семь пятнадцать утра,
когда Настя Каменская читала записанную в компьютере информацию о нем, Евгений
Ильич Парыгин лежал на диване в квартире на Мосфильмовской улице. Еще вчера в
это самое время он лежал здесь в постели рядом с Анной, живой, теплой и
страстной. Еще несколько часов назад они вдвоем уходили отсюда, и Аня просила
поцеловать ее «на дорожку». Он тогда подумал, что это их последний поцелуй. И
оказался прав.
Внезапно он понял, что ему жаль Анну. Как странно… Он почти
никогда никого не жалел, холодно и отстраненно считая, что каждый человек сам
виноват в своих несчастьях. Но Аня ни в чем не была виновата, она погибла
потому, что Парыгину нужны были деньги для вдовы брата. Брат взял деньги в
долг, не смог отдать, ушел из жизни, оставив жену и сына на растерзание
зубастым кредиторам и на попечение Парыгина. Брат поступил неправильно, что уж
тут говорить. Но Аня-то тут при чем? Почему ей пришлось расплачиваться за эти
ошибки?
Потому что так решил он, Евгений Парыгин. Потому что дура
Лолита и ее маленький сын для него дороже, чем малознакомая, в сущности,
женщина, которую он подобрал в метро, рыдающую от обиды на неверного возлюбленного.
Но так ли это на самом деле? Может быть, он лжет сам себе? Может быть, ответил
себе Парыгин мысленно. Потому что дело, конечно же, не в Лоле и не в мальчике,
а в покойном брате и в той дружбе, которая их всю жизнь связывала. А Анна для
него – не просто малознакомая женщина, а женщина, которая хотела выйти за него
замуж, которая спала с ним, готовила ему еду, смотрела на него преданными и
доверчивыми глазами и готова была сделать все, что он прикажет. Он сам, своими
целенаправленными спланированными действиями привязал ее к себе, обещал
замужество и последующие золотые горы, он старался завоевать ее доверие и
заставить помогать ему. И в том, что она погибла, целиком виноват только он. Он
знал, что это может произойти, и не сделал ничего, ни единого шага, чтобы
предотвратить беду. Более того, запасливо взял с собой камеру, чтобы заснять
это и впоследствии дожать Петра Михайловича, если он не принесет денег на
условленную встречу, а вместо этого попытается убрать шантажистку. Он, Парыгин,
был холоден, расчетлив, циничен и жесток, своими руками посылая Анну на смерть.
И нечего дурака валять и строить из себя несчастного и несправедливо обиженного
коварной судьбой.
Но Аня могла бы остаться живой. Могла бы, если бы Петр не
стал финтить и отдал деньги. И еще если бы черноглазый капитан Доценко ее не
бросил. Тогда Парыгин и не познакомился бы с ней, и не было бы всего
остального. Может быть, на ее месте была бы какая-то другая женщина. Или вообще
пришлось бы претворять в жизнь совсем другой план. Да, верно, все как раз и
началось с того, что Аня плакала в метро из-за своего хахаля, тогда и план в
голове у Парыгина зародился. Теперь все ясно, виноват капитан. Не бросил бы он
Анну, она осталась бы жива.
Ему стало легче от этой мысли. Сознание, что можно больше не
обвинять только себя, открыло шлюзы, в которые хлынуло горькое сожаление. Он и
вправду мог бы жениться на ней и жить счастливо. А почему нет? Аня была бы ему
хорошей женой, родила бы девочку. Теперь уже ничего не будет.
Парыгин умом понимал, что надо заставить себя встать,
поехать домой, взять документы на вторую квартиру и быстренько бежать в
риэлтерскую фирму. Квартира, в которой сейчас находится Лола, стоит много
больше сорока тысяч долларов, так что с учетом срочности продажи нужную сумму
за нее вполне можно получить. Или вообще не связываться с третьими лицами, а
продать ее прямо кредиторам. Оформить договор купли-продажи можно быстро, если
действовать через фирму.
Надо встать и ехать. Но он почему-то не мог этого сделать.
Странное оцепенение сковало Парыгина. И может быть, впервые в жизни он вдруг
понял, что такое тоска.
