* * *
Насте казалось, что у нее внутри находится сжатая до предела
пружина, которую «заклинило» и которая уже никогда не распрямится. Прямо с утра
ее вызвал к себе Мельник и тихим от ярости голосом объяснил, какая она
непроходимая тупица. Кроме того, своевольная, самоуверенная, профессионально
неумелая и неграмотная. Она и только она виновата в том, что Лазарева осталась
без наблюдения, она неправильно сориентировала младшего по должности Доценко,
пользуясь своим влиянием на него, заставила действовать заведомо ошибочно, что
и привело к ночной трагедии. Теперь уже никакому сомнению не подлежит, что Анна
Лазарева и есть убийца, задушившая семерых человек и пытавшаяся задушить восьмого.
Каменская непростительно затянула объявление опасной психически
неуравновешенной преступницы в розыск, что и помешало ее своевременной поимке.
Гибель гражданина Стоянова и самой Лазаревой всецело на совести старшего
оперуполномоченного Каменской. Приказом начальника управления в самые ближайшие
дни ей будет объявлен строгий выговор.
Она молча выслушала Барина и ушла к себе. Даже не пыталась
мысленно возражать ему и оправдываться. Он прав. Он во всем прав. Ей в
уголовном розыске делать нечего. Пока был Гордеев, ей позволяли делать то, что
она умеет лучше всего, – думать и анализировать. Все остальное, как теперь
выясняется, она делает плохо, а делать при новом начальнике придется все, а не
только то, что лучше всего получается. Решение уходить было правильным, с
каждой минутой Настя все больше убеждалась в этом.
Ей даже не удавалось по-настоящему расстроиться, витки
спирали в сжатой пружине прилегали друг к другу так плотно, что все чувства
оказались зажатыми между ними и прорваться наружу никак не могли. Зато мозг,
освобожденный от эмоций, работал быстро, четко и безотказно.
Первое сообщение пришло от Миши Доценко. Григорий Иванович
Стоянов, погибший вместе с Лазаревой на стройке, оказался бывшим сотрудником
органов внутренних дел, ушедшим на пенсию с должности заместителя начальника
окружного управления. В настоящее время состоит на службе в аппарате
правительства на какой-то мелкой должности типа референта.
Отметив про себя слово «правительство» и записав его в
нужном месте на схеме, Настя собралась было включить кипятильник, чтобы
приготовить кофе, когда в ее кабинет ворвался Юра Коротков, который с утра
пораньше отправился «погулять» вокруг официального места жительства Евгения
Парыгина. Вид у Юры был одновременно озадаченный и возбужденный, словно что-то
его взволновало, но он никак не может понять, что бы это значило.
– Ваш Парыгин все врет, – выпалил он прямо с
порога. – Включай кипятильник, включай, не смотри на меня выжидающе, я
сегодня без завтрака твоими молитвами.
Это было правдой. Сразу после утреннего разговора с Мишей
Доценко Настя позвонила Короткову и попросила проверить Парыгина по месту
жительства. Мише нельзя было этого поручать, Парыгин мог хорошо помнить
оперативника, который с ним работал. Внешность у Михаила яркая, приметная, и
если сам Доценко этого Парыгина напрочь не помнил, что вполне естественно, то
Парыгин-то уж наверняка не забыл оперативника. Не каждый же день его на улице
задерживают и на Петровку доставляют.
– Значит, так, – начал Юра, усевшись поудобнее и
хватая прямо из коробки кусочки сахара, которые он тут же разгрызал крепкими
зубами. – Парыгина дома нет. Более того, его там нет уже давно. Как
минимум дней десять. Я задружился с его соседкой, и она мне с
покровительственной улыбочкой сообщила, что Евгений Ильич собрался жениться.
Слава богу, наконец-то, а то мужчина такой положительный во всех отношениях, а
живет бобылем. Даже невесту свою соседке представил, чем полностью убедил
пожилую даму в серьезности своих намерений. Высокая такая девушка, прямо ужас
до чего высокая, Евгений Ильич рядом с ней совсем маленьким смотрится, но
видно, что она его любит, буквально глаз с него не сводит и вся светится от
счастья.
– Понятно, – спокойно кивнула Настя. – Я уже
перестала вести счет своим ошибкам, пальцев на руках не хватает. Парыгин был
близко знаком с Лазаревой, а я его отпустила. Это он приехал вместе с ней на
стройку и ждал, стоя в подъезде, а когда явилась милиция, воспользовался
подвернувшимся ему везеньем в виде женщины с ребенком. Правда, его это не
спасло, все равно в отделение попал. Молодцы ребята, не выпустили его, не
поверили. А я – дура, и место мне в вахтерах, а не в розыске. Рассказывай
дальше.
Коротков внимательно посмотрел на нее и бросил обратно в
коробку очередной кусок сахара, который уже положил было в рот.
– Ася, мне не нравится твой настрой. Когда ты такая
спокойная, это обычно предвещает бурю. Я больше тебе ни слова не скажу, пока ты
не объяснишь мне, что происходит.
– Можно подумать, ты бури боишься, – усмехнулась
она. – Не выдумывай, пожалуйста, рассказывай.
– С утра меня разыскивал тот сотрудник ГАИ, у которого
мы с тобой были. Помнишь его?
– Сашу, у которого тещу в автобусе обокрали? Помню.
– Я только что ему звонил, и он мне сказал, что
автотехническая экспертиза машины Баглюка готова.
– Все ясно, – снова кивнула Настя, выключая
кипятильник и насыпая в чашки растворимый кофе. – Я так и думала.
– Что ты думала? Что тебе ясно?
– Что с его машиной поработали. Ведь так?
– Да ну тебя, Аська, – Юра расстроенно махнул
рукой, – никогда не дашь удовольствие получить. Я-то хотел тебя поразить,
а ты…
– Извини, так получилось.
Настя словно бы наблюдала за собой со стороны отчужденным и
настороженным взглядом. Юра прав, еще месяц назад она подпрыгнула бы от такой
новости, не скрывая удивления, а если бы новость была вполне ожидаемой, как
сейчас, то шумно радовалась своей догадливости. Теперь же у нее не было ни
удивления, ни радости. Еще раньше она поняла, что материал о Мамонтове,
попавший к журналисту, как-то связан с той самой государственной программой, о
которой говорил Денисов. И если это так, то такая «своевременная» гибель
Баглюка не может и не должна рассматриваться как случайная. Случайностей вообще
в жизни много, даже больше, чем порой можно предположить, но есть некий предел,
за которым количество переходит в качество. Любой оперативник, как и
следователь, должен обладать развитой интуицией, чтобы точно почувствовать, где
простое совпадение, а где действует рука режиссера. А ведь порой эти нюансы так
трудноразличимы… Нет, теперь, пожалуй, уже очевидно, что Баглюка убрали.
Поработали с машиной, пока он где-то пил виски с Леонидом Петровичем. И поили
его целенаправленно. Когда разбившийся водитель находится в сильной степени
опьянения, а на дорогах гололедица, к аварии внимание уже не такое пристальное.
Все правильно.
Папа… Господи, ну почему?
«Хватит, Настасья, возьми себя в руки. Ты, конечно, не
Павлик Морозов, чтобы копать под любимого отчима. Но ты и не тряпка безвольная,
позволяющая смешивать себя с дерьмом. Ты решила уходить? Уходи. Но сначала
доведи дело до конца. Иначе это сделают за тебя другие, а тебя будут считать
недальновидной и поверхностной дурочкой, не увидевшей у себя под носом слона. И
не забывай, ты дала слово Денисову: если будут основания, сделать все самой и
предупредить его людей.
