Этот аргумент был хозяину квартиры понятен и сразу
расположил его к людям из уголовного розыска.
Войдя в подъезд, Юра остановился.
– Мы с Анастасией поднимемся пешком, а вы спустя минуты
три поезжайте на лифте. Будьте естественны, не старайтесь двигаться тихо. Вы –
хозяин, идете в собственную квартиру, ни от кого не прячетесь, ничего не
скрываете. Понятно?
Коротков с Настей стали подниматься по лестнице. Дойдя до
нужного этажа, они осмотрелись в поисках удобного места. Врываться в квартиру
они не собирались, но нужно успеть прийти на помощь хозяину в случае
каких-нибудь непредвиденных эксцессов. Загудел лифт, автоматические двери
раздвинулись, и на площадке появился парень-водитель. Лицо у него было
растерянное и испуганное. Он завертел головой, пытаясь увидеть Короткова. Юра
сделал шаг вперед, попав в поле зрения хозяина, и изобразил рукой что-то вроде
подбадривающего жеста, мол, давай, звони в дверь, ничего не бойся.
На первый звонок никто не откликнулся. На второй, более
длинный, – тоже.
– Аня! – громко крикнул парень, сильно дергая за
дверную ручку. – Аня, ты дома? Это я, Геннадий. Открывай!
Снова тишина.
– Анютка, ты меня слышишь? Открой, если ты дома, мне
куртку нужно взять. Аня!
Он позвонил еще несколько раз, но из квартиры не донеслось
ни звука. Коротков осторожно высунулся из своего укрытия и знаками показал
Геннадию: открывай дверь своим ключом.
– Аня, я открываю дверь! Если ты там не одна,
прикройся, я в комнату заходить не буду, я только куртку в прихожей возьму.
Слышь, Анюта? Я вхожу!
Он еще раз нажал кнопку звонка. Вероятно, ему удалось взять
себя в руки, потому что он приблизил лицо к самой замочной скважине и зверским
голосом проорал:
– Последнее предупреждение перед штурмом! Анька! Прячь
хахаля под одеяло, я вхожу!
Коротков подмигнул Насте и поднял вверх большой палец, что,
по-видимому, должно было означать высшую оценку актерских способностей
Геннадия. Лязгнул открывающийся замок, скрипнула дверь, и хозяин осторожно
вошел в квартиру. Коротков напрягся, готовый в любую секунду сорваться с места
и мчаться на помощь. Но ничего не произошло. Геннадий вышел из квартиры, держа в
руке легкую темную куртку, захлопнул дверь. Он открыл было рот, чтобы что-то
сказать, но Настя быстро приложила палец к губам и показала на лифт. Когда
двери открылись, они зашли в кабину все вместе.
– Там нет никого, – сообщил Геннадий с явным
облегчением.
– Уверены?
– Точно. Дверь в комнату настежь открыта, в ванную
тоже. Все видно. В кухне пусто. И потом, в прихожей нет чужой одежды, и обуви
тоже нет.
– Поехали обратно, – скомандовал Юра, когда двери
открылись на первом этаже. – Зайдем все вместе. Если в это время
кто-нибудь придет, действуем по старой схеме. Вы зашли за курткой, а мы –
вместе с вами, ваши друзья.
Геннадий, похоже, вошел во вкус оперативной работы, потому
что легко согласился продолжить эксперимент. Они вернулись в квартиру.
Коротков заглянул в кухню и ванную, Настя быстро осмотрела
комнату.
– Мужчина, – удовлетворенно изрек Юрий. –
Несвежая мужская сорочка явно не Аниного размерчика. И бритвенные
принадлежности. А у тебя, Ася?
– Какая-то техника. Гена, это не ваша?
Геннадий кинул взгляд на стоящие в углу футляры и
отрицательно покачал головой.
– Нет, я это впервые вижу. Ворованное, что ли? Вы
именно это здесь искали?
– И это тоже, – не моргнув глазом соврала Настя.
– Может, это Анины вещи?
– Может быть. Юра, посмотри, будь добр, я в этом ничего
не понимаю.
Коротков ловко расстегнул застежки на футлярах.
– Так, поглядим… Здесь камера, причем какая-то
навороченная, я таких и не видел никогда. Что же это за штуковинка такая? А,
сообразил! Это насадка для ночной съемки, но конструкция очень необычная. А
здесь у нас что? Здесь у нас бинокль, и тоже для ночного видения.
Настя нервничала, ей казалось, что они слишком долго
находятся в квартире и оставляют слишком много следов своего пребывания здесь.
– Геннадий, возьмите, пожалуйста, листочек бумаги и
напишите Анне записку, – попросила она.
– Анне? – несказанно удивился он. – Вы же
сказали, она умерла.
– Но вам-то это откуда известно? – возразила
Настя. – Вы пришли в свою квартиру, жиличку не застали, куртку взяли, и
совершенно естественно, что вы пишете ей записку, иначе она будет думать, что
куртку просто украли. Здесь явно живет какой-то мужчина, и он наверняка
встревожится, если придет и обнаружит, что в квартире кто-то был. Не надо его
понапрасну беспокоить.
– Так можно же куртку повесить на место, она мне не
нужна.
– А следы? Гена, три человека не могут покрутиться в
тесном пространстве и не оставить следов. Мы наверняка что-то сдвинули и
оставили не в том положении, в каком было. Преступники – люди внимательные и
осторожные, они такие вещи замечают автоматически.
Геннадий понимающе кивнул, достал из кармана блокнот и на
выдранном из него листочке набросал несколько слов. Оставив записку на самом
видном месте, они покинули квартиру, в которой провела свои последние дни Анна
Лазарева.
* * *
– И чего делать будем? – спросил Коротков.
С Мосфильмовской улицы Настя и Юра поехали на Щелковское
шоссе, где жила Настя. На работу возвращаться смысла не было, рабочий день
давно закончился, если у сыщиков вообще бывает какая-то длительность рабочего
дня.
– Не знаю, Юрик, мне надо подумать. Вообще-то надо бы
поставить в известность руководство, потому как один ты Парыгина не возьмешь, а
я тебе плохой помощник. Я ведь только думать умею, да и то, как показали
последние дни, весьма слабо.
– И Мишка мне тоже не помощник, – уныло подтвердил
Коротков. – Парыгин его в лицо знает. Может, Колю Селуянова подключить?
– У него нога еще болит, – напомнила Настя.
– Верно, я и забыл. Тогда Игоря Лесникова. Не бойся,
Ася, никуда Парыгин не денется, он же опасности не чувствует.
– Ты думаешь? – с сомнением спросила она.
– На сто процентов уверен. Смотри, что получается. Он
полагает, что его связь с Лазаревой не выплыла, в милиции его опросили как
случайного прохожего и отпустили без тени сомнения. В хате на Мосфильмовской он
живет и держит дорогую аппаратуру, стало быть, в бега не ударился, просто
куда-то отлучился. По его представлениям, он в очередной раз выкрутился. Ребята
его обыскивали, когда задержали ночью?
– Говорят, что обыскивали.
– Оружие при нем было?
– Нет.
