Сегодня утром «Форд» все еще стоял на прежнем месте, и Тюрин
решил, что пора действовать. Уж больно все это похоже на засаду, причем не
милицейскую, а самую что ни есть бандитскую. Постоянные маршруты нарядов
патрульно-постовой службы были ему хорошо известны, а сам он был достаточно
опытен, чтобы не соваться в одиночку к троице крутых парней, засевших в дорогой
иномарке. Приметив машину издалека, он не стал подходить ближе, а свернул за
угол и начал не торопясь прогуливаться по переулку, ожидая появления наряда. По
его расчетам, случиться это должно минут через десять.
* * *
Утром Парыгин с недоумением поймал себя на мысли: а что,
собственно, он делает в этой квартире? Почему не возвращается домой? Он ведь
уже почти убедился, что его основная квартира вполне безопасна.
Решено, он сегодня же постарается закончить дело с
кредиторами брата, вернется домой, выспится как следует, а послезавтра выйдет
на работу. И все. И больше никаких глупостей. Без запасной квартиры браться за
заказы все равно нельзя, а денег он своей деятельностью много не накопил.
Заказы бывали нечасто, хоть и брал он дорого, но на свои гонорары он просто
жил, потому как на зарплату обыкновенного инженера долго не протянешь. Ну, еще
на старость откладывал да на случай болезни. Только один раз ему удалось
скопить большую сумму, и на эти деньги он купил квартиру. Ту самую, которую
сегодня собирался продать.
Да и будут ли они, эти новые заказы? Очень сомнительно.
Во-первых, тот факт, что последний заказ у него сорвался, недвусмысленно
говорит о том, что у заинтересованных лиц появилась другая возможность решать
проблемы, либо более дешевая, либо более быстрая и простая. А такие
исполнители-профессионалы, как Парыгин, защищенные сложной системой конспирации
и берущие за надежность высокие гонорары, становятся никому не нужными
реликтами вроде старинного дубового буфета в современной квартире: и
громоздкий, место занимает, и ухода требует, потому как резьба затейливая и
замучаешься тряпочкой пыль стирать в глубоких многочисленных пазах. А
во-вторых, в среде заинтересованных лиц информация распространяется без
задержек, и очень скоро станет известно о том, что человек, который сделал
некоему Зотову заказ, а потом его отменил, умер не своей смертью. И никто не
будет выяснять, что к чему, просто сделают вывод: с Зотовым лучше не
связываться.
Итак, решено. Сейчас он поедет туда, где находится Лолита, и
поговорит с представителями кредиторов, а потом нужно будет быстро закончить
всю эту историю. Да и историю собственной криминальной жизни, пожалуй, тоже.
Если чемпион должен уметь вовремя уйти из спорта, оставаясь непобежденным, то
профессиональный киллер должен вовремя закончить преступную карьеру, оставаясь
непойманным.
Парыгин вышел из дома на Мосфильмовской, сел в свою машину,
которую вчера еще забрал из гаража, потому что иначе никак не успел бы
обернуться с оформлением документов, и поехал к Лолите. Возле дома стояла
только одна машина – черный «Форд Скорпио», и Евгений Ильич сразу понял: это
именно они караулят Лолу и ждут денег. Он аккуратно припарковался, не доезжая
метров пятнадцати до «Форда», запер машину, подошел к ним и постучал в окно.
Стекло стало медленно опускаться, и в этот момент произошло нечто странное.
Из-за угла появились люди в милицейской форме, касках и бронежилетах, и шли они
быстро и уверенно прямо к черному «Форду».
«За мной», – пронеслось в голове у Парыгина. Если бы у
него было еще хотя бы несколько секунд, он наверняка взял бы себя в руки,
постарался успокоиться и вести себя правильно. Эта тактика неоднократно
выручала его. Но у Евгения Ильича не было даже одной секунды на обдумывание и
оценку ситуации, потому что у сидящих в «Форде» людей тактика была, по-видимому,
совсем другая. И Парыгин оказался как раз на линии огня.
Первая пуля попала в бок, вторая в живот.
* * *
В десять часов утра капитан Доценко заступил на суточное
дежурство по ГУВД, а в пять минут одиннадцатого из динамика послышался
хрипловатый голос:
– Дежурная группа, на выезд!
– Что там? – спросил Михаил, быстро застегивая
ремешки на плечевой кобуре.
– Перестрелка. Кому-то патрульный наряд не понравился с
утра пораньше, – ответил дежурный по городу.
– Жертвы есть?
– Есть.
До места добирались долго, несмотря на включенную сирену и
установленный на крыше автомобиля «маячок». Дороги были мокрыми и скользкими,
водителям приходилось снижать скорость, из-за чего пробки возникали всюду, где
только возможно, причем объехать их по центральной полосе удавалось далеко не
всегда: инспекторов ГАИ на все улицы Москвы не хватало, а сидящие за рулем люди
не считали нужным соблюдать правила и не занимать крайний левый ряд, потому что
тоже спешили и полагали собственные дела самыми важными на свете.
На месте происшествия уже стояли машины из отделения
милиции, две «Скорые» и реанимобиль. На тротуаре, привалившись к стене дома,
сидел сержант в бронежилете, склонившийся над ним врач обрабатывал рану на
ноге. Еще один патрульный вместе с двумя врачами извлекали из черного «Форда»
кричащего от боли мужчину.
– Сколько пострадавших? – спросил Доценко
незнакомого майора, отдававшего распоряжения.
– Пятеро. Один легкий, двое тяжелых, еще двоих уже
увезли, но там, похоже, кранты. Один из них наш участковый, Тюрин. Жалко его,
отличный мужик. Мальчики-то патрульные в жилетах были, целы остались, одного
только по ноге зацепило, а участковый под пулю попал.
Через некоторое время Доценко, прояснив обстановку, подошел
к реанимобилю. Ему сказали, что там оказывают помощь человеку, чья причастность
к происшествию пока неясна. Оружие не применял, стоял рядом с автомобилем, из
которого преступники открыли огонь по милиционерам.
В салоне Доценко увидел человека на каталке, капельницу,
множество приборов. Женщина-врач повернула голову и вопросительно взглянула на
оперативника.
– В сознании? – спросил Михаил.
– Да. Хотите с ним поговорить?
– Хочу. Но сначала с вами.
Она с трудом разогнулась, и только тут Доценко увидел, что
это грузная немолодая женщина. Он протянул ей руку и помог выбраться на улицу.
– Как он?
– Тяжелый. Даже везти боюсь, не дай бог ухаб
какой-нибудь. Кое-какие препараты я ему ввела, но у нас мало что есть, сами
знаете. Хочу подождать немного, может быть, состояние хоть чуть-чуть
стабилизируется, тогда можно будет везти в стационар.
– Как долго я могу с ним разговаривать?
– Ну, – врач грустно усмехнулась, – в таких
ситуациях хорошие врачи вообще не разрешают беспокоить больного. Но я,
наверное, плохой врач. У меня пять лет назад сын с невесткой погибли, убийц так
и не нашли до сих пор, теперь их уже и не ищут, я так думаю. Сын на месте
скончался, а невестка еще три часа жила, была в сознании, и врачи к ней
следователя не пустили, боялись тревожить, надеялись, что удастся ее вытащить.
Не вытащили. А ведь она могла что-то сказать… Для врача самое главное – жизнь
больного, а для милиции – поимка преступника. Так и тянем каждый в свою
сторону.
