– Как это?
– А вот так. По глазам видно, что вы много страдали от
неразделенной любви. И от этого стали спокойной и мудрой. Угадал?
– Девушка, – встряла стоящая рядом женщина,
которая подошла уже давно и терпеливо ждала, пока продавщица обратит на нее
внимание. Видно, терпение у нее кончилось, – дайте «Домовой» и «Газету для
женщин». Сколько можно болтать, честное слово!
– Извините. Вот, пожалуйста.
Анна торопливо достала журнал и газету, отсчитала сдачу.
Доценко понял, что она боится, как бы он не ушел, пока она занимается
покупательницей. Знала бы она, что он и не собирается никуда уходить, пока не
назначит ей свидание!
– Вы не замерзаете, сидя целый день на холоде? –
участливо спросил он. – Походили бы, попрыгали.
– Ничего, нормально, – улыбка девушки перестала
быть боязливой. – Холодно, конечно, но терпеть можно.
Михаил понял, что в обыденной жизни ей приходится стесняться
собственного роста, поэтому она и не встает, особенно сейчас, когда
разговаривает с ним.
– Хотите, я вам горячего кофе принесу? Тут рядом в
палатке продают. И сам выпью, не могу пить кофе без хорошей компании.
– Спасибо вам. – Она полезла в карман за деньгами.
– Что вы, – остановил ее Михаил, – не нужно.
Я быстро.
Через три минуты он снова стоял возле прилавка с газетами,
протягивая Анне картонный стаканчик с не особенно горячим кофе и завернутый в
салфетку бутерброд с салями.
– Вы кого-то ждете? – спросила она, и столько в ее
голосе было безнадежности, что у Доценко сердце защемило.
– Нет, – ответил он как можно удивленнее. –
Почему вы решили, что я жду кого-то?
– Так. – Она пожала плечами и сделал большой
глоток кофе. – Просто подумала, что человек, который идет по делам, не
станет тратить столько времени понапрасну и поить незнакомую девушку кофе за
свой счет.
– Ну, во-первых, девушка уже знакомая, раз я знаю ее
имя, а она – мое.
– А во-вторых?
– А во-вторых, очень редко бывает, чтобы случайно
начатая беседа с посторонним человеком вдруг стала интересной. И если уж такое
происходит, то нельзя этим пренебрегать. Ради этого можно и дела отложить. Так
что можете мне поверить, я никого здесь не жду.
– Вам что, правда интересно со мной разговаривать?
– Правда. Истинный крест, не сойти мне с этого
места, – шутливо поклялся Миша, озорно подмигивая. – Кое в чем вы,
конечно, правы, я действительно бежал по делам. Мне нужно ехать на другой конец
Москвы, до станции «Алтуфьево», поэтому я и хотел купить что-нибудь почитать в
метро. И теперь у нас с вами только два пути.
– Какие?
– Первый: я пропускаю важную деловую встречу и
продолжаю с вами беседовать. После этого шеф сдирает с меня кожу без наркоза,
причиняя мне ужасные страдания. И второй: я еду на эту встречу, потому что она
действительно важная, но разговор мы все-таки продолжим. И вы, Анечка, должны
мне сказать, когда и где.
Он знал, что действует грубо, примитивно, слишком напористо,
но время поджимало. И без того два дня были убиты на то, чтобы узнать имя
бывшей баскетболистки со странностями в психике.
Анна задумчиво посмотрела на него, потом резко поднялась со
своего стульчика. Она была, конечно, высоковата даже для Доценко, имеющего рост
метр восемьдесят девять, но не настолько, чтобы это выглядело смешным. Более
того, для подавляющего большинства людей, имеющих в среднем рост меньше ста
восьмидесяти сантиметров, они выглядели практически одинаково.
– Вы все еще хотите продолжить разговор? –
спросила она неожиданно зло. Агрессивность вспыхнула в ней внезапно, ничто, казалось,
этого не предвещало. Вот только что она сидела, чуть ссутулившись, на своем
неудобном низком стульчике, жевала бутерброд, пила кофе и робко улыбалась Мише,
боясь, что он сейчас повернется и уйдет, и вдруг голос стал напряженным, губы –
узкими, глаза засверкали, а красные от мороза щеки даже побледнели.
– Вы имеете в виду свой рост? Так ведь и я не
маленький. У нас с вами разница – сантиметров пять, не больше. Покажите-ка ваши
сапожки. Ну вот, я так и знал, танкетка. Значит, на самом деле разница еще
меньше. И вообще, Анечка, я не понимаю, при чем тут ваш рост. Меня, честно
говоря, больше душа интересует. Почему вы сердитесь? Я вас чем-то обидел?
Она не ответила, молча уселась обратно на стул и стала
считать газеты, лежащие в большой коробке. По тому, как тряслись ее пальцы,
Доценко понял, что Аня сильно разволновалась и старается отвлечься, чтобы взять
себя в руки.
– В котором часу вы заканчиваете торговлю?
– Около семи. Иногда в восемь. Как машина
придет, – ответила она невыразительным тоном, не поднимая головы.
– Если я вернусь к семи, я вас здесь застану?
– Не знаю. Может быть.
– Тогда я вернусь к шести, – весело пообещал
Доценко. – Только дайте мне слово, что к моему приезду вы перестанете
сердиться. Сколько с меня за газету и две книжки?
– Шестнадцать пятьсот, – тихо сказала Анна.
Доценко расплатился, сунул в «дипломат» купленное чтиво и
нырнул в метро.
* * *
На «Профсоюзную» он вернулся к половине седьмого. Некоторое
время постоял в сторонке, наблюдая за Лазаревой. Девушка то и дело поглядывала
на часы, и с каждым разом лицо ее все больше мрачнело. В какой-то момент Мише
показалось, что она сейчас заплачет, и он понял, что тянуть дальше уже
неприлично. Купив в ближайшем киоске пышную белую розу на длинном стебле, он
подошел к Анне.
– Добрый вечер, Анечка! Вы про меня не забыли?
Ее лицо вспыхнуло такой радостью, что Мише стало неловко.
Похоже, все, что рассказывала ему сотрудница Федерации баскетбола,
соответствовало действительности. Аня Лазарева и в самом деле в каждом мужчине,
удостоившем ее внимания, готова была видеть романтического поклонника и даже
жениха. А уж если этот мужчина высок и хорош собой…
– Это вам. – Он протянул ей розу. – Боюсь
только, что цветок замерзнет, пока мы с вами будем разговаривать о
превратностях любви. Продайте-ка мне пару газет, я его упакую. Заверну в
несколько слоев, все-таки бедной розочке потеплее будет. Когда прибудут ваши
освободители?
– Мои – кто? – не поняла Аня.
– Те, кто должен вас освободить от этой разноцветной
прессы и отпустить домой.
– Не знаю. Скоро, наверное. А вы торопитесь?
– Нет. Я никуда не тороплюсь, я сделал все свои дела и
приехал к вам, чтобы проводить вас после работы, куда вы скажете. Надеюсь, вы
живете не в соседнем доме?
– В Орехове-Борисове. Это далеко. От метро двадцать
минут пешком.
– Это не далеко, Анечка, это прекрасно. Вас дома ждут?
