Спал Парыгин на раскладушке в кухне, уступив Лолите и Сереже
диван в комнате. До вчерашнего вечера все было спокойно, но вчера он вдруг
заметил, что Лолита тщательно накрашена, хотя прежде, после поспешного переезда
на эту квартиру, все время ходила без макияжа, поскольку постоянно пребывала в
четырех стенах.
– Ты что, выходила из дома? – испугался Парыгин.
– Нет, с чего ты взял?
– А зачем накрасилась?
– Для тебя.
– Не понял…
Евгений, конечно же, понял, но решил не показывать виду.
«Может, показалось», – с необычной для себя трусостью подумал он, хотя
сердце болезненно екнуло. Этого только не хватало!
– Чего же ты не понял? – Лолита сделала круглые
глаза. – Это ведь так просто. Женщина делает макияж, чтобы лучше выглядеть
и чтобы мужчине приятно было на нее смотреть.
Она наклонилась над столом, расставляя тарелки, при этом
халатик на груди соблазнительно распахнулся, и Парыгина обдало теплой волной
сладких терпких духов. Ситуация складывалась абсолютно недвусмысленная, и он
стал судорожно соображать, как бы из нее выбраться, не обижая женщину. Лолита
ему не нравилась. Он считал своим долгом заботиться о ней, поскольку любил
покойного брата, но как женщина она не будила в нем ни малейших эмоций. Лолита
была яркой, броской брюнеткой, пышной и крутобокой, а ему всегда нравились
женщины, что называется, «в пастельных тонах», средне-русые, с мягкими лицами и
спокойными голосами. Кроме того, он давно понимал, что жена брата не относится
к той категории женщин, которые умеют и хотят принадлежать только одному
мужчине. Не то чтобы он знал о ней что-то такое… нет, но по глазам и манерам
без колебаний угадывал в ней потаскушку, пусть и несостоявшуюся. «Наверное, она
соскучилась в четырех стенах и неумело ищет развлечения, хоть какого-нибудь,
которое отвлекло бы ее от тягостных дум о непомерно большом долге и угрозах в
адрес сынишки», – сочувственно подумал Евгений.
Он вовсе не собирался идти ей навстречу, но вообще-то
следовало бы подумать о том, чтобы Лолита не скучала, не маялась от тоски и
безделья. Она ведь даже по телефону ни с кем разговаривать не может, Парыгин ей
запретил. Если кредиторы кинулись искать пропавшую должницу, то уже понаставили
капканов всюду, где можно, и на работе, и у знакомых.
Он задумчиво поглощал приготовленный Лолитой ужин, который
ему тоже не нравился. Лола, выросшая на Кавказе, готовила пищу чаще всего
жирную и острую, а это шло вразрез с представлениями Парыгина о правильном
питании, позволяющем на долгие годы сохранить здоровье. Его не убеждал даже тот
факт, что если на территории бывшего СССР и были долгожители, то
преимущественно именно на Кавказе. «Это люди, которые едят хлеб и сыр и
занимаются физическим трудом на свежем воздухе, а вовсе не те, кто набивает
брюхо жирным и острым», – категорически отвечал Евгений. Но, чтобы не
обижать родственницу, делал вид, что ее стряпня ему вполне подходит.
Из комнаты прискакал семилетний Сережа и с размаху плюхнулся
к дяде на колени. Парыгин обнял его и с наслаждением вдохнул запах детской
кожи.
– Дядя Женя, а мы скоро отсюда уедем?
– Не знаю, трудно сказать. А что, тебе в школу
захотелось?
– Вот еще, – фыркнул мальчуган. – Я бы в нее
вообще никогда не ходил, если бы не заставляли.
– Тогда радуйся, что ты пока здесь.
– Ску-у-учно, – протянул Сережа. – Ребят нет,
погулять не с кем.
– Обойдешься без своих ребят! – встряла
Лолита. – Ты же видишь, дело серьезное, папины кредиторы могут тебя
похитить. Спасибо дяде Жене, он нас спрятал, заботится о нас, а ты к нему с
глупостями пристаешь. Скучно ему, видите ли! Потерпишь! Книжку вон лучше
почитай, не приставай к дяде Жене, он устал и хочет кушать.
Сережа нехотя сполз с колен Парыгина и понуро побрел обратно
в комнату. Лолита громко вздохнула и принялась накладывать Евгению крупные
дымящиеся хинкали.
– Он так к тебе привязался, – сказала она. –
Конечно, что и говорить, мальчику нужен отец. Спасибо тебе, что не бросил нас
одних.
Так, теперь она пыталась подобраться к нему с другой стороны.
Мальчику нужен отец, а мне муж, и кто же как не ты, дорогой родственник Женя,
может подойти для этого лучше всего. И ничего, что ты старше меня почти на
двадцать лет, это даже интереснее. Евгений невольно поморщился и сделал вид,
что полностью поглощен процессом поедания ужина. Но Лолита не унималась.
– Ты так много времени на нас тратишь, что мне прямо
неудобно. И ночуешь здесь. Наверное, у тебя есть женщина, которая недовольна,
что ты не уделяешь ей внимания. Да?
– Нет, – коротко ответил Парыгин. – Здесь нет
проблемы. Все в порядке.
– Неужели у тебя нет никакой женщины? – продолжала
приставать Лола. – Знаешь, мы как-то уже привыкли, что ты не женат и не
собираешься жениться, но все-таки были уверены, что уж женщины-то у тебя
обязательно есть.
– Успокойся, вы не причиняете мне никаких неудобств.
– Но у тебя есть женщина или нет?
– Есть. Целых три. Ты удовлетворена?
– Да ну тебя, – Лолита обиделась, даже губы
задрожали. – Почему ты никогда не разговариваешь со мной серьезно?
– Я вполне серьезен, детка. Не забивай себе голову
этими мыслями. Вы с Сережей не причиняете мне никаких неудобств, а если мне
захочется встретиться со своей знакомой, я могу сделать это днем. Совсем
необязательно приводить ее к себе или оставаться у нее на ночь.
– Выходит, ты днем встречаешься со своей бабой, вместо
того чтобы искать деньги? – Лолита злобно прищурилась.
Она уже начинала вести себя как полноправная жена Парыгина,
имеющая право требовать у него отчета в каждом шаге и в каждой минуте,
проведенной без ее пригляда. Евгения всегда поражала способность некоторых
женщин мгновенно адаптироваться к ситуации и входить в роль не хуже
профессиональных актрис. Начни о ней заботиться, и через три дня она
почувствует себя твоей законной супругой.
– Лола, я делаю все возможное, чтобы вам помочь, но я
не волшебник. Я обыкновенный инженер, не забывай этого. Спасибо, было очень
вкусно, – сказал Парыгин, отодвигая пустую тарелку. – Иди спать, я
сам вымою посуду. Уже поздно.
Лолита, вероятно, поняла, что переборщила, и стала поспешно
отыгрывать назад, одновременно пытаясь снова зайти в тыл противнику и нанести
коварный удар. Она подошла к Парыгину вплотную, обняла за шею, прижалась к нему
пышной упругой грудью. Глаза ее были полны слез.
– Прости меня, Женечка, прости, пожалуйста. Я такая дура.
Ну какое право я имею так с тобой разговаривать? Я же знаю, что ты добровольно
взвалил на себя заботу о нас с Сереженькой, ты все время думаешь о нас,
пытаешься нам помочь. Я все знаю, Женечка, миленький. А то, что глупости
говорю, так это от стыда. Знаешь, когда мне стыдно, я такая глупая делаюсь –
просто ужас. Совсем ничего не соображаю, несу всякую чушь. Мне стыдно, что мы
сидим на твоей шее и создаем тебе проблемы. Ну кто мы тебе? Мы же чужие совсем.
Ты бы лучше потратил это время на что-нибудь более приятное.
