– А у вас пожар? – насмешливо осведомился
он. – В таких делах час-другой роли не играют, тем более мы с вами
установили, что серия закончилась.
– Олег Григорьевич, пожалуйста…
– Ну хорошо, присылайте. Только имейте в виду, в
пятнадцать часов я иду принимать экзамены, освобожусь не раньше семнадцати
тридцати. Если ваш гонец не застанет меня в кабинете, то пусть поднесет папку в
421-ю аудиторию.
– А… когда можно вам позвонить? – робко спросила
Настя.
– Завтра в районе обеда. Не раньше.
– Спасибо, – вздохнула она.
Завтра в районе обеда. Ну что ж, не все делается так быстро,
как хотелось бы. Придется ждать.
Она повесила трубку и снова занялась своими таблицами. В
конце дня ей нужно же чем-то отчитаться перед Барином. А рассказывать ему про
методику профессора Самойлова она не будет. Во всяком случае, пока. Засмеет. И
про Денисова рассказывать нельзя. Придется делать вид, что свои странные выводы
по делу о серийных убийствах она сделала, опираясь исключительно на аналитику.
* * *
Руководство Московского уголовного розыска, разумеется, знало
о скандальной статье «Трупы на свалке», и потому было сделано все возможное,
чтобы найти ходы в Федеральное бюро судебных экспертиз и добиться проведения
исследования пленок как можно быстрее, вне очереди.
На следующий день после того, как пленки были представлены
экспертам, из Бюро позвонили Короткову и попросили приехать вместе с
журналистом. Их усадили перед экраном видеоплеера и включили воспроизведение.
– Это та самая пленка, которую вы получили и на
основании которой писали статью? – спросил эксперт Баглюка.
– Да, та самая, – подтвердил Валентин.
– Не торопитесь, досмотрите до конца.
Но и после просмотра Баглюк уверенно говорил о том, что
пленка та самая, он ее слушал много раз и помнит практически наизусть.
– Вот то-то, что вы ее слушали, – загадочно
усмехнулся эксперт. – Именно слушали, а не смотрели. Давайте все сначала,
я вам кое-что покажу.
Начали смотреть снова. На экране покойный Никита Мамонтов
называл свое имя и рассказывал о том, как совершил убийство на Павелецком
вокзале.
– А теперь смотрите внимательно, – сказал
эксперт. – Смотрите и слушайте одновременно.
Коротков увидел сразу. И поразился про себя, почему не
обратил на это внимания, когда просматривал запись в первый раз в редакции, а
во второй – только что, здесь, в лаборатории. Сработал, вероятно,
психологический закон: если речь идет о сути сказанного, то нужно вслушиваться
в слова, а не смотреть на того, кто говорит. Если бы Мамонтов во время записи
что-нибудь показывал, например, как он наносил удары ножом человеку на
переполненном перроне, тогда, конечно, все внимание было бы приковано к
изображению на экране. А так…
– Как же вы могли не заметить? – с упреком говорил
эксперт. – Начиная со слов «На Петровке меня допрашивал Коротков Юрий
Викторович» артикуляция говорящего не соответствует слышимому тексту.
– Как это? – встрепенулся Баглюк. – Почему не
соответствует?
– Это вопрос не ко мне, – пожал плечами
эксперт. – Мое дело – констатировать, что на вторую часть видеозаписи
наложен новый текст.
– Не может быть, – выдохнул журналист. – Как
же это? Вы уверены?
– Если б я не был уверен, я не приглашал бы вас
приехать. Спектрограмма голоса на первой и второй частях пленки совершенно
разная. Текст произносили два человека, хотя, надо признать, имитация очень
хорошая, на слух голоса практически неразличимы.
– Это только на видео, или на диктофонной записи
тоже? – глупо спросил Баглюк.
«За соломинку цепляется, – злорадно подумал
Коротков. – Чего спрашивать-то, когда тексты на обеих пленках идентичны?»
– На аудиокассете картина та же.
– Понятно, – удрученно произнес журналист.
– Скажите, а можно по артикуляции восстановить текст,
который был произнесен на самом деле? – спросил Юрий.
– Можно попробовать. Но точно ничего не обещаю. Надо
приглашать сурдопереводчика, у них глаз наметанный. Это вы и без меня можете
сделать, кстати. Ну так как, господа хорошие, вы удовлетворены, или еще какие
вопросы есть?
– Вполне удовлетворены, – быстро сказал
Коротков. – Спасибо.
Вместе с Баглюком они вышли на улицу. Вид у Валентина был
жалкий и подавленный, но сочувствия к нему оперативник не испытывал ни
малейшего. Не гнался бы за «жареным» этот писака, так, может быть, более
критично подошел бы к материалам, полученным невесть откуда, и смотрел бы
внимательнее, и подделку увидел бы вовремя. А так только нервы людям мотает,
мешает работать.
– Юрий Викторович, – уныло произнес Баглюк, –
приношу вам свои извинения…
Он начал бормотать что-то насчет опровержения и возмещения
морального вреда, но Коротков перебил его:
– Мы сейчас поедем на Петровку к моему начальнику, и
там вы все подробно расскажете: кто, когда и при каких обстоятельствах всучил
вам эту липу. Про опровержение и моральный ущерб тоже с ним поговорите. И
примите дружеский совет: не беритесь за скандальные материалы на похмельную
голову, она у вас после возлияний совсем не работает.
На Петровку они ехали каждый в своей машине, Коротков –
впереди, Баглюк – следом. Идя по длинным коридорам здания ГУВД, журналист
пытался заговорить с Юрой, но тот хранил злое молчание и только убыстрял шаг.
Казалось, он хотел как можно скорее отделаться от неприятного ему человека.
Открыв дверь, ведущую в кабинет Мельника, он буквально впихнул туда Валентина.
– Вот, Владимир Борисович, познакомьтесь, пожалуйста,
Валентин Баглюк, автор знаменитой публикации «Трупы на свалке». Мы с ним только
что были в Бюро судебных экспертиз и выяснили, что пленки с записью признаний
Никиты Мамонтова подделаны.
– То есть как? – медленно спросил Мельник,
поднимаясь с кресла и делая шаг им навстречу.
– Мамонтов действительно признался в убийстве,
совершенном полтора года назад. Но он ни слова не говорил о том, что я его
вербовал.
– Откуда же вы, господин журналист, это взяли? –
нахмурился начальник.
– Господин журналист взял это из той пленки, которую
ему подсунули, – ответил Коротков, словно самого Баглюка тут и не
было. – Но подсунули ему чистую липу, а он с пьяных глаз не разобрался.
– Присядьте, – коротко бросил Мельник. – И
рассказывайте все по порядку. А вы, Юрий Викторович, можете идти.
Коротков вышел. Ему, конечно, хотелось послушать, но очень
уж противно было находиться в обществе Баглюка, из-за разгильдяйства которого у
Юры случилось столько неприятностей. По обыкновению Коротков сразу отправился
не к себе, а к Насте. Каменская выглядела бледной и невыспавшейся, глаза
покраснели то ли от усталости, то ли от застилавшего кабинет сигаретного дыма.
