– Я могу тебе чем-нибудь помочь? – спросила Анна.
– Можешь. С твоей помощью я сделаю это намного быстрее.
Чем быстрее раздобудем деньги, тем быстрее пойдем в загс. Годится?
Она кивнула, взяла Евгения за руку и прижалась щекой к его
ладони.
– Я все сделаю, Женя. Даже если ради этих денег нужно
будет кого-нибудь убить.
– Ну, до этого не дойдет, – улыбнулся он.
А про себя подумал: «Будем надеяться, что не дойдет».
Глава 11
Морозы внезапно сменились теплом и слякотью, впрочем, за
последние несколько лет подобные зимние капризы погоды уже стали привычными.
Настя Каменская в последний раз носила зимой сапоги из натуральной кожи лет
шесть назад, после чего пришла к выводу, что это непростительное роскошество,
ибо хождение по щиколотку в подтаявшем от соли грязном снегу уродует обувь
быстрее, чем в первый раз сносится набойка. С тех пор она перешла на дешевые
сапоги из кожзаменителя, которые растрескивались на морозе, но зато их было не
жалко, когда наступали слякотные дни.
Сегодня утром, идя на работу, она в очередной раз бросила
тоскливый взгляд на стоящую возле дома машину мужа. Насте так и не удалось
выкроить время, чтобы отогнать ее в Жуковский и поставить в гараж Лешиных родителей.
Сама поездка заняла бы полдня, да еще пришлось бы отбыть положенное в гостях у
свекрови, ибо уклоняться было невежливо, они и без того нечасто видятся.
Машина, конечно, оборудована сигнализацией, но толку-то от нее…
Если недавно рабочий день начался с неприятностей для
Короткова, то сегодня, похоже, подошла Настина очередь.
– Капитан Доценко, поделитесь с товарищами, где и с кем
вы провели вчерашний вечер, – заявил Мельник во время утреннего совещания.
– Не понял, товарищ полковник, – недоуменно откликнулся
Михаил. – Ко мне есть претензии?
– Есть, и серьезные. Вы должны заниматься разработкой
Лазаревой, а вы вместо этого провели вечер здесь, на Петровке. И участвовали в
коллективной пьянке.
Вчера был день рождения у Игоря Лесникова. Но, во-первых,
традицию отмечать дни рождения с коллегами по работе никто никогда не отменял,
даже во времена борьбы с алкоголизмом. А во-вторых, такие отмечания, во всяком
случае в их отделе, не носили характера коллективной пьянки, скорее напоминали
дружеские посиделки, хотя, конечно же, не без спиртного, никто и не отпирается.
Настя поняла, что пора принимать удар на себя. Ведь это она
вчера после разговора с профессором Самойловым разрешила Мише не ехать на
свидание с изрядно надоевшей ему баскетболисткой.
– Владимир Борисович, – сказала она,
вставая, – это была моя инициатива. Я считаю, что в работе с Лазаревой
можно сделать перерыв.
– Вы считаете?
Мельник вздернул брови, и при этом на лице его было написано
такое изумление, словно Насте ни по долгу службы, ни по закону природы не
полагалось думать и иметь собственное мнение.
– И на каком же, позвольте спросить, основании вы
смеете считать, что можно упускать из виду убийцу, который задушил семь
человек? Вам не терпится получить восьмой труп? Или ваша фамилия – Мельник, и
вы полагаете, что можете самостоятельно принимать решения и давать указания
младшим по званию? Объяснитесь же, Анастасия Павловна.
– Я вчера закончила детальный анализ данных о всех
семерых потерпевших и собиралась сегодня доложить вам результат. У меня есть
все основания полагать, что эти эпизоды между собой, может быть, и связаны, но
не личностью преступника. За всем этим стоит какой-то другой механизм, но вовсе
не помрачение рассудка у одного человека, маньяка.
– Это чушь! – отрезал Мельник. – И вы сами не
можете не понимать, что это полная чушь. Вы просто хотите выгородить Доценко.
Немедленно возобновляйте работу с Лазаревой. Немедленно! Не хватает только,
чтобы мы ее упустили. Пока каждый вечер рядом с ней находится Доценко, мы, по
крайней мере, можем быть спокойны и целенаправленно искать доказательства ее
вины. Если же она снова кого-нибудь убьет, вина будет лежать на нас с вами. А
конкретно – на Каменской и Доценко. Полагаю, мне не нужно вам объяснять, что в
этом случае вы должны будете положить мне на стол рапорта о переводе в другую
службу, где от вашей самонадеянности и непрофессионализма будет меньше вреда.
– Владимир Борисович, это непроизводительная трата сил
и времени, – упрямо возразила Настя. – По делу о душителе мы
увлеклись одной-единственной версией просто потому, что первоначальный сбор
информации дал возможность подозревать Лазареву, и забыли о проработке других
вариантов. Между тем улик в отношении Лазаревой не так-то много, чтобы можно
было переключаться полностью только на нее. Я настаиваю на том, что нужно
проверять и другие версии.
– Вы настаиваете? – зло переспросил
Мельник. – Настаивать вы будете у себя на кухне, обсуждая с мужем меню на
обед. А здесь будьте любезны исполнять мои указания. С Лазаревой глаз не
спускать. Не пропускать ни одного вечера. Если нужно, подключим других
сотрудников, но эта баскетболистка для нас – объект внимания номер один. Вам
ясно?
Настя молча кивнула и села на место. Что ж, все верно.
Мельник – это не Гордеев, к этому надо привыкнуть. Она сама виновата, позволила
себе расслабиться и действовать так, как привыкла при прежнем начальнике. И
Мишку подставила. Балда! Если не можешь изменить ситуацию – измени отношение к
ней. Этот принцип всегда ее выручал. Но права ли она, полагая, что должна
менять отношение, потому что не может изменить ситуацию? Может быть, как раз на
ситуацию-то она и в состоянии повлиять? Каким образом? Самым простым. Уйти от
Мельника. Не нужно приноравливаться к начальнику, с которым не можешь
сработаться, если есть возможность получить другого начальника. Того же
Заточного, например…
До самого конца совещания Настя так и не вникла в суть
обсуждаемых вопросов, погрузившись в обдумывание внезапно появившейся идеи. С
самого начала, как только стало известно, что Гордеев уходит на повышение, она
мыслила в одном направлении: как ей работать под руководством нового шефа. И с
первого же дня, когда появился Барин-Мельник, она внимательно следила за его
словами и поступками, пытаясь понять его логику и требования, стараясь
приспособиться к его стилю работы и образу мыслей. Ей и в голову не приходило,
что можно рассматривать вопрос в совершенно другой плоскости. Да, Мельник ей не
нравился, но она искала оправдания его действиям и зачастую находила их. И даже
выгораживала нового начальника перед коллегами, перед тем же Юрой Коротковым. И
зачем все это? Зачем тратить душевные силы на Барина, когда можно просто уйти.
И работать с человеком, который тебя понимает и тебе доверяет.
* * *
Миша Доценко стоял перед Настей совершенно растерянный и уже
битых десять минут пытался извиниться. Хотя извиняться ему было не в чем.
– Если б я только предполагал, что он так отреагирует,
я бы постарался вчера не попадаться ему на глаза. Но кто же знал! Анастасия
Павловна…
