— Мама, прошу тебя!
«Ну, пошло-поехало, — подумала Хэвер. — Сейчас снова услышим жалостливую историю о безотрадном детстве».
— Не принуждай ее есть, если она не хочет, — попросил Фергус.
— Ты, естественно, на ее стороне.
— Спасибо, папочка. Мы с Таннером где-нибудь потом перекусим.
— Ты сегодня встречаешься с Таннером? — спросил Фергус.
— Ну конечно. — Хэвер взглянула на мать и победно улыбнулась. — Мы теперь встречаемся с ним, так сказать, на законной основе.
— На законной основе?
— Постоянной, — нетерпеливо пояснила Дарси, не спуская глаз с дочери. — Нельзя сказать, что я от этого в восторге.
Хэвер, не опуская глаз, сделала еще глоток чая. Дарси заставляла ее регулярно принимать противозачаточные таблетки, и теперь Хэвер платила ей за это. Всякий раз, когда у них с Таннером предстояло свидание, она напоминала матери, что они могут заниматься любовью без каких-либо последствий.
Дарси была вынуждена молчать, особенно в присутствии Фергуса. Он вообще не имел никакого представления о противозачаточных средствах и поднял бы скандал, узнай, что Дарси поощряет Хэвер и Таннера. Он придерживался устаревшей идеи, что соображения морали служат надежной защитой против внебрачного секса.
Хэвер доставляло удовольствие держать мать в постоянном напряжении. Ее многозначительные взгляды и намеки говорили о том, что она уже пользуется своими" правами. Но в действительности они с Танкером еще не пересекли последнюю черту. Не потому, что она его не любила, и не потому, что боялась забеременеть, и не потому, что страшилась наказания со стороны родителей.
Причина оставалась прежней. Хэвер не хотела походить на свою мать.
Таннер хорошо понимал ее в этом вопросе. С того вечера на озере, когда он опозорился, он стал нежным и терпеливым, благодарным за те крохи любви, которые она по настроению ему дарила, и не требовал ничего больше.
Для Фергуса Хэвер продолжала оставаться любимым ангелочком, и она старалась поддерживать этот образ. Но ее отношения с матерью значительно ухудшились. Мать и дочь превратились в двух тайных противников, двух женщин в молчаливом противостоянии. Линия фронта, намеченная ранее, теперь обросла окопами.
— Я не знал, Хэвер, что ты сделала себе кумира из доктора Маллори, — заметил Фергус, размешивая сахар в кофе. — Я даже не знал, что ты с ней знакома.
— Мама водила меня к ней на консультацию. Разве она тебе об этом не говорила?
— Для простой проверки, — торопливо пояснила Дарси. — Ей была нужна справка о состоянии здоровья для участия в группе поддержки, а если пойти к врачу в другом городе, то на это вместе с записью уйдет целый месяц. Я решила, что не следует отказываться от услуг доктора Маллори только потому, что когда-то у нее был роман с Кларком Такеттом. Нам-то что? Все произошло сто лет назад. К тому же враг Джоди Такетт автоматически твой друг, верно, Фергус?
— Я должен заметить, что доктор Маллори проявила большую смелость, приехав в наш город. Кроме того, она не теряет времени даром. Мне это нравится.
— Когда ты с ней разговаривал? — заинтересовалась Дарси.
— Вчера. Она хочет побеседовать с учащимися старших классов о сенсуальной ответственности. На мой взгляд, это несколько смелая тема для Иден-Пасс, но я ей сказал, что мы хотели бы познакомиться с ее планами на заседании школьного совета на следующей неделе.
Несколько секунд Дарси смотрела на мужа, не говоря ни слова. Потом сказала:
— Ты прав, Фергус. Действительно, у нее хватает нахальства. Ее заклеймили за адюльтер. И она еще смеет говорить о сексуальной ответственности.
— Она подчеркнула, что не будет касаться моральной стороны вопроса. Доктор только хочет предупредить подростков о риске для здоровья, с которым это связано.
— Думаю, что местная церковь не одобрит подобных начинаний. Сомневаюсь также, что подобную проблему можно рассматривать в отрыве от морали. А уж если Лара Маллори заговорит о морали, то это будет слабая мораль. Она посоветовала Хэвер всегда иметь наготове презерватив.
— Она этого не говорила! — воскликнула Хэвер.
— Она говорила что-то в этом роде, — отрезала Дарси. — Не успеем мы оглянуться, как детишки будут приносить в школу резинки вместе с завтраком и заниматься любовью на переменках.
— Дарси, прошу тебя! — взмолился Фергус. — Не надо говорить об этом при Хэвер. Хэвер не следует это слышать.
— Проснись и протри глаза, Фергус. Ребята сегодня знают все и обо всем. Как только Лара Маллори даст им зеленый свет, они начнут совокупляться, как кролики.
Фергус поморщился.
— Доктор не собирается пропагандировать секс, а только хочет предупредить о возможных последствиях занятий сексом.
— Да неужели? Здорово она тебе задурила голову. Просто у нее мало работы, а если девчонки будут беременеть одна за другой, то дел у нее прибавится.
— Мама, ты говоришь глупости.
— Замолчи, Хэвер! Я тебя не спрашиваю.
— Но ты переиначиваешь слова доктора Маллори. Это нечестно.
— Это разговор для взрослых, никто тебя не приглашал принимать в нем участие.
В эти минуты Хэвер ненавидела мать и мечтала разоблачить ее лживость. Но любовь к отцу заставляла ее молчать. Дарси знала об этом и пользовалась слабостью дочери. На лице Дарси появилась довольная улыбка. Хэвер шумно отодвинула стул и с возмущением выскочила из комнаты.
Она слышала, как мать сказала:
— Давай, Фергус, пригласи доктора Маллори на заседание школьного совета. Интересно будет посмотреть, как они вцепятся друг другу в глотку.
— Я думала, я… Наверное, мне не надо было приходить.
Теперь, когда она стояла на крыльце перед парадной дверью Лары Маллори, к тому же освещаемая ярким фонарем над головой, Джейнэллен чувствовала себя совершенной идиоткой. Она не удивилась бы, если бы доктор Маллори захлопнула перед ней дверь. Доктор Маллори имела на то полное право.
— Рада вас видеть, мисс Такетт. Войдите.
Джейнэллен вошла в дом и огляделась вокруг.
— Уже поздно. Наверное, не следовало вас беспокоить.
— Нет, что вы. Как чувствует себя ваша мать?
— Не слишком хорошо. Я к вам пришла поговорить об этом.
Из приемной Лара провела Джейнэллен в жилую часть дома.
— Я как раз собиралась выпить вина. Вы не присоединитесь но мне?
Они вошли в уютную комнату, где на столиках лежали книги и журналы и душистые свечи горели в подсвечниках. Телевизор был настроен на станцию, передающую классические фильмы. На экране шла черно-белая картина.
