Он мягко посадил двухмоторный «бичкрафт» и подрулил к ангару. Лара стояла на бетонированной площадке у ангара, когда он вылез из кабины. Кей увидел ее сразу, но его лицо не выразило ни удивления, ни радости, ни разочарования или злости, и она не могла угадать, в каком он настроении.
Потягиваясь, сгибая и разгибая затекшие руки, он направился к ней.
— На Гавайях, когда вас встречает хорошенькая девушка, она вам дарит венок. — В сгущающихся сумерках она видела белизну его улыбки. — Знаете, который вешают на шею.
— Знаю, — сухо бросила Лара.
— Такая умница, как вы, конечно, это знает.
Он направился к широким воротам ангара, и она пошла рядом.
— Что вы теперь будете делать?
— Отдам ключи Балки.
— И еще что?
— Получу причитающиеся мне деньги.
— Кого вы сегодня возили?
— Фермера и его помощника из Арканзаса, они приезжали, чтобы посмотреть быка. Я летал сегодня утром за ними в Тексаркану. Они целый день торговались с Андерсоном, хозяином быка, крупным здешним скотопромышленником. Это его самолет. Он меня и нанял, чтобы привезти их сюда, а потом отвезти обратно.
— Хороший самолет. — Лара оглянулась назад на машину.
— Стоит тысяч девяносто пять. Называется «Квин эйр».
— Похоже на название матраса.
— Вы верно подметили, — Кей улыбнулся. Они вошли в ангар. — Эй, Балки.
Механик обернулся, и Кей бросил ему ключи.
— Все в порядке?
— Нет проблем. Где мои деньги?
Балки вытер тряпкой руки и пошел впереди них в ту самую небольшую комнату, где Лара нашла Кея в день несчастья с Летти Леонард. Балки зажег лампу на столе, вытащил из ящика обычный белый конверт и подал его Кею.
Когда Балки ушел, Кей открыл конверт и пересчитал деньги, затем положил конверт в нагрудный карман рубашки.
— Значит, он заплатил вам наличными? — спросила Лара.
— Угу.
— И никакого счета? Никаких документов?
— Я заключил устное соглашение с моим клиентом. Что еще нужно?
— А налоговая служба?
— Я плачу налоги.
— Охотно верю. А Федеральное авиационное управление?
— На каждый полет надо оформить кучу бумажек. Стоит ли возиться?
— И вам не надо никому представлять план полета и другие подобные вещи?
— Высота до двенадцати тысяч футов — это неконтролируемое воздушное пространство. Тут все построено на визуальном наблюдении.
— И вы никогда не поднимаетесь выше этого потолка?
Ему явно надоел разговор.
— Хотите научиться летать, док? Могу стать вашим инструктором, у меня есть лицензия, очень скоро вы будете взмывать ввысь самостоятельно. Я дорого беру, но зато какое качество.
— Я не собираюсь стать летчиком.
— Тогда что вы тут делаете — просто дышите свежим воздухом?
— Я хотела с вами поговорить.
— Я весь внимание.
Он вытащил из холодильника банку с пивом, оперся локтем на верх «древнего чуда техники», запрокинул голову и сделал большой глоток.
— Речь идет о работе.
Он оторвался от банки и с любопытством посмотрел на Лару.
— Вы отказались от уроков пилотирования, и, как я понимаю, речь не идет о доставке еще одного пациента в больницу.
— Нет.
Кей долго молча на нее смотрел, потом протянул ей банку.
— Хотите глоток?
— Нет, спасибо.
Он снова отпил из банки.
— Так в чем же дело? Я умираю от любопытства.
— Я хочу, чтобы вы меня отвезли в Монтесангре.
Такетт не торопясь допил пиво и метким броском швырнул пустую банку в корзину для мусора. Он сел на крутящийся стул, откинулся назад и положил ноги на угол стола, каблуком отодвинув в сторону настольную лампу.
Лара продолжала стоять. Ей негде было сесть, разве только на раскладушку. Во всяком случае, она все равно бы отказалась.
— Вы уже несколько раз делали мне такое предложение, а я его отвергал. У вас плохо с памятью?
— Оставим шутки.
— Оказывается, вы не шутите, — заметил он с издевкой. — Прошу прощения. Тогда, значит, вы собираетесь прыгать с парашютом?
— Ни в коем случае. — Она сложила руки на груди.
— Уж не предполагаете ли вы посадку на территории Монтесангре? В таком случае, вы явно не в своем уме.
— Я совершенно серьезна.
— Я тоже, док. А как у вас с испанским языком? Может, вам следует освежить ваши знания? Вы знаете, что означает Монтесангре?
— Да. «Кровавая гора». Я на опыте убедилась в правильности названия. Я помню, как теплая кровь текла у меня по рукам, когда убили мою дочь.
Кей опустил ноги на пол и выпрямился на стуле.
— Тогда почему, черт побери, вы хотите туда вернуться?
— Вы знаете ответ. Я уже несколько лет пытаюсь это сделать, с тех самых пор, как пришла в себя в больнице в Майами. Я не могу туда вернуться официально. Для меня закрыты официальные пути.
— Поэтому вы решили использовать меня в качестве неофициального?
— В какой-то степени, да.
— В какой-то степени там будет весьма трудно остаться в живых.
— Я это хорошо понимаю.
— И вы все равно хотите туда ехать?
— Я обязана это сделать.
— Ну, а я не обязан.
— Нет, вы не обязаны. Просто я думала, что для вас это будет интересным приключением.
— Подумайте, что вы говорите. Как меня только не называли в жизни, но только не дураком. Если вам хочется туда отправиться и свернуть там себе шею, ваше дело, но я-то дорожу этой частью своего тела и поэтому прошу вычеркнуть мою кандидатуру из ваших планов.
— Выслушайте меня, Кей.
— Не хочу.
— Вы мой должник.
— Я это уже слышал. И не считаю, что это так.
— Вам, наверное, будет приятно узнать, что после того приступа у вашей матери меня не посетил ни один пациент. Джоди отвергла мои попытки оказать ей помощь. Вы грубо оскорбили меня при свидетелях.
— Мне было некогда выбирать слова. Моя мать находилась при смерти.
— Вы совершенно правы. И, когда все узнали, что Такетты предпочли смерть моей врачебной помощи, я потеряла тех немногих пациентов, какие у меня еще были. Пропали месяцы напряженной работы. Доверие, которое мне стоило такого труда завоевать, оказалось разрушено в одно мгновение несколькими необдуманными словами. С тех пор я пребываю в бездействии.
