Это что?! Нет, это за лесом. Шоссе шумит. А по шоссе сейчас машины несутся. Фары. В машине тепло. Можно лампочку включить, тогда и светло будет. И радио включить можно…
Вон и перила впереди показались. Ступеньки вниз, в овраг. В Овраг. Там, внизу — налево, по дорожке вдоль ручья. Будет мостик. Возле которого… Толку мне с того мостика… Ладно, хоть фонари там внизу, в Овраге поставили. Не ахти как светят, но хотя бы что тут где видно.
* * *
— Миша?
Что-то внутри меня мгновенно взметнулось и ударило удушливым холодом в голову. Вот как это бывает! Теперь ты знаешь, КАК это бывает. Не оборачиваться! Я оцепенел, пытаясь понять, что делать дальше. Идти вперёд, в Овраг? До перил осталось метров десять-пятнадцать. Или назад, к машине? Нет, не назад. Оборачиваться нельзя! Но спускаться вниз в такой тёплой компании желания тоже не возникло.
— Миша! Это ты? — от тёмной массы старого дерева возле лестницы отделилась дрожащая неотчётливая фигура. Чёрный силуэт двинулся ко мне. Ну, и куда мне теперь не оборачиваться? По легенде, ырка всегда подходит сзади. Спереди он может встать только если ты УЖЕ обернулся. Зато теперь знаю на что он похож… Похож… Похож на… Не может быть!
* * *
Дрожа, Ярослава ревела мне в плечо. Не сдерживаясь, как ребёнок. Ребёнку ведь всё равно, смотрят ли на него или нет, как он выглядит со стороны, потекла ли тушь. Впрочем, какая там тушь!
Я просто обнимал её и гладил по голове. В слабом свете, поднимавшемся из Оврага, её волосы казались тёмно-золотистыми, как янтарь. Но вместо доисторической стрекозы в них запутались запахи. Запахи реки и ветра.
Не надо успокаивать, только дать прореветься. Наверное, я немного слукавил: стоило бы что-то сказать, что-то сделать… Но заставить себя я не сумел. Ведь для этого надо было отпустить её плечи. А именно этого я сделать и не мог. Пока она, тонкая, невесомая, прижимается ко мне, я счастлив. Пока я вдыхаю запах её волос… Конечно, прошлая ночь была только сном: если сейчас, всего лишь обняв её…
Перед глазами плыли странные картины. То ночное шоссе, разноцветные огни которого двигались вверх и вниз, то вращающиеся облачные города…
Она перестала вздрагивать и задышала ровнее. Потом подняла голову и посмотрела на меня. Я скорее угадал, чем увидел её взгляд: уже совсем стемнело. Её ладони лежали на моих щеках. Лёгкие, прохладные, нежные.
— Как здорово, что ты пришёл! — она снова прижалась ко мне.
— Что с тобой случилось?
— Здесь… Я… Я заблудилась. Кто-то кричал в темноте… Жутко так. И в Овраге… Я решила, лучше тут ждать, возле дерева — тут ведь тропинка — подожду, пока кто-нибудь пройдёт мимо… Дорогу спрошу. А как ты меня нашёл?
Она снова подняла лицо — на губах играла улыбка.
Прямо в улыбку я её и поцеловал.
— Телепатия? Телепаю на большие расстояния! — предположил я.
— Я думаю — да. Ты мой сигнал «SOS» поймал. И вышел на поиски, — она взяла меня за руку и поцеловала в ответ. — Отвезешь меня домой?
Воображение уже было принялось рисовать мне все возможные последствия таких спасательных процедур, когда я вдруг сообразил, зачем, собственно, вообще здесь оказался.
— Слушай, Яр, такое дело… Где-то тут мой друг пропал. Я, собственно, его искать и приехал… Если ты не замёрзла, может, составишь мне компанию? А потом я тебя в порт прописки отбуксирую? Что скажешь?
Вместо ответа она снова поцеловала меня.
* * *
— Яр, ты как тут очутилась? — спросил я, когда мы начали спускаться по лестнице.
— Ну, вот так… — неопределенно ответила девушка. — Я — не москвичка, мне заблудиться в столице везде просто. После Курска город кажется просто огромным. Огромным и шумным.
— Почему-то я так сразу и подумал.
— Что?
— Ну, что ты не москвичка.
— Почему? Меня даже патрули не останавливают… — в голосе Яры прозвучало что-то похожее на возмущение.
— А, патрули! — я небрежно махнул рукой.
— Нет, почему я не похожа на москвичку? Чем я отличаюсь?
— Отличаешься? — я задумался. Для меня это было очевидно, а вот, пойди, объясни! — Ну, во-первых, у тебя на лице не написано «ща в глаз дам, если пристанешь!» И как графиня в ночлежке ты себя не ведёшь… — Яра рассмеялась. — Потом — у тебя и походка другая, и вообще… ты не суетишься. Даже если спешишь — всё равно. А в Москву-то ты как переехала… — начал было я.
— Ну, вот так. Переехала и все. Так получилось, — неожиданно оборвала наш разговор Ярослава, и стало понятно, что говорить она об этом почему-то не хочет. Я поспешил сменить тему.
— Боюсь, поджидать прохожих тебе пришлось бы очень долго. По ночам тут не аншлаг, — заметил я.
— Я так и поняла. Но лучше уж здесь, чем там, в лесу, за Оврагом. Или — в Овраге. Ж-жуть! — Ярослава передёрнула плечами и сжала мою руку.
— Да ладно! Там же фонари, светло, — и все-таки что она делала в Коломенском после закрытия? Пришла на экскурсию и заблудилась?
Ярослава остановилась и внимательно посмотрела на меня.
— Фонари? — каким-то странным тоном спросила она.
— Ну да. Они ещё в прошлом году собирались…
— Мишкин, там нет фонарей.
Смысл её слов доходил до меня постепенно. Мы успели пройти целый лестничный марш, пока я осознавал, что она сказала.
— Минутку! Если там нет фонарей… Что там светит в таком случае?! — на этот раз остановился я.
— Не знаю, — Ярослава на мгновение показалась испуганной — Но фонарей там точно нет, — она прижалась к моему плечу. — Может, как-нибудь обойдём?
— Не получится. Возле моста нашли его вещи… Это единственный след.
Мы прошли ещё несколько ступенек. Лестница сделала поворот, и открылся вид на Овраг. Мы остановились.
Это было поразительно. Фонарей внизу действительно не было. Над ручьём, прорезавшим дно Оврага, тянулись клочья тумана. Ветер, усилившийся наверху, здесь был явно слабее, но всё-таки дул ощутимо. Однако туман, вопреки всему, висел почти неподвижно, едва заметно двигаясь против ветра, по течению ручья. Тусклое зеленовато-белесое свечение струилось, кажется, из самого тумана. Именно его я принял сверху за свет фонарей. Левее, в стороне пожарных прудов, свет становился ярче.
— Смотри! — Ярослава потянула меня за рукав — Смотри! — повторила она шёпотом. — Как это вообще может быть?!
Лестница кончилась. Мы стояли на самом дне Оврага. Слева, где должны были быть пруды и мостик через ручей, возле которого нашли Ромкину барсетку… Слева не было ничего. Тугая, плотная стена светящегося тумана закрывала всё метрах в пятидесяти от нас. Передний её край то продвигался на несколько шагов вперёд, то снова отступал. Казалось, будто зеленоватая жижа дышит, будто она живая. Время от времени в её глубине, в самой гуще скользили какие-то невнятные тени без чётких очертаний.
