* * *
Я круто развернулся у въезда. Яра посмотрела на меня, но выражение её глаз не изменилось.
— Сейчас коня покормим, а потом — и сами… — как фальшиво прозвучала моя искусственная шутка!
Ярослава промолчала. Пока я подъезжал к колонке и возился с крышкой бензобака, она так и сидела — молча и неподвижно.
Я пошёл к кассе.
Ну что мне делать? Попытаться объяснить, что всё это пустяки? Хорошо бы… Если получится объяснить, что больная на голову бабка в её доме, которая лезет в её личную жизнь — это пустяки, то хорошо. Но сама-то она это пустяками не считает… И её можно понять. Ведь на самом деле сегодня утром и я это пустяками не считал. А я со старушкой от силы минут пять провёл. Яра же с ней постоянно вместе живёт. Яра — добрая… Да это слабо сказано — добрая! Каждый день. Каждую ночь. Выслушивает весь этот бред. И носит ей лекарства. И ухаживает за ней, когда той становится хуже. А нынче осень — у всех шизоидов обострения начались… Теперь понятно, почему у неё за тот месяц, что я пропадал в своём Чертолье с Замоскворечьем, никто не появился… При такой милой бабуле… Или тётушке… Да какая разница?! При одном только зрелище этой ведьмы — у кого хочешь желание ухаживать отпадёт! Может и Глеб…
Только вот у меня же не отпало. Я что, особенный? А может Алка тогда права была, и я — тоже псих порядочный? Надеюсь, что нет. А впрочем — плевать!
Надо просто сказать Яре, что я всё понимаю — и родственные чувства, и заботу о ближнем… Чтобы она успокоилась. Сказать, что…
* * *
За это время я успел расплатиться и пройти полпути обратно к машине. Всё, что я собирался сказать — провалилось в желудок, и он испуганно забурлил: Яры в машине не было.
Не было её и в пределах видимости. Машинально я вытащил бензиновый пистолет из бака и завинтил крышку, не переставая оглядываться. Кажется, я даже закричал, позвал её по имени. Никакого эффекта.
У соседней колонки стоял потрёпанный «ЗиЛок». Усатый дядька за рулём только пожал плечами.
— Нет, не видал… А ты нашёл на чём тёлок возить! — в его голосе проскользнуло что-то отеческое. — Ещё б она не смылась! Ты бы ещё «Победу» взял… — тут он с сомнением погладил усы. — Хотя на «Победу» они как раз и повестись могут — шикарная была машинка!
От таких разъяснений мне легче не стало. Я бросился назад, к кассе, но там полная «королева бензоколонки» так же не проявила чуткости.
— Ты чё, мужик?! Я чё, нанималась тут за девкой твоей следить?!
Больше на заправке никого не было.
Куда она могла деться?! Тут, трубно просигналив, показался автобус. На перекрёстке он сбавил скорость и плавно свернул в сторону метро.
И тут меня осенило. Ну, конечно! Домой она помчалась! Домой!
Например, у тебя есть человек, не вполне себя контролирующий, который при этом живёт с тобой, и ты считаешь себя ответственным за его жизнь и здоровье. Дальше. Ты уверен, что сегодня этот человек чувствует себя хорошо, ты дал ему лекарства, покормил… А потом, днём, ты выясняешь, что пока утром ты был, скажем, в душе — этот человек начудил такого, что мало не покажется! А ты даже не заметил, что у него был припадок. Что ты будешь делать, если ты не дома? Конечно, бросишься обратно, домой, чтобы этот несчастный не убил себя током, не утонул в ванной или, в лучшем случае, не откусил ухо соседскому пуделю.
Вот и Ярослава, выйдя из шока после новостей в моём исполнении, бросилась обратно. Наверное, на автобусе до метро, а там… А мне ничего не успела сказать, так как тут каждая минута на счету. Да и меня, наверное, в эту историю впутывать ей не хочется… Хотя я, как мне кажется, сам уже по уши туда впутался… По крайней мере, бабушка-старушка ко мне не равнодушна… Пусть и со знаком «минус».
Я припарковался возле подъезда, напрочь перекрыв выезд какому-то джипу — ладно, после переставлю, — и бегом бросился в парадное.
Лифт витал где-то в эмпиреях верхних этажей, и я побежал по лестнице. Интересно, почему я так тороплюсь? Чего боюсь? Что у старушки окончательно съехала крыша и она может что-то сделать Яро… Нет! Нет, не поэтому…
Это, наверное, вина. Это же я виноват в том, что счастливый день самой чудесной на свете девушки превратился во внеочередной кошмар. Что краткий просвет в череде дней, наполненных приёмами лекарств, приготовлением еды, сбиванием приступов — этот краткий просвет вдруг захлопнулся и уже нескоро откроется снова…
Вот и её дверь. Я остановился, в нерешительности глядя на дверной звонок. Сейчас я позвоню — и в коридоре послышится шарканье, а потом… «Милай»?! Нет, это было бы слишком!
Господи! Да надо просто позвонить Яре, и всё! Я вытащил телефон и уже, было, начал просматривать записную книжку, когда сообразил, что не знаю её номер! Ещё не легче!
Как-то так получилось, что я никогда не видел Яриного мобильника… А есть ли у неё сотовый вообще? Не знаю… А городской телефон? Я попытался вспомнить содержимое её квартиры… Нет, ничего похожего на телефон в памяти не всплывало. Да, при такой бабуле под боком телефон может стать и проклятьем! Я представил себе, как мучнисто-белое лицо старухи витает над аппаратом в ночной темноте и, набрав наугад любой номер (или какой-то определённый, что хуже), скрежещет в трубку: «А ты всё ходишь, милай?!» Однако и без телефона ей нельзя: а если надо будет вызвать скорую?! Старушка-то с сюрпризами… Я посмотрел на дверь и отошёл на шаг.
Потом всё же выдохнул, подошёл и позвонил. Как ни странно, за дверью стояла тишина. Ни шагов, ни голоса — ничего. Вот этого я совсем не ожидал. Впрочем, к моему стыду, где-то глубоко я испытал облегчение…
Я позвонил снова. Тот же эффект. Что бы это значило? Кто там внутри и в каком состоянии?
Не может быть, чтобы бабка что-то сделала с Ярой, а потом — собой. Этого просто не… В конце концов, она же ненавидит меня, а не её. Скорее, так: Яра увидела старуху на улице и пустилась за ней. Может быть такое? Может…
Тогда мне что делать? Искать их? Но где они могут быть сейчас? Да где угодно… Там, где ты ничего не можешь, ты ничего не должен хотеть, блин.
* * *
Телефон, который я по-прежнему держал в руке, завибрировал. Владимир Леонидович. Логично. Господин начальник желает знать, как обстоят дела с маршрутами. Господин Морских Владимир Леонидович. За глаза у нас о нём говорят: «…и гад морских подводный ход…» Вроде — и гад Морских, а в то же время — Пушкин-наше-всё, не подкопаешься. И волки в курсе, и овцы ценят…
Я снял трубку.
— Добрый день, Миша.
— День добрый, Владимир Леонидович.
— Ну, как маршруты? Готовы, я надеюсь?
— Разумеется, Владимир Леонидович. Как мы с вами и договаривались.
— Миш, я хочу предложить… Может быть, ты их пришлёшь по электронной почте? Что тебе туда-сюда мотаться? Я просмотрю, сделаю замечания… А потом — договоримся по соразмерности?
