— А вы верите в эту историю?
— Я верю, что моя жена в нее верит, а моей жене ума не занимать. И излишней суеверностью она никогда не отличалась. И если уж говорит, что видела нечто сверхъестественное, то я ей и впрямь верю. Но что прикажете делать с человеком, который за призраками по ночам гоняется?
— Такое случается, только когда она остается одна. Следите за ней, ни на минуту не спускайте с нее глаз.
— Наверняка можно сделать еще что-то.
— Предоставьте это мне.
В ту ночь, готовясь ложиться спать, я достала из корзинки «Тайны Упокоения». Я помнила о предостережениях Лили и о том, как книги подействовали на меня в библиотеке, но ярость и подозрение возобладали над чувством самосохранения. Няня Прам умерла насильственной смертью; погибнет и Сюзанна, если только я не сумею разгадать намерений мистера Уотли. Чтобы успешно с ним бороться, нужно для начала понять это существо. Я села на кровати и открыла книгу.
Я начала читать о странных, нечеловеческих персонажах — и тут порыв ледяного ветра рванул за подол моей ночнушки. Я поднялась закрыть окно, да только я была уже не в собственной спальне в Эвертоне, а стояла перед полуразрушенным замком: башни его обвалились, а подъемный мост выглядел так, словно от него сбоку откусили здоровенный ломоть. На противоположной его стороне высилась видавшая виды дверь — и дверное кольцо, сделанное из цепей толщиной с мою шею.
Я все еще держала в руках открытую книгу. Теперь я захлопнула ее, заложив указательным пальцем, чтобы сохранить связь с этим местом, однако ж чисто поверхностную, на случай если здесь подстерегает опасность. Дверь отворилась внутрь, не успела я даже постучать, и навстречу мне вышло мерзкое, явно помешанное существо, с виду — маленькая девочка. Волосы ее лохмами торчали во все стороны, а на месте глаз в серой плоти лица зияли две крохотные черные замочные скважины — и обе сочились какой-то темной вонючей жидкостью (о том, что это такое, я предпочла не задумываться). Я изумленно охнула; она лязгнула на меня черными, гнилыми зубами, едва не укусив за руку, — но цепь, обмотанная вокруг ее шеи, рванула ее назад.
Девочка осталась лежать, раскинув руки и ноги. Цепь от ее шеи тянулась через весь пол из необработанного камня и до половины лестничного пролета и обматывала затянутое в перчатку запястье какой-то женщины, одетой в обветшалое бальное платье, неопрятное, обтрепанное по краям; сквозь дыры проглядывала нижняя юбка, а на поясе позвякивала связка старинных ключей. При всем при этом женщина держалась с невозмутимой безмятежностью, почти величественно, а когда заговорила — голос ее оказался глубоким и мягким, как бархат, неодолимо властным, всецело сознающим свою способность вразумлять и направлять.
— Ты не отсюда, — тихо проговорила женщина. В другой руке она сжимала искореженный подсвечник; над свечами подрагивали крохотные синие язычки пламени. Я застыла на пороге. После столкновения с неприятной девчонкой меня все еще била дрожь, и все внутри замирало от страха.
Это была ошибка. Я уже подумывала захлопнуть книгу, вернуться в Эвертон, забиться под одеяло, а Уотли пусть себе вытворяет все, что хочет, — но как же Сюзанна, как же семейство Дэрроу? Я вдохнула поглубже — воздух был спертым и затхлым — и вступила в замок.
Синее пламя свечей отражалось в звеньях цепи, что незнакомка удерживала в руке. Цепь не только служила привязью для странной девчонки, которая встретила меня так негостеприимно, но уходила дальше, тянулась во все углы комнаты — к ней были прикованы бессчетные забившиеся в тень создания, все — тощие, изможденные; одни ползали по полу, других кандалы удерживали в стоячем положении вдоль стен.
— Ты не отсюда, и все-таки ты вошла.
— Мне нужно кое-что узнать.
— За вопросы придется заплатить.
— У меня нет денег.
— Я веду дела в иной валюте, — холодно улыбнулась женщина.
— В какой же?
— Ответы за вопросы. Мистер Уотли — не единственный коллекционер в Упокоении.
— Откуда вы…
— От тебя за версту разит Сумеречьем. Сюда. — Женщина спустилась вниз по лестнице и поманила меня в комнату за драной, истрепанной шторой. Связка ключей на ее поясе монотонно звякала при каждом шаге. Я следовала за ней, стараясь держаться подальше от стен, чтобы не задеть остальных детей: те бессильно повисали на своих цепях, глядя в пространство пустыми скважинами глаз, — вот уж воистину жизнь, подобная смерти!
Хозяйка поджидала меня в небольшой гостиной, за столом у окна. В окне обозначился ночной пейзаж: горы, втиснутые в бледную плоть луны. Незнакомка дернула за цепь, обмотанную вокруг ее запястья. Мальчик-слуга с грязными ногтями поставил перед нами два хрустальных кубка и наполнил их багряной жидкостью из пыльного бочонка. В воздухе разлился аромат ежевики и сухих лепестков розы, но попробовать напиток я не рискнула.
— Я дам тебе три ответа, три ответа — и не более.
Я открыла было рот, чтобы возразить, но задержала взгляд на цепи, обмотанной вокруг запястья хозяйки, и спорить передумала. А та сняла с пояса связку ключей, отцепила три из них и выложила перед собой на стол. Мальчик с бочонком по-прежнему стоял перед нами, уставив в окно замочные скважины глаз.
— Твой первый ответ. — Женщина взяла ближайший ключ, весь — потемневшая медь и погнутая бородка, и вставила его в крохотную темную замочную скважину, что заменяла ребенку правый глаз. Я, передернувшись, отвернулась. Металлический стержень провернулся в кости с характерным щелчком. Мальчик заговорил — высоким, андрогинным голоском:
— Хозяина Сумеречья ты остановить не сумеешь, даже и не надейся. Придуманные им игры создаются на протяжении веков и закончатся только тогда, когда будут сыграны до конца. Самое большее, на что ты можешь рассчитывать, — это обернуть результат в свою пользу.
Мальчик договорил. Я обернулась к женщине.
— Но я же не задала вопроса.
— Ты получишь те ответы, в которых нуждаешься, а не те, которые хочешь услышать. Следующий ответ. — Она взяла второй ключ и вставила ребенку в левую глазницу. На сей раз мальчик заговорил пронзительно-дребезжащим голосом старика.
— Мы — те, кто не знает смерти, мы рождены закончиться вместе с миром, но не ранее. Мы ваши боги и ваши чудовища, равнодушные и ненасытные, мы ждем завершения, которое, возможно, никогда не наступит. Упокоение, Упокоение: ткутся во мраке ночные видения. Это — обитель Не Знающих Смерти. Пышны дворцы их и сумрачны залы; ждут они, ждут наступленья финала, ждут окончанья мирской круговерти.
Женщина коснулась шеи мальчика, оттянула замызганный воротничок, плотно прилегавший к цепям, — и у самого основания шеи обнаружилась третья замочная скважина. К ней подошел третий ключ. Мальчик заговорил голосом, более подходящим к его внешности — тонким и тихим, заунывно-напевным.
— Есть только мертвые и проклятые. Помни об этом, когда человек в черном явится за тобою. Он скоро придет, Шарлотта, скоро!
