— Похоже, от нас ждут, чтобы мы переоделись к ужину, — заметила я. Я попыталась помочь Джеймсу с обновкой, но малыш позавидовал серебряным запонкам брата, а Пол не то чтобы доброжелательно отнесся к попытке младшего брата задушить его, подкравшись сзади. Я кое-как растащила своих подопечных — причем каждый из братьев вышел из потасовки с трофеем, будь то клок волос или одежды — и пригрозила обоим индийской пыткой, да такой страшной, что я не бралась описать ее словами, опасаясь ранить их нежную детскую психику.
Оставив мальчиков одних, я вернулась к себе в комнату. Перед гардеробом на тряпичном манекене красовалось темно-зеленое платье. Я стянула его с безликой фигуры и приложила к себе. Изысканное, элегантное; такую роскошь я никогда не смогла бы себе позволить, и, уж конечно, в лавке миссис Уиллоби ничего подобного не купишь. Я вспомнила о Сюзанне и о своем обещании ее мужу. «Предоставьте это мне». Ну и много ли я преуспела? Я все еще плохо понимала игру, в которую ввязалась. И не хотела даже задумываться о том, что станется с моей подругой, если я проиграю.
Я начала раздеваться. Я как раз дошла до нижнего белья, когда в комнату вошла Лили, одетая в тонкое серебристое платье, расшитое искрящимися драгоценными каменьями, и закрыла за собою дверь. Я вздрогнула, попыталась прикрыть наготу, прижав наряд к груди, и негодующе прикрикнула на нее:
— Лили!
Она не отвела глаз и не извинилась за вторжение. Просто молча подошла ко мне и взялась за платье. Не произнося ни слова, помогла мне одеться, расправила ткань в нужных местах, зашнуровала на спине. Когда она закончила, мы повернулись друг к другу: наши лица сблизились на расстояние каких-нибудь нескольких дюймов. Интересно, а видит ли она во мне, что произошло прошлой ночью с участием ее мужа и какие чувства я к нему испытываю.
— Мне хотелось извиниться за то, как все вышло, — промолвила она. — Вы были правы, что усомнились во мне.
Лили потуже затянула на мне корсет платья, и ответ мой прозвучал не громче шепота:
— Я всего лишь пытаюсь сделать так, как лучше для детей.
Лили отвела у меня от лица прядь волос.
— Давайте, я сделаю вам прическу, — предложила она. Усадила меня перед зеркалом, распустила туго закрученный узел у меня на затылке, так что светлые волосы рассыпались по плечам, и начала их осторожно расчесывать.
Наши лица составляли разительный контраст: нездешний облик Лили с ее пронзительно-зелеными глазами и черными как вороново крыло прядями, что в свете газовых ламп поблескивали синевой, и мои резковатые черты, смягченные нежным румянцем, что сейчас казались даже выразительнее по контрасту с ее бледностью. Я вглядывалась в собственное отражение, ища сходства с матерью и обретая в нем новую силу. Интересно, а что видит Лили, когда смотрит на себя в зеркало?
— Мы не такие уж и разные, вы и я, — промолвила миссис Дэрроу. — И профессия у нас сейчас сходная, и хотим мы одного и того же. — Наши глаза встретились в зеркале. Она знает. Я слабо улыбнулась и закрыла глаза. Расческа скользила сквозь мои волосы, массируя кожу головы.
— Если вы знаете, чего я хочу, тогда, пожалуйста, просветите меня, потому что сама я ни в чем не уверена.
Ладони Лили на миг легли мне на плечи. А затем она вновь взялась за расческу.
— Мы слишком много потеряли. Жизнь была к нам жестока. Но нам ни в коем случае нельзя утратить способности к любви. Мы не сдадимся, ибо жизнь коротка, а смерть — долгая. Мы должны пытаться любить, идти дальше, пользоваться подаренными нам возможностями.
Я открыла было рот — и тут же снова закрыла. Я не нашлась с ответом; может быть, позже… Ей известно, что произошло между мистером Дэрроу и мной. Не знаю откуда, но она — знала, и она — одобряла. Я очень сомневалась, что, поменяйся мы с нею местами, я проявила бы подобную снисходительность в отношении Джонатана, но, с другой стороны, я даже вообразить не могла, какие испытания выпали на долю Лили.
Повисла многозначительная пауза. Настолько долгая, что я засомневалась про себя, а не ошиблась ли я. Может, Лили имела в виду скорее свою собственную ситуацию, нежели мою. Лили между тем пропускала мои волосы сквозь пальцы, подбирала их прядь за прядью и закалывала шпильками.
— Чтобы получить то, о чем мечтаешь больше всего на свете, приходится идти на жертвы, — обронила она.
— Вы так считаете?
— Я не считаю, я — знаю.
— А вы чем пожертвовали?
— Вы разве не помните? Я умерла. — Лили поднесла ручное зеркальце к моему затылку, демонстрируя мне сооруженную ею высокую прическу. Я не вполне ей верила. В зеркале отражалось кое-что еще: душевная боль, подчеркнутая подозрительным блеском в глазах — как если бы миссис Дэрроу с трудом сдерживала слезы. — Сегодня я устраиваю званый ужин. Это даст мне возможность представить детей здешнему обществу. Большинство гостей никогда не видели человеческого ребенка. По правде сказать, гости их боятся.
— Как можно бояться двух маленьких мальчиков?
— Люди в Упокоение не допускаются, и мистер Уотли подвергает себя немалой опасности ради того, чтобы выполнить нашу договоренность. Появление смертных в месте, не знающем Смерти, уже вызвало среди здешних настоящую сенсацию.
— А здешние — это кто?
— Наверняка вы уже поняли. Вы же прочли несколько книг. Всюду — гниение, тлен и распад; Искрой во тьме догорает закат; День утекает за край. Мир угасает, как пламя свечи; бабочкой Смерть пролетает в ночи; Древние пьют себе чай.
— Какой ужас.
— Но по-своему красиво.
— Откуда они пришли?
— Я не думаю, что они пришли откуда-то. Они всегда были, они всегда будут. Упокоение, Упокоение: ткутся во мраке ночные видения. Это — обитель Не Знающих Смерти. Пышны дворцы их и сумрачны залы; ждут они, ждут наступленья финала, ждут окончанья мирской круговерти.
Я встала со стула перед зеркалом и снова повернулась к Лили.
— Долго же им ждать, беднягам. Должно быть, им очень одиноко, — заметила я.
— Наверное, именно поэтому их так занимают нравы и обычаи людей. Для них мы — забавная игрушка, вроде как зверюшка в клетке. Отрадное развлечение для тех, кто устал от привычного, очень непростого общества.
— А что вы станете делать, когда им прискучит это «отрадное развлечение»?
— Я думаю, задолго до того человечество полностью вымрет.
— А что будет, когда мальчики повзрослеют и перестанут вас навещать?
Мы обе встали и направились к двери.
— Мне казалось, мы условились, что еще два визита — и посещения закончатся? — Лили открыла дверь и придержала ее, пропуская меня вперед. — А вы что станете делать, когда им больше не понадобится гувернантка?
— Пойду дальше. — С этими словами я вышла в коридор.
Мы обнаружили, что мальчики почти одеты, если не считать того, что голова Джеймса намеренно засунута в рукав его пиджачка, а у Пола недостает изрядного клока волос. Вместе, не говоря ни слова, мы с Лили привели в порядок их измятые костюмы, зачесали Полу волосы так, чтобы кожа головы не просвечивала, — словом, сделали все, чтобы мальчики выглядели прилично. Закончив, мы направились в гостиную. Джеймс скакал впереди, Пол угрюмо тащился следом, предоставив нам с Лили молча идти бок о бок.
