Я совсем не хочу, чтоб Финн был несчастным, но от слов Саши мне все же становится легче. Я запихиваю ее носовой платок себе в карман и старательно делаю вид, что вовсе не вглядываюсь в толпу.
— Честно?
— Честно. Но это не единственная новость. — Саши поднимает свой стаканчик с сидром и чокается им с Рори, игнорируя ее кислый вид. — Я помолвлена!
Это привлекает мое внимание.
— Со своим кузеном Реньиро?
— На другие варианты отец не соглашается.
Брат Ишида — глава Совета Чатэма. Он понятия не имеет ни о том, что его дочери — ведьмы, ни о том, что Саши известно, кто отец Рори. Сама-то Рори этого не знает. Саши считает, что так будет безопаснее, ведь Рори ужасно неосторожна и к тому же неравнодушна к хересу.
— Она не может за него выйти, ведь он жуткий педант. Ты должна ей помочь, Кейт. — Рори улыбается мне своей заячьей улыбкой.
Они с Саши похожи только темными, прямыми волосами, больше ничем. Рори высокая, пышная, фигуристая и всегда выглядит несколько вульгарно; Саши миниатюрная, черноглазая и элегантная. Но они обе одеты по последней моде: на них сапожки из телячьей кожи на высоком каблуке, плащики, капюшоны которых опушены мехом, подолы юбок украшены яркими кружевами. На первый взгляд их можно принять за обычных, пресных девушек из общества, от которых не приходится ждать неприятностей.
И это будет фатальной ошибкой.
— Я? — спрашиваю я. — Но как?
— Не знаю, как я могу избавиться от этой помолвки, разве что… — Щеки Саши вдруг становятся такими же розовыми, как ее перчатки. — Я надеюсь, ты сможешь замолвить за меня словечко в Сестричестве.
— В Сестричестве? — тупо вторю я и устремляю взор на своих одетых в черное товарок. С такого расстояния я едва могу различить их; я даже не могу понять, кто из них Рилла. Было бы просто замечательно, если бы в Нью-Лондоне у меня появилась подруга — настоящая подруга, которой я могла бы поверять все свои тайны. К тому же Саши — ведьма, которая понятия не имеет о подлинной сущности Сестричества. Должно быть, она по-настоящему отчаялась, раз готова всю оставшуюся жизнь провести в монастыре.
— Как ты думаешь, меня примут? Я не слишком-то религиозна, но Господь знает, как отлично я выучилась притворяться, — вздыхает она.
— Не знаю, — тяну я в ответ, хотя мое сердце прыгает, как сумасшедшее, от одной этой мысли, — но я могла бы спросить сестру Кору. Рори, ты тоже с Саши?
Рори издает хриплый лающий смешок и заправляет под капюшон выбившуюся прядь волос.
— Можешь представить меня монашкой? Меня? Нет уж, большое спасибо.
— Ты что, действительно хочешь вернуться обратно и выйти за Нильса? — хмурится Саши. — Он ведь сделает тебя своей собственностью, а ты в сто раз умнее его. Ты не можешь этого хотеть!
— А я хочу, — перебивает ее Рори. — Хочу стать женой и матерью, хочу жить, как все нормальные женщины. Я никогда не была такой, как остальные девушки, пусть хоть у моей дочери все будет хорошо.
Саши крепче стискивает свой стакан с сидром:
— Но… Если ты вернешься в Чатэм, нам придется расстаться.
— А мы всегда жили врозь. Можешь навещать меня по выходным. — Рори улыбается. — Я думаю, мне придется изменить свое поведение. Не хочу кончить, как моя кузина Бренна.
— Отец никогда не пошлет тебя в Харвуд, — уверенно заявляет Саши, понижая голос, несмотря на то что вокруг на разные голоса шумит толпа.
Рори поднимает густые брови:
— Ты думаешь о нем гораздо лучше, чем я. Полагаю, он был бы рад сплавить меня туда.
Хоть я и думаю, что Рори права, но из уважения к Саши прикусываю язычок. Широкий рот Рори кривится, она прислоняется к стволу клена и смотрит на огонь:
— Старый лицемер. Он не имеет права.
— Мы найдем другой экземпляр, — заверяет Саши, беря Рори под руку. — Может быть, когда ты вернешься домой, попросишь о помощи миссис Беластру?
Рори стряхивает ее руку.
— Это не одно и то же! Это будет уже не моя книга!
— Да что такое? — спрашиваю я, недоумевая.
Из собора, который довлеет над площадью, в сопровождении стражников выходит облаченный в черное широкоплечий мужчина, и я догадываюсь, что это, должно быть, сам Ковингтон. Люди начинают подталкивать друг друга ближе к помосту. Говорят, Ковингтон превосходный оратор. Многие пускаются в долгие путешествия, лишь бы услышать его проповедь, которая на следующий день будет напечатана в «Страже», и каждый, кто пожелает, сможет ее прочесть.
— Отец хотел, чтоб мы внесли свою лепту в сожжение, — объясняет мне Саши. — Пока мы вчера ходили по магазинам, он порылся в наших вещах и забрал кое-какие книги. А одна из них очень много значит для Рори.
— Это «Кассандра», — говорит Рори.
Когда Тэсс была маленькой, у нее была такая книжка. Дрянная книжонка, по-моему, — история приключений куклы, которая оживала, пока девочка, ее хозяйка, спала.
— Я наизусть ее знаю, — продолжает Рори. — Там на тринадцатой странице пятно от варенья. Мама была в таком хорошем настроении, что даже наказывать меня за него не стала. А это мы с куклами послеобеденное чаепитие устроили.
— Вы с матерью устраивали чаепития? — спрашивает Саши.
Игравшие возле нас дети тем временем подбирают свои игрушки, возвращаются к родителям и егозят возле них в ожидании церемонии.
— Она не всегда была такой, как сейчас. — Рори смаргивает слезинку, горбится и засовывает руки в карманы плаща. — Когда я была маленькая, она была очень хорошая. Она шила платья моим куклам. И мы вместе придумывали истории о том, что делают мои куклы, когда я засыпаю. Ну как в «Кассандре».
Я задумываюсь, пытаясь припомнить респектабельную версию матери Рори, но у меня ничего не получается. Я, кажется, знала ее лишь странной затворницей, не покидающей свое жилище якобы из-за разгулявшихся нервов, хотя на самом деле причиной ее домоседства были запои. Даже удивительно, что ее не арестовали. Хотя, возможно, ничего удивительного в этом нет. Возможно, брат Ишида боялся, что мать его незаконной дочери не станет молчать на суде и выдаст его.
Я знаю, что такое потерять мать. Но я не представляю, каково это — потерять ее, когда она вроде бы с тобой.
Саши снова берет Рори под руку, и мы делаем несколько шагов к подмосткам, на которые в это время восходит красивый широкоплечий мужчина. У него резко очерченные скулы и поседевшие на висках черные волосы. Каким-то невероятным образом черное бесформенное облачение члена Братства сидит на нем будто хороший костюм. Я никогда раньше не видела его, но я знаю, кто он. Его знает вся Новая Англия. Это — брат Уильям Ковингтон, глава Национального Совета.
Сейчас он возвышается над застывшей в молчании толпой. Отцы сажают детей на плечи, чтоб тем было лучше видно. Десяток стражников в черных с золотым ливреях окружают помост. Я почтительно обращаю лицо к оратору.
