— У меня всегда была сильная интуиция, — говорит она, скромно потупив глазки, — я просто чувствую про людей… всякое.
— Какое всякое? — заинтересованно спрашивает Вайолет. Она примостилась по другую сторону Алисы, а ее широченные лавандовые юбки пузырятся чуть ли не перед носом своей хозяйки. Вайолет — худышка вроде меня и постоянно прибегает к помощи турнюра, чтобы усовершенствовать свою фигуру.
— Ну вы знаете, — Маура неопределенно машет рукой, — всякие вещи насчет того, на что человек способен. Вроде того, можно ему доверять или нет. Так что я не удивлюсь, если у меня со дня на день начнутся видения.
Переведя взгляд в глубь гостиной, я вижу Тэсс, которая сидит на пуфике рядом с Рори. Ее заплетенные в косу светлые волосы, так же как и мои, растрепал ветер. На ней красное клетчатое платьице, и она выглядит румяной и здоровой — и слегка скептически настроенной по отношению к новообретенным сверхъестественным способностям Мауры. Увидев меня, она подпрыгивает. Могу поклясться, что с тех пор, когда мы виделись в последний раз, она выросла на целый дюйм.
— Кейт!
Сестренка бросается ко мне, и я подхватываю ее, обняв так крепко, что она издает сдавленный писк. Она смеется, и я тоже смеюсь. Маура поднимается и небрежно обнимает меня. Она надушена чем-то сладким и цитрусовым, вроде лимонной вербены.
— Вот и ты! Мы тут тебя уже сто лет ждем.
— Простите, что меня не было, когда вы приехали. Я страшно соскучилась без вас обеих, — говорю я, со вниманием оглядывая Мауру: вдруг она все еще сердится на меня за то, что я уехала без нее?
Я рада, что они здесь. Сестричество, конечно, не та стезя, которую для них выбрала бы я, но и не средоточие зла, каким оно виделось маме. К тому же, возможно, решать теперь не только мне. Я смотрю на них, таких подросших, похорошевших и повзрослевших, и на меня вдруг обрушивается осознание того, что они больше не дети. И имеют право выбирать свое будущее.
Маура вновь поворачивается к своей покинутой было аудитории и театрально складывает руки на груди. Сейчас на нее устремлены все взоры, и ей, как всегда, это очень нравится.
— Так ужасно было прозябать в полном одиночестве в деревне!
Тэсс шлепает ее по руке:
— В каком одиночестве, дурочка? Я же была с тобой!
— Ой, ну ты же понимаешь, о чем я. — Смех Мауры переливчатый и жизнерадостный. — В Чатэме невыносимо скучно, и мы никогда не были знакомы с другими ведьмами. Наша матушка была так строга, она едва-едва позволяла нам практиковаться. Мне хочется все-все узнать о Сестричестве и истории колдовства. Я так вам завидую, девочки! Боюсь, для своих лет я безнадежно отсталая.
Я смотрю на Мауру. Ее лобик озабоченно наморщен. Сестре всегда было не занимать самоуверенности, она просто выбрала верную тактику: вон Алиса, Вайолет и их приспешницы уже из кожи вон лезут, предлагая неопытной ведьмочке покровительство и помощь. Я снова поворачиваюсь к Тэсс:
— Мне нравится, как ты причесана. И как это ты умудрилась так быстро вырасти? Ты уже мне до подбородка!
— Да, я теперь просто великанша, — усмехается Тэсс. — Кейт, я так рада опять тебя видеть! Я так по тебе скучала!
— Да уж не сильнее, чем я по тебе.
Я оглядываюсь на остальных. Ребекка сидит у фортепьяно рядом с Люси, но они даже не пытаются музицировать. Мэй побеждает Риллу за шахматной доской. Несколько девушек из свиты Алисы листают журналы на полу у камина. Никого из преподавательниц тут нет.
— Елена тоже приехала?
Имя нашей бывшей гувернантки тут же привлекло внимание Мауры.
— Естественно. Она сейчас с сестрой Инесс. Они с Полом нас привезли.
— С Полом МакЛеодом? С моим Полом?
В моем представлении, он — последний, кто мог бы сопровождать моих сестер.
— Разве он твой? — ухмыляется Маура. — Он несколько раз наезжал к нам после того, как ты уехала.
Тэсс прекращает инспекцию книжной полки, где стоят книги, предназначенные для досуга, главным образом — готические романы.
— Он о тебе беспокоился.
— Да ну? Со мной он Кейт почти не вспоминал, — ехидничает Маура, и я вспыхиваю. Помнится, когда мы расставались, она была раздавлена предательством Елены. — А где ты была, кстати? Нам никто не сказал.
Задрожав, я прислоняюсь спиной к обоям в синенький цветочек.
— Я была в Харвуде.
— Зачем? — ахает Маура, позабыв все свои коварные уловки. Она оседает обратно на розовый диванчик, и Алиса сочувственно гладит ее рукав.
Тэсс с тревогой в серых глазах снова прижимается ко мне:
— С тобой все в порядке?
Я подношу пальцы к вискам и массирую их, чтобы унять разыгравшуюся головную боль.
— Все нормально. Ездила туда поработать сестрой милосердия. И сестра Кора хотела, чтобы я поговорила с Зарой, она ведь занималась пророчицами.
— Зара — это наша крестная, — объясняет остальным Маура, которая вообще-то прекрасно знает, что Зара лишь моя крестная мать, — могущественная ведьма и блестящий ученый.
Алиса жадно подается вперед, упершись локтями в коленки. Сегодня на ней бархатное пурпурное платье.
— И что же она тебе сказала?
В моей памяти всплывает образ Зары: темные кудри, отсутствующий взгляд, золотой медальон.
— Она слегка не в себе от опия, которым их там пичкают, но я попросила ее рассказать о тех двух провидицах, которые были до Бренны. Братья держали их в Харвуде и пытали, чтобы они пророчествовали.
— Пытали? — шепчет Тэсс, нервно теребя свои кружевные манжеты.
Я киваю. Мы переглядываемся — она, я и Маура, связанные общим страхом, и я решаю оставить подробности при себе.
— У тебя что, начались видения? И поэтому сестра Кора послала тебя туда? — спрашивает Алиса.
— Нет. Пока нет, — отвечаю я и чувствую, как по комнате проносится разочарованный вздох. — Не знаю, почему так. У Бренны видения начались в пятнадцать лет, и Зара сказала, что двум остальным было четырнадцать и двенадцать, когда Братья их схватили.
— Может, ты поздноцвет. Знаешь, такой переросток, — ехидно замечает Алиса, демонстративно озирая мое тонкое высокое тело, на котором прямо-таки болтается черное бомбазиновое платье.
Я вспыхиваю. Я знаю, что монашеское одеяние мне вовсе не к лицу.
— Ну, если этому суждено случиться, пусть уж случается прямо сейчас. А то я как будто жду, когда мне топор на голову упадет.
— Уж на это всегда можно надеяться, — откровенно насмехаясь, говорит Алиса, поджимая розовые губки.
Маура оборачивается к ней:
— Не надо говорить с моей сестрой таким тоном.
От изумления Алиса разевает рот.
