— Открой, милая! Дай взглянуть на тебя! — хрипло заговорил старик за дверью.
— Пошел к черту, старый извращенец! — набравшись смелости, прокричала ему она.
— Не обижай дедушку, я не сделаю тебе ничего плохого, открой, — не переставая колотить в дверь, просипел старик.
— Убирайся!
Хлипкого крючка надолго не хватит. Удерживающие защелку гвоздики были готовы уже вылететь из отсыревшего дерева. Что же делать? Да, веселенький городок, подумала Женя. Судорожно нацепив прямо на голое тело майку и джинсы, которые она ранее сбросила тут же в предбаннике, девушка прошла в горячее помещение бани, где было небольшое окошко, задернутое стареньким платком. От жара печки тело под одеждой покрылось потом. Женя отдернула занавеску. Да, сквозь это окошко вполне можно пролезть. В предбаннике старик по-прежнему стучал в дверь, что-то приговаривая. Если она выскочит из бани с этой стороны, то успеет добежать до дома. Смахнув липкий пот со лба, Женя огляделась в поисках чего-нибудь, чем можно разбить стекло. Уже замахнувшись тяжелым ковшиком, она заметила, что стекло в раме удерживают лишь несколько ржавых гвоздей, с силой потянула за один, и он вышел из стены. Расправившись с остальными, она осторожно вынула стекло и прислонила его к стенке. Путь свободен. Тут она поняла, что уже несколько минут не слышит старика. Женя на цыпочках вернулась к двери и прислушалась. В этот момент дверь бани вновь затряслась под ударами.
— Открой, девочка! Я только хочу посмотреть на тебя!
— Пошел прочь! — выкрикнула Женя и, не теряя времени, бросилась к окошку.
С трудом протиснувшись в узкое отверстие, она выбралась наружу и, присев на корточки, прислушалась. Похоже, старик все еще был у двери. Пригнувшись, Женя побежала к дому через заросли кустов малины, до крови раздирая руки о ветки. Только захлопнув за собой дверь и задвинув засов, она глубоко, с облегчением вздохнула. Из кухни вышла бабушка, вытирая полотенцем перепачканные мукой руки.
— Попарилась, внучка? — улыбаясь, спросила она, но потом заметила исцарапанные руки тяжело дышащей девочки. — Что случилось, милая?
— Там был ужасный старик, бабушка, он ломился ко мне!
— Что ты такое говоришь? — всплеснула руками женщина, роняя полотенце.
Бабушка быстро подошла к окну и успела заметить, как старик исчезает в лесу.
— Ох, Господи, это же Чельбиген, — только и выдохнула она.
Позже, вечером, когда они сидели на кухне за большой тарелкой румяных пирожков, бабушка рассказала внучке старое хакасское поверье.
— Древние хакасы называли мужчин, имеющих физический изъян и злых по характеру, Чельбиген ап-чах — старик Чельбиген. Раньше верили, что по земле бродит такой дух — страшный, уродливый и злобный, который питается красотой и счастьем людей. Он сулит людям богатства за частичку их красоты. Была легенда, что одна девушка променяла свои зеленые глаза на сундук золота. Взамен Чельбиген отдал ей невзрачные серенькие глазки. Вот только не принесло ей счастья богатство, стала она жадной, родня и друзья отвернулись от нее. Так и умерла она в одиночестве, трясясь над своим золотом, словно Кощей.
— Ну и сказочки у тебя, бабушка, — рассмеялась Женя, проливая чай. — Ты хочешь сказать, что это дух ко мне в баню приходил? По-моему, это был просто старый извращенец.
— Сказка ложь, да в ней намек, добрым девицам урок, — строго сказала бабушка, словно в подтверждение прописной истины махнув половинкой пирожка, — У нас, знаешь ли, городок маленький, да никто не знает, где этот Чельбиген живет. Был бы он просто стариком — все бы знали, где его изба стоит. А нет. Он просто выходит изредка из леса, как вот сегодня. Где же он все это время прячется? Не в берлоге же.
— Может, у него избушка в лесу? Или вообще он где-нибудь в соседней деревне живет, а к вам в гости ходит, когда в бане женский день? — со смехом предположила девочка.
— Все бы тебе хиханьки да хаханьки, вся в мать, — вздохнула бабушка. — Ладно, давай со стола убирать да ко сну собираться. Но на будущее ты будь осторожней. Больше, я надеюсь, он не покажется, но осторожность никогда никому не вредила. Встретишь его еще раз, ни о чем с ним не говори — сразу домой беги, поняла?
— Поняла, поняла.
— А я завтра с мужиками поговорю, вдруг кто еще видел Чельбигена. Тогда надо будет шептухам сказать — пусть заговоры проведут, отгонят духа подальше.
— Заговоры? Да у вас тут весело, вот где настоящая готика, — покачала головой Женя, одним большим глотком допивая чай.
Уже две недели Женя жила в Абазе. С бабушкой они поладили. Женя откопала на чердаке целый сундук старых книжек, и теперь они заменяли ей Интернет. Она могла целый день проваляться на раскладушке, которую вытащила на веранду, с увесистым томиком, периодически проваливаясь в сладкую дрему. Вечерами несколько раз даже посмотрела с бабушкой ее любимую «Кармелиту». Бабушка с увлечением смотрела этот сериал, не пропуская ни одной серии. За полчаса совместного просмотра она успела рассказать внучке обо всех героях этой цыганской саги, так что Жене начало казаться, что она смотрит «Кармелиту», по крайней мере, год. Бабушкин телевизор ловил всего два канала — первый и второй — поэтому кроме новостей, российских сериалов и медицинских передач смотреть больше было нечего. Женя с грустью вспоминала свои полсотни кабельных каналов, особенно рок-канал, где крутили клипы и концерты ее любимых музыкантов. Хорошо, что она хотя бы привезла с собой плеер и пару десятков дисков. У бабушки из музыки было только радио на кухне, передающее сплошной «Маяк». Однажды Женя с удивлением услышала, что с кухни доносится песня Йохана. Она вскочила с раскладушки и успела как раз перед тем, как бабушка потянулась, чтобы выключить приемник.
— Стой, бабушка! Это же Tiamat!
— Ой ты? — удивилась бабушка. — А я думала, что за черти воют?
— Этой композицией шведской группы Tiamat мы завершаем нашу передачу «Железный марш». До встречи в следующий четверг, — сказал ведущий.
— Ну, дела, — Женя удивленно покачала головой — Я и не знала, что на «Маяке» такую музыку гоняют.
— Гоняют, гоняют. Слава Богу, раз в неделю. У нас бабульки уже и письма на радио писали, чтобы этих чертей не включали, а они все гоняют. У Петровны однажды чуть инфаркт не случился, когда они заорали, словно их режут.
Женя чуть не умерла со смеху, когда это представила. Все еще улыбаясь, она полезла на чердак, где тайком от бабушки курила привезенные из Новосибирска сигареты. Оказалось, что ее запас подходит к концу. В последней пачке осталось всего несколько штук. Аккуратно затушив окурок в баночке из-под кукурузы, она вернулась на кухню.
— Бабушка, тебе в магазине ничего не надо? — Женя уже несколько раз ходила в магазин и на рынок за покупками.
— Хлеба можно взять, макароны кончились. А ты чего собралась-то? Тебя же обычно из дома не выгонишь.
— Мне батарейки в плеер нужно.
