* * *
Немедленно спасительная логика вновь пришла Валерке на помощь. Юран отлично знал нравы местного населения, которое готово спереть все, что плохо лежит, а потому снял весла или мотор и унес с собой.
К сожалению, логика тупо молчала в ответ на вопрос, почему Валерка не слышал ни звука из этого довольно шумного процесса. И так же он не слышал, как рокотал мотор или шлепали весла, пока Юран плыл по реке… Может, Валерка на то время оглох?!
Вдруг невдалеке на берегу захрустела галька.
Валерка всполошенно оглянулся. А что, если это возвращается Юран? Почему-то встречаться с ним не слишком хотелось…
Однако на причал поднялась какая-то девчонка. На ней болтался поношенный серый плащ, такой длинный, что приходилось подбирать его полы. Явно с чужого плеча. Вокруг реяли клочья тумана… Девчонка посмотрела на Валерку и сказала одобрительно:
— А ты молодец!
— В смысле?
— Я видела, как ты чалку в воду бросил и лодку оттолкнул, — пояснила девчонка. — Только это бесполезно, она все равно вернется.
— Откуда ты знаешь? Тоже сбрасывала, что ли?
— Было дело! — усмехнулась она.
— А почему лодка возвращается?
— Не знаю, — сказала девчонка.
— А она чья?
Девчонка пожала плечами:
— Да не знаю я! Но я ее ненавижу. Мне кажется, она на меня смотрит. То один глаз откроет, то другой.
— Да брось, они же нарисованные, эти глаза!
— Ну и что? — Девчонка неуступчиво насупила брови, которые казались проведенными тонкой кисточкой. — Все равно лодка смотрит!
Зябко ежась, она плотней завернулась в плащ. Но он был без пуговиц, и Валерка видел, что под этим старым плащом на девчонке надето линялое ситцевое платьишко, куцее и короткое, едва прикрывающее загорелые ноги.
Ноги были тощие и длинные, исцарапанные, в синяках. Видимо, им, по воле хозяйки, приходилось вести бурную и нелегкую жизнь.
Судя по всему, хозяйка ног была совершенной пофигисткой. Ни одна из знакомых Валерке девчонок — ни из его класса или школы, ни из его дома, ни из виденных на улице в Нижнем Новгороде и даже в Городишке — не вышла бы на улицу в таком затрапезном виде.
Плащ без пуговиц и линялое платье — это еще не все! На босу ногу были надеты кроссовки, убитые до такой степени, что невозможно даже понять, какого цвета они были раньше. Задники, конечно, стоптаны так, что кроссовки превратились в некое подобие шлепанцев. О шнурках, разумеется, и речи не шло, причем уже давно.
Черные кудрявые девчонкины волосы были, правда, заплетены в две косички, но произошло это, такое ощущение, во времена незапамятные, и с тех пор она их явно ни разу не перезаплетала и не расчесывала, так что кудряшки ее превратились в кудлы.
Мордашка была замурзанная и неумытая. И при этом — несмотря ни на что! — девчонка оказалась ужасно хорошенькой. Умылась бы, приоделась — и хоть сейчас на школьный конкурс красоты! Или даже на городской. «Мисс Городишко — 2014».
Валерка невольно хихикнул.
Любая другая девчонка обиделась бы. Конечно обидно! Человек ее разглядывал-разглядывал — да вдруг засмеялся. А эта будто и не заметила ничего, только моргнула своими огромными черными-пречерными глазами, окруженными длинными, загнутыми, кукольными ресницами, и сказала:
— Будешь мокрый стоять — простудишься. Пошли.
Повернулась и быстро побежала по причалу. Спрыгнула на гальку — и тотчас пропала из виду. Валерка услышал ее торопливые удаляющиеся шаги — и вдруг испугался.
Туман словно бы столпился вокруг него. Он с каждым мгновением становился плотней, уже трудно было дышать…
— Эй, ты где? — раздался девчонкин голос, и Валерке чуть полегчало.
— Да я тебя не вижу! — заорал он — и услышал ее возвращающиеся шаги.
— Ах да, — сказала она. — Я забыла. Давай руку.
Валерка спрыгнул с причала и осторожно взял протянутые ему тоненькие теплые пальцы. Девчонка крепко сжала его руку:
— Пошли.
И уверенно шагнула в туман.
Валерка плелся за ней и думал, что еще никогда туман не был таким густым! Обычно можно было хоть что-то разглядеть в нескольких шагах, и фонари вдоль трассы, которые всегда включали во время тумана и которые служили, прямо скажем, истинными путеводными звездами и водителям, и пешеходам, помогали сориентироваться. Сейчас на расстоянии протянутой руки не было видно ни-че-го!
При этом девчонка шла так уверенно, как будто никакого тумана вообще не было.
— Ты что, видишь, куда идти? — спросил Валерка.
— Ну да.
— А туман?!
— Да он мне не мешает, — усмехнулась девчонка. — За это меня в кафе и держат. Куда угодно дорогу покажу. Вижу сквозь туман.
— Слушай, да ты феномен! Чудо природы! — восхитился Валерка. — Ты могла бы состояние сколотить у здешних браконьеров! Была бы у них лоцманом во время тумана. Ведь ни один рыбинспектор в это время на реку не сунется.
Пальцы, сжимавшие его ладонь, дрогнули и ощутимо похолодели.
— Нет, — буркнула девчонка. — Я реки боюсь. На причал еще могу подняться, но в лодку ни за что не сяду. Лучше умру.
Валеркина логика мгновенно сделала стойку. Теперь понятно, почему девчонка вся такая замурзанная! У нее водобоязнь. Водобоязнь — признак бешенства!
Ее укусила бешеная собака…
Девчонке в больницу надо. Срочно! Неужели никто из взрослых не понимает, что с ней? Бешенство ведь не лечится, это смертельная болезнь, но если вовремя сделать прививки, человека можно спасти.
Или уже поздно?..
— А давно это у тебя? — осторожно спросил Валерка.
— Что?
— Ну, водобоязнь.
— Какая водобоязнь, ты что? — повернулась она с изумлением. — Я в кафе знаешь, сколько посуды перемываю! Я боюсь только реки. И это у меня всегда, сколько себя помню.
— А сколько ты себя помнишь? — весело спросил Валерка, у которого отлегло от сердца.
— Две недели, — ответила девчонка.
— Всего две? — засмеялся Валерка. — А до этого не помнишь?
— Не помню, — сказала она так, что сразу стало ясно — не шутит.
— Так у тебя что, потеря памяти, что ли?! — испуганно спросил Валерка.
— Ну да, а что, нельзя? — отозвалась девчонка холодно.
* * *
Самые страшные сны приходили перед рассветом.
Васька снова и снова видел эти изувеченные существа…
Все они были живы еще недавно. До тех пор, пока не приходил Ванюша.
Ему не было их жалко. Они ведь были не люди! Они только и могли, что стоять да молчать, иногда махать ветками. Или шевелить веточками, будто пальцами.
