Кажется, они удивлены? Или им тоже страшно? Может быть, именно поэтому они так крепко сжимают Юлины ладони?
Вдруг стало жалко их — несчастных, запуганных…
Но заминка длилась лишь секунду.
Злобный окрик: «Пошевеливайтесь!» донесся из глубины коридора, и дети вновь заспешили.
Юля чувствовала, что угадала: им тоже страшно. Так же, как ей! Но они не могут противиться кому-то, кто сильнее их, кто зовет их.
Скоро Юля тоже его увидит.
Кто он? Какой он?..
Теперь все трое почти бежали, спотыкаясь на неровном земляном полу, и вот низкий свод коридора начал постепенно подниматься. Стало светлей, и Юля очутилась в комнате с низким потолком, покрытым осклизлой плесенью. Такая же плесень покрывала и пол.
Посреди комнаты стоял тяжелый широкий стол, на нем громоздилось несколько коробок и лежали две пластмассовые лягушки — одна тошнотворно-желтая, другая ядовито-зеленая.
Юля узнала суфляжи для мыльных пузырей, купленные Алексом.
Тусклый, словно бы призрачный свет озарял середину комнаты, а углы скрывала густая тень. Казалось, что-то ужасное, отвратительное и беспощадное затаилось там — и только и ждет, чтобы наброситься на вошедших.
Юля затравленно огляделась, тяжело дыша.
И увидела, что из одного из темных углов к ней медленно, прихрамывая, идет какой-то человек.
Он приблизился, и Юля невольно вскрикнула.
Это был не человек!
Это был жандарм Флажоле. Тот самый, которого Алекс купил в Троншуа!
На Флажоле все тот же двухцветный, красный с зеленым, потертый и кое-где порванный мундир с белым плоеным воротником. Черная шляпа-двууголка с отломанной кокардой все так же плотно натянута на деревянную, потрескавшуюся от времени голову. Не изменилось и круглое лицо с облупленной краской, отчего один глаз выглядит подслеповатым. Рот покривился, щеки полыхали неестественно-красным пятнистым румянцем.
Но теперь Флажоле был ростом со взрослого высокого мужчину!
Он по-прежнему оставался наполовину босым, с ботфортом на одной ноге, но вместо коротких, до колена, кюлот на нем были серые выцветшие галифе.
Юля узнала их. Это были галифе, купленные Алексом! Галифе какого-то гитлеровца!
Флажоле погладил их своей ужасной рукой, напоминавшей грязную тряпичную рукавичку, и издал короткий лающий смешок, причем Юле на миг почудилось, что на его деревянной физиономии проступил кровавый оскал убитого барсука.
«Это барсук! Это он принял облик Флажоле!» — догадалась Юля.
— Когда-то и я носил такие галифе, — сообщил Флажоле. — Не представляешь, как приятно снова их надеть! Жаль, Алексу не удалось купить мне сапоги и мундир. Ну ничего, я его и сам раздобуду. И ты поможешь мне в этом… и не только в этом.
Он вынул из кармана галифе два маленьких флакончика — красивых, темного стекла, с пробками, залитыми потрескавшимся сургучом, — и показал Юле.
Такие же флаконы, как те, которые дети украли на вид-гренье!
Значит, они сделали это по приказу Флажоле…
— Посмотри на них, — приказал тот, кивнув на детей и устремив на Юлю взгляд своих нарисованных глаз. — Видишь, какие они уродливые, бедняжки? А почему? Потому что у меня не было их образа, когда я вернул их сломанных кукол к жизни.
Юля только моргнула. Какой-то бред сумасшедшего.
Или это она сошла с ума?!
— Думаешь, спятила? — грубо спросил Флажоле. — Вовсе нет! Конечно, случалось, люди сходили с ума, познакомившись с моей колдовской силой. Но у молодых крепкие нервы. Не волнуйся, ты в здравом уме. Я тебе сейчас кое-что покажу. Но только сначала скажи, где их образ.
— Какой образ? — еле слышно выдохнула Юля.
— Запечатленный образ! — нетерпеливо крикнул Флажоле. — Не понимаешь? Тупица! Запечатленный образ — это фотография!
— Фотография? — растерянно переспросила Юля.
— Вот именно, — ухмыльнулся Флажоле. — Где фотография, которая пропала из рамочки в вашей комнате?
Юля поняла: он говорит о фотографии этих детей, которая стояла на камине в спальне девочек.
— Я не знаю! Я не брала! — пискнула Юля.
— А кто взял?
— Не знаю! Она просто исчезла… сама…
Конечно, фотография сама исчезла: ее не брала Юля, ее не брали Лиза и Таня, и мсье Верьер ее не брал, и тетя Марина! Кто-то чужой, наверное, проник в дом, пока все они были на вид-гренье!
Нет, это невозможно — дом был заперт, ставни закрыты. Может быть, когда они обедали, кто-то пробрался в дом и, незаметно вытащив фотографию, бесследно исчез?
Нет, не бесследно. Тетя Марина сказала, что чувствовала запах краски.
Краска… Жибе должен был красить фигуры в саду своего деда!
И он видел детей на вид-гренье… Наверное, они ему тоже показались знакомыми. Ну конечно, он ведь бывал у Лизы и Тани в гостях, видел эту фотографию. И решил убедиться, что это они. А потом стащил ее… зачем-то.
Вот свинство! Стащил чужую вещь, а теперь у Юли из-за него неприятности! Может быть, если бы Алекс тогда забрал фотографию, Юлю сейчас не притащили бы сюда!
Вот недаром она всегда терпеть не могла этого противного Жибе!
— Сама исчезла, говоришь? — фыркнул Флажоле. — Даже в сказках ничего не исчезает само собой. Нужен колдун. И кто же тот колдун, который заставил фотографию исчезнуть?
Черные нарисованные глаза уставились в глаза Юле, и та быстро зажмурилась, словно опасалась, что Флажоле проникнет в ее мысли.
— Смотри на меня! — рявкнул он, но Юля не открывала глаз, хотя было страшно до невозможности.
А может, сказать ему? Выдать Жибе? Ну кто ей этот ботан и тормоз?! Брат, друг? Надо сказать: «Отпустите меня, и я скажу, кто взял фотографию!» И тогда вместо Юли Флажоле притащит в этот подвал Жибе, и…
И что сделает с ним? Да какая разница, ведь не с Юлей он это сделает!
Вдруг теплый комочек ворохнулся на груди, и Юле стало стыдно своих мыслей. Этот Флажоле в гитлеровских штанах — он же фашист! С каким отвращением он говорил про русского медведя! Он заставлял Алекса кидать дротики в фотографию солдата. Теперь Юля понимала, что Алекс все это время был не в себе, им властвовал Флажоле, вернее барсук! И она выдаст ему Жибе?!
Юля открыла глаза. Они были полны слез, и деревянная, увенчанная черной двууголкой голова Флажоле словно бы покачивалась из стороны в сторону.
— Я не знаю, — всхлипнула Юля. — Не знаю, правда!
— Правда или нет — не важно, — с пугающим благодушием ответил Флажоле. — Я и сам уже догадался, кто взял снимок. Конечно, этот недоумок Жибе. Ведь только вы двое смогли разглядеть на вид-гренье моих муатье, — пренебрежительно ткнул он своей замурзанной культей в мальчика и девочку. — Жибе, видимо, решил убедиться, не ошибся ли, не почудилось ли ему… Ну что же, ничего страшного. Он уже завтра отдаст мне фотографию… вернее, мсье Верьеру отдаст, — хохотнул Флажоле.
