Он запнулся, и Жибе поспешно схватил его за холодную руку, начал растирать пальцы:
— Не надо об этом, дед. Давай лучше о чем-нибудь хорошем поговорим!
— Не идет ничего хорошего в голову, — вздохнул старик. — Почему-то так и стоят перед глазами Люк и Клоди. Я обычно гоню мысли о них: совесть мучает, что убежал тогда из машины один, не смог уговорить их, вот и остался жив, а они погибли, — а сегодня думаю и думаю, вспоминаю и вспоминаю… Сколько в окрестных селах детей погибло!.. Их всех забирал Огр. И он многих бы еще забрал, если бы не тот русский! Это он Огру помешал. А ему даже памятника нигде нет. Только та статуя, что у нас в саду.
И вдруг старик резко поднялся.
— Вот что… — хрипло выдохнул он. — Вот где беда! В сад иди, слышишь?
Жибе посмотрел на его бледное лицо и сам испуганно схватился за сердце.
— В какой сад, ты что? Зачем? — воскликнул он. — Тебе плохо, разве я могу тебя одного оставить?
— Помоги мне встать! — с неожиданной властностью прикрикнул старик. — И возьми фонарь.
Около двери, ведущей в сад, всегда стоял на полке большой фонарь. Им старый Николя распугивал сов. Они по ночам иногда залетали в сад и громко жутко ухали под окнами. Фонарь помогал также гонять зайцев, которым пришлась по вкусу декоративная кудрявая капуста.
Фонарь был очень мощный, но он не понадобился, потому что уже начинало светать.
Неподалеку, на нижней дороге, ведущей к лавуару, слышались голоса. Судя по всему, там собралась вся деревня!
— Что там такое? — удивился Жибе. — Никак пожарные приехали? В лавуар шланги протянули… С утра пораньше водоем вздумали прочистить, что ли?
Но дед, ни на что не обращая внимания, тянул его за руку, и вот перед ними показалась статуя девушки, которую Жибе старательно раскрасил днем: волосы — золотой краской, платье — белой. Неподалеку должна была находиться фигура солдата, до которой руки у Жибе так и не дошли. Но сейчас на ее месте стояло какое-то странное и уродливое изваяние, сплошь залитое темно-коричневой краской.
— Солдат… — простонал дед. — Кто это сделал?!
Ответом ему было молчание.
Жибе молчал, потому что не знал, что сказать. А призрак не мог говорить с людьми.
Он мог только мучительно корчиться внутри своего убежища, ставшего для него новым гробом.
* * *
— Кто здесь? — озираясь, вскричал Огр.
— Не слушай его, девочка! — продолжала невидимая незнакомка. — Невозможно вернуть к жизни мертвых. Возможно ненадолго сделать их муатье — такими же полупризраками-полулюдьми, как эти несчастные дети, Люк и Клоди. Далеко не каждый способен разглядеть муатье, в этом ты сама могла убедиться. Одинокие, неприкаянные души, никем не видимые, они будут слоняться по деревням, с тоской глядя на свои дома, где живут другие семьи. Души этих детей давно уже встретились на небесах с душами их отцов и матерей. Если они обратятся в муатье, они вновь переживут горе и ужас разлуки — вечной разлуки! Это страшно… так же страшно, как то, что все новые муатье будут беспрекословно повиноваться воле Огра. А он обретет человеческое тело, тело отца твоих подруг, — и продолжит свои страшные дела, за которые ему дали прозвище Людоед!
— Кто здесь? — воскликнул Огр, озираясь. — Кто ты такая?!
— Ты должен меня помнить, барсук, — сказала девушка. — Однажды я тебе уже не дала завладеть этим человеком — не дам сделать это и теперь.
Огр издал сдавленное яростное рычание:
— Но что тебе до него? Ты тоже призрак, как и я. С каких это пор призраки вмешиваются в жизнь людей?!
— Я могу спросить тебя о том же, — усмехнулась девушка. — Разве ты не вмешиваешься в их жизнь? Но ты делаешь это по злобе. А я — по любви… Этот человек мог быть моим потомком, если бы на то была воля моей несчастной судьбы. Но он потомок того, кого я любила так, что не смогла пережить разлуки с ним. И я не позволю причинить ему вред!
— Ах, ты не позволишь… — с ненавистью протянул Огр. — Да кто ты такая, в конце концов? Назовись! Ну?
— Меня зовут Мирабель, — сказала девушка, и через Юлю словно электрический ток пропустили — так вздрогнули Люк и Клоди. Да и она, несмотря на страх, изумилась.
Мирабель! Неужели та самая, о которой здесь постоянно говорят?!
— Мирабель? — с издевкой повторил Огр. — Что-то я такое слышал… Красотка Мирабель! Ну что ж, Мирабель, если ты не позволишь причинить вред тому человеку, я причиню вред этим детям.
Он снова повернулся к Юле:
— Приведешь ко мне Мориса Верьера?
Она ничего не могла сказать, только слабо покачала головой.
— Не-ет? — протянул Огр. — Ну, тогда получай!
Схватил со стола желтую лягушку и нажал на рычажок.
Десятки мелких, сверкающих, необыкновенно красивых пузырей полетели к Юле.
И она, и дети, державшие ее за руки, замерли от ужаса. Вот сейчас, сейчас… вот сейчас пузыри облепят их — и на полу останутся валяться три куклы. Две убогие, кривые — а одна хорошенькая, с длинной косой, в розовой майке и белых шортах, в кармане которых спрятана маленькая красная звездочка, подаренная на счастье и победу.
Юля станет куклой! И никогда больше…
Она не успела додумать эту страшную мысль.
Пузыри уже почти коснулись ее, когда вдруг что-то словно вырвалось из ее груди. Это оказалась птица, которая загородила Юлю своими крыльями! А на помощь ей из темного угла выбежала девушка, одетая в белое платье. Она принялась разгонять пузыри, и золотые волосы реяли вокруг ее лица.
Пузыри лопались, не причиняя ей вреда.
Девушка била их ладонями, птица — крыльями, девушка топтала их, птица клевала… Это было похоже на волшебный танец!
Огр отшвырнул лягушку с опустевшим резервуаром, с ненавистью глянул на Мирабель и на птицу, которая опустилась на плечо девушки, и повернулся к Юле.
— Ну что ж, — проговорил спокойно, однако это спокойствие было страшнее, чем любой всплеск ярости. — Ну что ж… Последний раз спрашиваю — поможешь мне?
Юля снова покачала головой.
— Тогда послушай, что тебя ждет.
Теперь голос Огра звучал так задушевно, словно он собирался рассказать волшебную сказку.
— Как ты думаешь, почему Люк и Клоди так крепко держат тебя за руки? — вкрадчиво спросил Огр.
Юля пожала плечами, а Мирабель тихо ахнула. Птица всплеснула крыльями, словно в испуге.
— Ага! — злорадно усмехнулся Огр. — Твои защитники уже поняли, что тебя ждет. И от этого они не могут тебя защитить… Понимаешь, тот человек, которого муатье берут за руки, начинает видеть призраков и может пройти тропами призраков в самые тайные подземелья. Но если муатье отпустят его, он будет погребен здесь заживо. Он задохнется. Погибнет мучительной смертью! Понимаешь?
