– Стоит ли так утруждаться, Аннетт? – внезапно донесся до них голос Линн. Джейн отвлеклась, и шар энергии тут же прильнул обратно к ее груди. – Скоро ты будешь слишком сильна, чтобы размениваться на месть этим насекомым. Они не достойны твоего гнева. Сделай одолжение, убей их, и займемся делом.
Сгусток темной энергии, зиявший в сумраке атриума наподобие черной дыры, скользнул по защитному кокону Джейн и резко ударил ее в плечо – хотя метил явно в спину. Девушка сжала зубы.
Белинда. Плечо тут же онемело и начало наливаться тяжестью, а Аннетт почти достала край ее щита. Жар усилился, и Джейн с отчаянием поняла, что если она не удержит магический барьер, битва будет окончена здесь и сейчас. Девушка схватила концы магического поля и обернулась в него, точно во вторую кожу.
– А я-то думала, что тебе уже надоело срывать вечеринки, – донеслось до нее смертоносное урчание Линн. – Неужели ты так по нам соскучилась, что не смогла подождать один вечер?
– Заткнись, – прохрипела Джейн, собирая остатки магии и выставляя перед собой непроницаемую стену. Аннетт споткнулась, и девушка воспользовалась моментом, чтобы глотнуть относительно чистого воздуха.
Комната обрела четкость, однако странное свечение, исходившее от Линн, оставалось таким же расплывчатым. Рядом с ней возникла громоздкая тень, и Джейн постепенно узнала жидкие волосы и сутулые плечи Чарльза Дорана. Он беспокойно расхаживал перед… «Перед чем?» – озадачилась девушка. Что бы ни излучало этот мерцающий свет, его источник был надежно скрыт от взгляда Джейн. Внезапно на периферии ее сознания мелькнула какая-то мысль, но не успела девушка ее сформулировать, как Аннетт восстановила равновесие и снова ринулась в атаку.
– Пожалуй, мама права, – прошипела младшая Доран. – Через несколько минут я буду слишком сильна, чтобы беспокоиться о твоей жизни или смерти Малкольма. Ты или дура, или неудачница. А я контролирую
все.
Откуда-то сзади донесся оглушительный треск, а затем истошный вопль одной из близнецов.
Боль? Ярость? Торжество?Чтобы узнать наверняка, Джейн пришлось бы отвести глаза от Аннетт, но она знала, что этот поступок станет последним в ее жизни. Девушка глубоко вздохнула и собрала жалкие лохмотья щита в один плотный узел возле сердца. Теперь она чувствовала себя совершенно голой и беззащитной, но другого пути не было: она не могла
одновременнонападать, защищаться и бросать подозрительные взгляды в сторону Линн и Чарльза, которые вышагивали у дальних окон.
Джейн с отчаянием воскресила в памяти снежные шапки, ледяные долины и пронизывающие ветра в горах Сент-Круа-сюр-Амори. Конечно, она не надеялась, что простая визуализация уравновесит сверхъестественную пиротехнику Аннетт, однако в атриуме заметно похолодало, а долговязая фигура противницы словно уменьшилась. Возле лифта вспыхнуло ярко-зеленое пламя, и мощно вытесанное лицо Аннетт исказилось от боли. Она сделала несколько шатких шагов к Джейн, и та, собрав остатки магии, поспешно выставила истрепанный щит.
Внезапно у окна что-то мелькнуло. Джейн инстинктивно пригнулась, и вовремя: там, где секундой ранее была ее голова, просвистело тяжелое серебряное блюдо. Следующий удар керамическим кувшином оказался точнее: мощная посудина прилетела девушке прямо в грудь. Она тут же согнулась, глотая ртом воздух. Комната принялась вращаться, и Джейн повалилась на бок, больно стукнувшись коленом о грязный пол. На одну лихорадочную секунду ей показалось, что все потеряно: битва за лифт шла где-то немыслимо далеко и больше не имела к ней никакого отношения. Эмер удерживала дверь в почти закрытом состоянии, а Мейв отстреливалась через щель дымовухами и заклинаниями. Близнецы, похожие на две длинные серые тени, неуклонно приближались к лифту, и на их лицах не было заметно ни следа усталости.
И без того истерзанное плечо Джейн обожгло искрами; свитер загорелся, кончики светлых волос стремительно почернели. Девушка попыталась обернуться, но в эту секунду боль наконец достигла ее сознания и снова согнула пополам. Мучительно долгое время она не представляла, где Аннетт, Мейв или ее собственная магия; мир схлопнулся до задымленного квадрата атриума, в котором не было ничего, кроме огня и ужаса. А через секунду на осколки разлетелся и он. Джейн содрогнулась от тупого удара в копчик, но на этот раз он не имел ничего общего с колдовством. Аннетт снова впечатала ботинок ей в спину, и девушка инстинктивно подтянула колени к груди, стараясь выиграть еще хоть несколько минут. От ее магии остались лишь рваные тени по углам сознания; Джейн едва могла их нащупать – не говоря уж о том, чтобы использовать.
В следующий момент ее настигло озарение поразительной ясности: у окна могло мерцать только зелье Хасины – точнее, его аура, проявленная «волшебными тенями».
И Линн начала швыряться посудой, когда подумала, что я одолеваю Аннетт. Следом в сознании Джейн вспыхнули другие картины: изумление Линн в Центральном парке, когда она узнала, что Аннетт жива, и ужас, отразившийся на лице младшей Доран при известии, что самый дорогой ей человек – на самом деле ее заклятый враг. Затем Джейн вспомнила Малкольма – глубокие озера глаз, густые волосы, пронизанные солнечными лучами, уголки губ, едва заметно приподнятые в усмешке, – и почувствовала, что пока не готова сдаться.
Девушка инстинктивно перекатилась на бок, и следующий удар Аннетт пришелся по воздуху. Джейн с трудом поднялась на ноги, стараясь не обращать внимания на тошноту и головокружение, и попыталась сфокусировать взгляд на неприметной двери в углу. В первую минуту девушке показалось, что она бредит – но две тени, одна за другой скользнувшие в атриум, даже не думали исчезать.
А вот и конница. Тусклая лампа со служебной лестницы бросила краткий отблеск на вороные волосы Ди; следом промчался Харрис. Кора МакКэрролл рухнула на пол, судорожно извиваясь, и Джейн рискнула обернуться к Аннетт. Младшая Доран по-кошачьи подбиралась к ней, не сводя глаз с лица противницы.
– Поверить не могу, что ты подумала, будто у нас есть что-то общее, – процедила она низким голосом, который напоминал искаженную версию голоса Малкольма. – Ты – никто. Я – часть семьи.
Джейн краем глаза заметила, как Ди крадется вдоль панорамных окон. Волосы викканки развевались на фоне оплавленного витража. Джейн не знала, что на уме у подруги, но была уверена: Дораны не должны ее заметить.
– И это сведет тебя в могилу, – возразила девушка. – Хотя, если ты склонна к самоубийству – вперед и с песней. Я вполне могу расправиться с Хасиной, когда она влезет в твою шкуру. Жаль, ты не предупредила, что не заинтересована в ее сохранности.
Вместо ответа Аннетт молча атаковала. Четыре острых ногтя рассекли воздух, оставляя за собой пламенеющий след. Джейн уклонилась – и тут же оцепенела от хриплого крика, который отозвался в каждом углу атриума. Возле лифта словно запустили фейерверк. Некоторое время девушка не могла ничего разглядеть за фонтаном искр и вспышек. Затем ей удалось различить фигурку Ди, которая сжимала в руках тот самый мерцающий свет и яростно извивалась, стараясь сбросить руку Линн. Старшая Доран вцепилась костлявыми пальцами ей в волосы, явно не собираясь расставаться с плодами месячных трудов. «Зелье у нее», – поняла Джейн с тенью надежды. Первоначальный план провалился, но союзники все еще могли сорвать ритуал.
