Мы стали неразлучны. Олимпио, Женомор и я, мы смешивались с толпой прочих пассажиров, образовав трио завзятых весельчаков. Обезьяна привела нас в местную лавочку, сама выбрала для всех троих галстуки кричаще оранжевой расцветки «под скалистого петушка», однако и они были не настолько сногсшибательными, как раскаты нашего хохота. Что до Хайлингвера, он проводил целый день в салоне для курящих, бесконечно смакуя настоящие и грядущие победы. Он настоящий исследователь, упрямо изобретающий все новые ухищрения. По характеру же это человек довольно мирный, речь его пестрит загадками, шарадами и каламбурами. «Скажите, пожалуйста» — так он обычно приступает к вам с какой-нибудь очередной выдумкой и, озадачив вас, спокойно поворачивается спиной, даже не удостоив улыбкой. Свою обезьяну он оставил полностью на наше попечение.
Каждый вечер Олимпио ужинает с нами. Это настоящие маленькие празднества. Когда наступает черед ликеров, языки развязываются, мы с Женомором наконец заговариваем о России и Маше; Олимпио, позевывая, слушает. Он сидит, широко расставив ноги, блаженно ухмыляется и, на время позабыв хорошие манеры, поочередно скребет себя под манишкой то рукой, то ногой.
m) НАША АМЕРИКАНСКАЯ ГАСТРОЛЬ
Для современного человека США представляют собой одно из самых упоительных зрелищ на свете. Интенсивная машинизация жизни наводит на размышления о многотрудной повседневности доисторических людей. Когда предаешься грезам в гигантском скелете небоскреба или в пульмановском вагоне американского скорого поезда, мгновенно проникаешь в самую суть утилитарной целесообразности.
Утилитарный принцип — самое прекрасное и, вероятно, единственно непреложное проявление закона интеллектуального постоянства, предвосхищенного Реми де Гурмоном. Этот принцип управлял до головокружения наполненной смысла активностью примитивных сообществ. Пещерный человек, приматывавший ручку к своему каменному топору, придававший ей изогнутость, чтобы удобнее ложилась ладонь, любовно ее полировавший, добиваясь ласкающей глаз округлости очертаний, подчинялся принципу утилитарности, тому самому, коим руководствуется современный инженер, искусно закругляя носовую часть трансатлантического лайнера водоизмещением в сорок тысяч тонн и размещая головки болтов изнутри, дабы уменьшить сопротивление воды, причем умудряется придать настоящему плавучему городу вид, приятный для глаз.
Мне по сердцу дороги, каналы, железнодорожные пути, порты, стены и контрфорсы больших зданий, опорные конструкции и обочины, электролинии высокого напряжения, водоводы, мосты, тоннели — все прямые и кривые линии, что определяют структуру современного пейзажа, навязывая ему свою грандиозную геометрию. Но самое могущественное средство преображения ландшафта наших дней, это, вне всякого сомнения, монокультура. Менее чем за полвека она с удивительной предприимчивостью изменила внешний вид того мира, которым она овладевает. Ей нужны производимые на ее потребу вещества и товары, сырье, растения и животные, которых она перемалывает, мочалит и меняет до неузнаваемости. Тут она все разобщает и разлагает на части. Нисколько не заботясь о природе каждого региона, она акклиматизирует ту или иную культуру растений, обрекая на уничтожение целые их виды, опрокидывая веками слагавшуюся экономику. Монокультура стремится преобразить если не всю планету, то как минимум каждую из планетарных зон. Сегодняшнее сельское хозяйство, которое основано на стратегии экономии человеческого труда, облегченного одновременно работой животных и применением более совершенных орудий, трансформированных от сохи к нынешнему комбайну, и вместе с тем вооруженное усовершенствованной по последнему слову науки технологией обработки земли, успешно позволяет приспосабливать растения ко всякому климату и любой почве благодаря широкому и одновременно продуманному использованию удобрений. Здесь действует расчет на растительное сверхизобилие природы лишь применительно к очень малому числу растений и животных, выбранных в результате долгого отбора. Современный человек томим жаждой упрощения, жаждой, ищущей удовлетворения любыми способами. Искусственная монотонность, которую он пытается навязать всей природе, становится видимым знаком нашего величия. Отмеченная печатью утилитарности, она стала выражением единства бытия, обусловленного всей нашей нынешней деятельностью: иначе говоря, закона торжества утилитарности.
Закон этот был сформулирован инженерами. Согласно ему упорядочивается и обретает ясные контуры вся кажущаяся сложность современной жизни. Благодаря ему же получает свое оправдание сверхиндустриализация, равно как и самые новые, неожиданные и удивительные стороны цивилизации наших дней, вобравшей в себя все высшие достижения великих цивилизаций. Ведь именно исходя из этого принципа полезности, закона интеллектуального постоянства, мы можем присоединиться к непрерывному процессу общечеловеческой активности.
Жизнь рода людского, начиная с самых ранних своих проявлений, оставляла после себя отпечатки этой активности. И активность эта была по преимуществу утилитарной. Материальными следами ее остаются не произведения искусства, но искусно выполненные предметы. В раскопках примитивных очагов можно отыскать кусочки обработанной кости или выделанных раковин, а в отложениях третичного или четвертичного периода — фрагменты обработанного кремня, отполированного камня, следы живописных и скульптурных изображений; в раскопках курганов находят черепки посуды, изготовленной вручную или на гончарном круге, высушенной на солнце либо обожженной в печи, украшенной либо выдавленным, либо рельефным рисунком, который наносили, держа изделие над дымом или втирая краситель, обмазывая его жидкой глиной или покрывая скупой штриховкой; обнаруживают черепки, украшенные абстрактными мотивами, очень изысканными и разнообразными (зачастую все это представляет собою зачаточную форму письменности), фрагменты посуды с выгнутыми краями, закругленной или благородно удлиненной формы, свидетельствующей об усовершенствованной технике изготовления, довольно развитой цивилизации и чрезвычайно выверенных эстетических представлениях.
Эти изготовленные вручную предметы обнаруживаются по всему земному шару. Следы подобного производства можно отыскать как на ныне обитаемых землях, так и на древних континентах, погрузившихся под воду; эта необузданная деятельность тысяч и тысяч поколений, продолжавшаяся миллионы лет, явилась знаком воли, причем воли утилитарного толка. Она послушна только одной движущей силе: подобно нашим инженерам, доисторическое общество сформулировало единственный принцип — главенство утилитарности.
Вот уже четверть века эта предыстория проступает все явственнее под давлением некоторых проблем, поставленных естественными науками и касающихся истоков жизни, ее разновидностей и их эволюции. Зоологи, ботаники, физики, химики, биологи, биохимики, минералоги, астрономы, геологи способствуют расцвету этой новой науки, первые результаты которой поражают воображение.
Новая научная дисциплина относит зарождение жизни куда-то на восемьсот тысяч или на восемь миллионов лет назад. Жизнь бурно развивается от Северного полюса до Южного.
Впервые она возникла из химических процессов, протекавших под воздействием солнечной радиации, так зародились некоторые формы протоплазмы и простейших микроорганизмов, способствовавших появлению растений и животных. Ничто не противоречит утверждению, что человек ПОЯВИЛСЯ именно в ТАКОМ окружении. Обыкновенно исходят из гипотезы, что человек пришел с Востока. Какое абсурдное предположение! Образование и эволюция доисторических людских сообществ, распределение рас по климатическим зонам, изобретение огня, орудий и искусств, зарождение религиозного чувства и буйный расцвет мысли, а также великие миграции, заселившие землю, — все это совершается параллельно с эволюцией, акклиматизацией и миграцией растений и животных, а также с великими космическими потрясениями.
