Особенно Хэммонд был рад тому обстоятельству, что они никогда не заговаривали о том, чтобы жить вместе, хотя бы и не зарегистрировав свой брак официально. Если бы это случилось, ему пришлось бы изобретать тысячу и один предлог, по которым жизнь в одной квартире не представлялась возможной. Правда же заключалась в том, что он не мог долго выносить присутствия Стефи — слишком уж энергичной и напористой она была. Что касалось самой Стефи, то и она, похоже, вовсе не стремилась к тому, чтобы он постоянно находился рядом. Гораздо больше ее устраивали их встречи, происходившие только тогда, когда они оба того хотели.
Иными словами, их отношения были настолько близки к идеалу, насколько этого только можно желать, и на протяжении целого года сложившееся положение их удовлетворяло. Лишь в последнее время Хэммонду начало казаться, что в их отношениях не все так замечательно. Главным, по-видимому, было то, что об их романе никто не знал, а Хэммонд всегда считал, что там, где речь идет о личных отношениях, не должно быть места скрытности и уловкам. Все должно быть открыто и честно, считал он, в особенности если речь идет о серьезных намерениях.
Степень их близости тоже перестала его удовлетворять. Собственно говоря, никакой особой близости, если не считать близости чисто физической, между ними не было. Да, Стефи была пылкой и страстной, но только в постели; что касалось духовного общения, то они по-прежнему были так же далеки друг от друга, как и в тот первый день, когда она впервые пригласила его на ужин к себе домой.
Взвесив все плюсы и минусы, Хэммонд в конце концов пришел к выводу, что их отношения зашли в тупик и перестали развиваться. Ему же хотелось чего-то большего, но он пока не знал — чего. Их встречи начали тяготить его. Он не спешил отвечать на ее телефонные звонки и даже в постели, когда они занимались любовью, часто ловил себя на том, что, хотя тело его реагирует на ее поцелуи и ласки в полном соответствии с законами матери-природы, сам он в это время раздумывает о чем-то совершенно постороннем.
Наверное, самым разумным в этой ситуации было положить конец их отношениям, а не дожидаться, пока безразличие перерастет в неприязнь.
Впрочем, Хэммонд пока и сам не знал, что же он, собственно, ждет от отношений между мужчиной и женщиной. От серьезных отношений. Единственное, в чем он был уверен, так это в том, что не найдет этого в Стефани Манделл. Уверенность эта явилась к нему прошлой ночью, когда он держал в объятиях женщину, о которой не знал ничего — даже ее имени. У него словно открылись глаза, и он окончательно убедился, что должен положить конец встречам со Стефи.
Но принять такое решение было значительно проще, чем привести его в исполнение. Хэммонду не хотелось скандала. Но ждать от Стефи слов “Да, дорогой, я все понимаю и вполне с тобой согласна”, — было все равно что поднести факел к бочке с порохом и рассчитывать, что она не взорвется. Единственное, на что он осмеливался надеяться, это на то, что, завершаясь, их роман даст больше дыма, чем огня.
Но вероятность этого была ничтожно мала. Хэммонду предстояло пережить бурный скандал, которого он по-настоящему боялся, но предотвратить не мог.
Обо всем этом он успел подумать в те несколько секунд, которые понадобились Стефи, чтобы вникнуть в смысл его слов. Когда же до нее наконец дошло, она гневно выпрямилась и скрестила руки на груди, но тут же снова опустила их.
— Ты говоришь: “Все кончилось”. Ты имеешь в виду…
— Да, я имею в виду нас.
— Ото!
Она слегка наклонила голову и взглянула на него с насмешкой. Ее брови слегка приподнялись, и Хэммонд невольно подумал о том, что такое выражение на ее лице появлялось каждый раз, когда Стефи казалось, будто ею пренебрегают. Тогда она готова была вцепиться в глотку обидчику, будь то секретарь, позабывший приготовить для нее очередную сводку, полицейский, не включивший в свой рапорт какие-то существенные подробности, или вышестоящий начальник, поручивший ей задание, не соответствующее ее высокой квалификации. Судьба тех, кто пытался помешать ей получить желаемое, обычно была незавидной.
— И когда ты это понял?
— В общем-то, недавно. Или давно — с какой стороны посмотреть. В общем, я уже некоторое время чувствую, что мы отдаляемся друг от друга.
Она улыбнулась и пожала плечами.
— В последнее время мы действительно не были особенно внимательны друг к другу, но это легко поправить. У нас достаточно много общего, чтобы решить…
Он покачал головой:
— Ты не поняла, Стефи. С некоторых пор мы движемся не просто в разных направлениях. В противоположных. В ее глазах промелькнула тень раздражения.
— Не мог бы ты перестать говорить иносказательно?
— О'кей. — Хэммонд говорил нарочито спокойно, хотя ее тон был ему неприятен. — Дело вот в чем: рано или поздно я собираюсь жениться, завести детей, а ты уже несколько раз намекала мне, что не хочешь иметь семью.
— Удивительно, что ты этого хочешь. Он сухо усмехнулся.
— Откровенно говоря, я и сам удивлен.
— Я помню, как ты говорил, что ни одному ни в чем не повинному ребенку ты не хотел бы стать тем, чем был для тебя собственный отец.
— Это верно, — согласился Хэммонд.
— И давно ты передумал?
— Я не передумал. Просто я понял, что смогу быть нормальным мужем и отцом. В чем-то ты права, это действительно произошло недавно, но это не минутный каприз. Все гораздо серьезнее. Что касается наших отношений, Стефи, то до последнего времени они казались мне почти идеальными. Но теперь…
— Теперь тебе все приелось и захотелось чего-нибудь новенького?
— Нет.
— Тогда в чем же дело? Я тебя больше не волную? Близкие отношения с молодой перспективной помощницей окружного прокурора потеряли свою привлекательность? Тебе надоело быть тайным любовником Стефи Манделл?
Он опустил голову и отрицательно покачал ею.
— Пожалуйста, Стефи, не говори так!
— Почему? — Ее голос стал пронзительным, и в нем появились визгливые нотки. — Ты сам начал этот разговор, Хэммонд Кросс! — Темные глаза Стефи угрожающе сузились. — Ты хоть представляешь, сколько мужчин готовы отдать свое правое яйцо за одну ночь со мной?
— Да, представляю, — ответил он, в свою очередь повышая голос. — В мужской раздевалке только о тебе и говорят.
— Когда-то тебе нравилось, как твои коллеги гадают: кто же этот таинственный половой гигант, с которым спит Стефи Манделл. В свое время нас с тобой это очень веселило.
— Больше не веселит. По, крайней мере, меня. Стефи не нашлась что ответить. Некоторое время она молчала, сурово сдвинув брови, очевидно, о чем-то размышляя.
— В эти выходные я специально поехал за город, чтобы как следует подумать о наших отношениях, — продолжил Хэммонд чуть тише. — Но…
