— Я верю тебе, — кивнул Хэммонд. — Но, боюсь, в истории юриспруденции еще не было случая, чтобы подозреваемого оправдали на основании того, что он-де был слишком ленив.
— Ты действительно считаешь, что дело дойдет до этого? — Эту фразу она произнесла с оттенком презрения. — Неужто детектив Смайлоу действительно меня подозревает? Я была лучшего мнения о его умственных способностях! — воскликнула она. — Что касается мотивов, то у него было куда больше оснований убить Люта, чем у меня. Ведь он так и не простил ему того, что случилось с его сестрой.
Хэммонд нахмурился:
— Я не понимаю…
— Неужели не помнишь? Сестра Смайлоу Маргарет была первой женой Люта. Она покончила с собой. Возможно, она с самого начала была психопаткой. Такие вещи, как маниакально-депрессивный синдром, трудно диагностируются, но брак с Лютом, несомненно, привел к обострению болезни. В один прекрасный день она дошла до ручки и съела на ужин целый флакончик снотворных таблеток. Смайлоу обвинил в ее смерти Люта. На похоронах Маргарет они едва не схватились врукопашную, и их с трудом растащили… Об этом еще долго говорили…
— Теперь, когда ты напомнила, что-то такое всплывает в памяти… Действительно, скандал вышел довольно громким.
— С тех пор Смайлоу возненавидел Люта, поэтому его я не боюсь. Если он обвинит меня в убийстве мужа, я напомню ему, что он сам угрожал разделаться с ним.
— Я готов заплатить большие деньги, чтобы увидеть, какое у него при этом будет лицо, — заметил Хэммонд. Дэви улыбнулась.
— Можешь мне поверить, вид у него будет бледный. Я кое-что знаю…
— Что?
Она улыбнулась загадочно.
— Я вижу, ты допил шампанское. Хочешь еще?
— Нет, спасибо.
— А я, пожалуй, выпью… Монро Мейсон, наверное, уже звонил тебе? — спросила она, пока Хэммонд наливал ей вино. — Я рада, что ты будешь представлять обвинение, когда убийцу поймают.
— Думаю, так и будет, если не случится чего-нибудь из ряда вон выходящего. Кстати, спасибо, что замолвила за меня словечко.
Дэви поднесла к губам бокал и сделала большой глоток.
— Я умею быть верным другом, Хэммонд. Это одно из моих достоинств.
Хэммонду стало неловко. Прокурор округа Мейсон уже давно объявил о своей грядущей отставке. Его первый заместитель Уоллес был серьезно болен и не собирался выставлять свою кандидатуру на ноябрьских выборах. Хэммонд, в качестве заместителя по особым поручениям, был третьим на иерархической лестнице, и Мейсон не скрывал, что хотел бы видеть его своим преемником.
То, что Дэви говорила о нем с Мейсоном, заставило его испытать даже некоторую досаду. Он искренне ценил ее дружеский порыв, однако ему было ясно, что, если Дэви попадет на скамью подсудимых, он сам окажется в двусмысленном положении.
— Прослушай, Дэви… Я обязан спросить: насколько надежно твое алиби?
Она улыбнулась.
— Кажется, в таких случаях говорят “железное”. — Откинув голову назад, она звонко расхохоталась. — Хэммонд, дорогой, ты просто прелесть! Ты что, действительно боишься, что тебе придется предъявить мне обвинение в убийстве мужа?
Соскочив с кушетки, она шагнула к нему, придерживая у груди волочившуюся по полу простыню. Привстав на цыпочки, она поцеловала его в щеку и сказала:
— Можешь не беспокоиться, дорогой. Если бы я захотела убить Люта, я не стала бы стрелять ему в спину. Что за радость убивать человека, который об этом не подозревает? Нет, нажимая на курок, я хотела бы смотреть ему в глаза!
— Этот аргумент немногим лучше заявления, что тебе, дескать, неохота было убивать его в такую жару.
— Я вообще не собираюсь оправдываться, — возмутилась Дэви. — Я даю слово, что не убивала его! — Она быстро перекрестилась. — Ни его, ни кого-нибудь другого, хотя — видит бог! — мне ужасно хотелось это сделать.
Хэммонд был рад слышать, что она отрицает свою вину с такой искренней горячностью, но Дэви все испортила, добавив:
— ..Эти тюремные робы — они такие ужасные!
Закрыв глаза, Дэви откинулась на спину, чувствуя во всем теле приятное тепло после массажа и последовавшего секса с Сандро — секса, который не требовал с ее стороны никаких усилий. Она просто лежала, позволяя ему проделывать с собой разные приятные вещи, которые разрешились бурным и продолжительным оргазмом.
Сандро все еще был возбужден, но Дэви больше не обращала на него внимания. Поудобнее устроившись на подушке, она собиралась задремать, когда Сандро неожиданно пошевелился.
— Странно… — пробормотал он.
— Что? — Дэви приоткрыла один глаз.
— Твой друг все ходил вокруг да около, но ни разу не спросил прямо, убила ты своего мужа или нет. Приподнявшись на локте, Дэви посмотрела на него.
— Что ты хочешь этим сказать? Сандро пожал плечами:
— Он твой друг. Может быть, ему просто не хочется знать ответ на этот вопрос.
Дэви долго молчала. Потом, глядя в пространство, она невольно высказала вслух то, о чем думала:
— Или, может быть, он уверен в том, что я этого не делала.
Глава 11
Отъезжая от особняка Петтиджонов, Хэммонд думал о том, что не хотел бы ни видеть Дэви в суде, ни подвергать ее перекрестному допросу. И для этого у него были причины. Во-первых, они были близкими друзьями. Дэви ему искренне нравилась, и, хотя ее вряд ли можно было назвать столпом добредете ли, она никогда не притворялась и не старалась казаться лучше, чем была.
Множество женщин сплетничали и злословили по ее адресу, хотя сами вели себя нисколько не лучше. Вся разница заключалась в том, то они грешили потихоньку, втайне, Дэви же, казалось, специально выставляла свои проделки напоказ. Ее выходки, заставлявшие общественное мнение бурлить от возмущения, были сознательным эпатажем. Истина же заключалась в том, что никто или почти никто из критиков и судей не догадывался о том, какова Дэви на самом деле. Хорошие же стороны своей натуры Дэви тщательно скрывала.
Хэммонд давно понял, что Дэви просто пыталась защитить себя таким оригинальным способом. Чтобы не дать окружающим ранить себя, она спешила нанести упреждающий удар, не подпуская к себе тех, кто мог сделать ей больно. И, учитывая, каким было ее детство, подобное поведение было вполне объяснимо. Насколько Хэммонд мог судить, Максина Бертон была скверной матерью. Дэви и ее сестры росли как трава, не зная ни тепла, ни материнской заботы. Несмотря на это, Дэви продолжала регулярно навещать мать в элитном доме для престарелых, куда она ездила каждую неделю. Она не только оплачивала ее содержание, но и сама исполняла личные просьбы и пожелания матери, и Хэммонд был, наверное, единственным, кто знал об этом. Дэви, впрочем, ничего ему не рассказывала, и он, наверное, так и остался бы в неведении, если бы однажды Сара Берч не проболталась ему об этой тайне своей хозяйки.
