Потом он заметил известного детективного писателя, в очередной раз сменившего сексуальную ориентацию. Сегодня он был с похожим на херувимчика юношей с круглым лицом и светлыми кудрями, за которым мастер крутых сюжетов и кровавых сцен ухаживал заботливо и нежно. Это показное ухаживание, однако, почти не вызывало интереса среди собравшихся, так как вниманием гостей полностью завладела молодая телезвезда, хваставшаяся своими недавно подвергшимися косметической операции грудями. Желающие могли не только полюбоваться на чудо силикопластики, но даже потрогать и пощупать, и от поклонников не было отбоя.
— Она отвалила за операцию целую кучу денег, — заметила Дэви, улыбаясь.
— У тебя есть знакомый хирург, который ваяет сиськи по сниженным ценам?
— Нет, но я знаю одного пластического хирурга, который справился бы с этой работой в двадцать раз лучше.
Хэммонд вопросительно посмотрел на нее, и Дэви рассмеялась своим чуточку гортанным, дьявольски соблазнительным смехом.
— Нет, дорогой, мои — целиком мои. Просто я с ним спала. Он оказался паршивым любовником, но в своей работе он настоящий художник. Микеланджело.
Хэммонд снова оглядел ее с ног до головы.
— Послушай, ты никогда не пробовала исполнять “танец живота”?
— Я танцую божественно… — Дэви изящным движением подняла руки над головой и повернулась вокруг своей оси, демонстрируя ему свой наряд, состоявший из коротенького топика и облегающих шелковых бриджей до колен, сидевших на бедрах опасно низко. Вокруг талии Дэви обвивалась золотая цепочка, а руки были унизаны тонкими золотыми браслетами.
Заканчивая поворот, Дэви как будто невзначай толкнула его задом.
Хэммонд рассмеялся.
— Действительно божественно.
Дэви опустила руки и неожиданно нахмурилась.
— Что толку, даже если ты действительно так думаешь? Послушай, Хэммонд, почему мы не спим вместе?
— Боюсь, для этого мне пришлось бы записаться в очередь. Хэммонд рассмеялся, но лицо Дэви помрачнело еще больше.
— Как ты можешь говорить такие гадости? Это моя вечеринка, а у меня даже нет кавалера!
— А что случилось с твоим массажистом?
— С Сандро? Я его прогнала.
— Уже? Быстро ты с ним разделалась.
— Ты же знаешь, если я что-то решила, я это сделаю.
— Он что, массажировал тебя против часовой стрелки?
— Ха-ха, не смешно, — надулась Дэви.
— Прости, я не знал, что для тебя это больное место.
— Черта с два — больное. Скорее уж пустое… У Сандро только и было достоинств, что пенис длиной как отсюда до Кубы, зато мозгов — кот наплакал.
— По-моему, каждая женщина мечтает, чтобы ее любовник был, гм-м.., неутомим и поменьше разговаривал.
— Только вначале, Хэммонд, только вначале. Потом это надоедает. Сандро надоел мне, с ним было слишком скучно.
— Скука — вот твой бич…
— Совершенно справедливо, Хэммонд… — Она посмотрела вниз, на толпу, потом вздохнула и взяла его за руку. — Идем, я хочу кое-что тебе показать.
Она провела его по застеленному гератским ковром коридору и втолкнула в спальню. Когда Хэммонд вошел, Дэви закрыла дверь и, прислонившись к ней спиной, закрыла глаза.
— Вот так-то лучше, — проговорила она. — От этого грохота можно с ума сойти…
В самом деле, музыка была здесь почти не слышна, и Хэммонд облегченно вздохнул. От рева синтезаторов и грохота барабанов у него разболелась голова.
— Все-таки тебе, наверное, не следовало бросать гостей… — заметил он неуверенно.
— Обойдутся. — Дэви пренебрежительно махнула рукой. — На самом деле из всего этого стада меня знает человек от силы десять или двадцать. Что до остальных… Эта публика всегда не прочь повеселиться за чужой счет, так что по большому счету им все равно, кто устраивает вечеринку. Держу пари, они даже не заметят, что меня нет. Кроме того, они скоро перепьются, и им вообще станет все равно…
Оттолкнувшись от двери, она пошла через комнату, на ходу сбросив с ног босоножки на высоких каблуках. Остановившись у кровати, Дэви поставила бокал на ночной столик и повернулась к нему.
— Хочешь выпить, Хэммонд?
— Нет, спасибо.
Она шагнула к нему и, взяв у него из рук бокал, поставила на столик рядом со своим. То, что случилось дальше, явилось для Хэммонда полной неожиданностью. Взяв его за руки, Дэви опустила их себе на талию и, привстав на цыпочки, поцеловала его в губы. Одновременно она снова потерлась о него бедрами — не столь вызывающе, как в первый раз, но зато гораздо более откровенно и чувственно.
Хэммонд невольно отшатнулся.
— Что ты делаешь? — спросил он почти испуганно.
— Тебе объяснить?
С этими словами Дэви обхватила его руками за шею, чтобы поцеловать еще раз, но Хэммонд снова отстранился — отстранился мягко, но решительно, и она разочарованно опустилась на пятки.
— Значит, нет? Ты говоришь — нет?
— Нет, Дэви.
— Но почему? Неужели ты не хочешь сделать приятное своей старой подружке?!
Ухмыльнувшись, она снова попыталась поцеловать его, но он увернулся.
— Мы больше не дети, Дэви. Время экспериментов давно прошло.
— Тебе будет хорошо, Хэммонд. Гораздо лучше, чем тогда. — Она улыбнулась самой соблазнительной улыбкой, на какую только была способна.
— Не сомневаюсь. — Хэммонд улыбнулся и, сжал ее руки ладонями. — Но я не могу.
— То есть не хочешь?
— Да. Не могу и не стану.
— О господи!.. — разочарованно простонала она. Ее руки скользнули по его груди, задержались у пояса, потом бессильно повисли. — Скажи же скорее, что это не так!
— Сказать что?
— Что ты не любишь ее.
Хэммонд почувствовал, как у него упало сердце.
— Как.., как ты узнала? — запинаясь, спросил он.
— О господи, Хэммонд, за кого ты меня держишь?! Вот уже два месяца я постоянно слышу, что вы двое берете работу на дом.
— Стефи!.. — воскликнул он. — Ты говоришь о Стефи! Дэви озадаченно склонила голову к плечу.
— А что, разве ты не спишь с ней?
Ответить на ее вопрос было куда безопаснее, чем сказать правду, и Хэммонд облегченно вздохнул.
— У меня действительно был роман со Стефи, но сейчас между нами все кончено.
— Честно? — Дэви подозрительно прищурилась.
— Честное бойскаутское.
— Что ж, в таком случае прими мои поздравления. Не могу выразить, как я рада это слышать. В воскресенье вечером я дала тебе прекрасную возможность облить Стефи Манделл помоями, и, когда ты не сделал этого, я поняла, что все, что о вас говорят, — правда… Или по крайней мере большая часть. Я даже расстроилась, Хэммонд, честно! Ведь у твоей Стефи нет ни класса, ни стиля, ни даже чувства юмора. Готова спорить, что она носит белые туфли не только летом.
