— Это я вижу.
— Если не хочешь, я съем твою кашу, — предложила свою помощь Ася и потянулась к тарелке Виктора.
— Тебе достаточно, Ася, — остановила ее Ирина. — Поторопись-ка в школу.
— Черт побери! — огрызнулась Ася.
— Ася! Где ты набралась таких слов?
— Я не пойду в школу, — захныкала девочка. — Сегодня мы должны оформлять Ленинский уголок. Я терпеть не могу расклеивать журнальные картинки на старых красных планшетах! На меня уже два раза накричали, потому что я прилепила их неровно.
— Давай поживее и надень курточку. Возвращаться будешь поздно.
Ася тяжело вздохнула, покорным взглядом обвела пустые тарелки и поплелась к выходу.
Виктор, засунув руки в карманы, откинулся на спинку кресла и пристально посмотрел на Ирину.
— Ты не собираешься сегодня на работу, Ирина? — поинтересовался он как бы между прочим.
— Нет. Я предупредила их по телефону. Плохо себя чувствую. Похоже, что у меня температура.
— В такую отвратительную погоду лучше сидеть дома, — заметила Мариша. — Гляньте, снег идет.
— Да, — согласился Виктор. — Ирине не стоит выходить.
— Я не боюсь, — пояснила Ирина, — просто я считаю, что безопаснее будет побыть дома.
— Ты никогда и ничего не боишься, — язвительным тоном сказал Виктор. — Черта характера, достойная похвалы — иногда. А в некоторых случаях — можно зайти слишком далеко.
— Что ты имеешь в виду?
— Следует быть более осторожной по отношению к своему здоровью. Может, вызовешь врача?
— Нет никакой необходимости. Я не так уж плоха. Через несколько дней все будет в порядке.
— Надеюсь, — произнес Виктор, вставая с кресла.
— Куда ты сегодня собираешься, Виктор? — спросила Мариша.
— А почему тебя это интересует?
— Нет, ничего… я… просто так… Видишь ли, я подумала, что если бы ты не был очень занят, то мог бы зайти ко мне в кружок и выступить с каким-нибудь сообщением. Они наслышаны о моем выдающемся муже, и я обещала им устроить встречу с тобой. Ты бы мог обратиться к ним с речью — например, по вопросу электрификации или современного авиастроения, что-нибудь в этом духе.
— Извини, — ответил Виктор, — как-нибудь в другой раз. Я должен сегодня встретиться с одним человеком по поводу работы на плотине.
— Могу я пойти с тобой, Виктор?
— Конечно, нет. Что это значит? Проверка? Ревность? Или что?
— Нет, ничего, дорогой.
— В таком случае отстань. Я не допущу, чтобы моя жена таскалась за мной по пятам.
— Ты подыскиваешь себе новую работу, Виктор? — поинтересовался Василий Иванович.
— А что ты думаешь? Я всю жизнь просижу, получая продовольственные карточки? Ладно, вы еще увидите.
* * *
— Вы уверены? — сухо спросил дежурный.
— Да,— с готовностью выпалил Виктор.
— Кто еще замешан в этом?
— Больше никто. Только моя сестра.
— Кто еще проживает в вашей квартире, товарищ Дунаев?
— Моя жена, отец и младшая сестренка — она совсем еще ребенок. Мой отец ни о чем не подозревает. Моя жена настолько легкомысленна, что дальше своего носа ничего не видит. Кроме того, она член ВЛКСМ. Есть также соседи, но они никогда не контактируют с нами.
— Понятно. Благодарим вас, товарищ Дунаев.
— Я всего-навсего исполняю свой долг.
Дежурный поднялся и протянул руку:
— Товарищ Дунаев, от имени Союза Советских Социалистических Республик разрешите выразить вам благодарность за проявленное мужество. Еще остались люди, для которых преданность государству стоит выше родственных уз. Вот тот идеал, на котором мы воспитываем отсталые массы населения. Подобное отношение к делу является лучшим доказательством преданности со стороны коммуниста. Я постараюсь, чтобы ваш героизм не остался незамеченным.
— Я не заслуживаю таких высоких похвал, — скромно заметил Виктор. — Своим поступком я просто хотел показать партии, что семья — пережиток прошлого, который не следует принимать во внимание, когда речь идет об оценке верности члена партии нашему великому коллективу.
VIII
В дверь позвонили.
Ирина вздрогнула и выронила из рук газету. Мариша оторвалась от книжки.
— Я открою, — поспешил к двери Виктор.
Ирина посмотрела на висевшие в гостиной настенные часы. До отправления поезда оставался час. Виктор на собрание не пошел; он вообще не собирался выходить из дому.
Василий Иванович, сидя у окна, вырезал рукоятку ножа для бумаги. Где-то под столом шуршала журналами Ася.
— Кто мне подскажет — это фотография Ленина? Я должна вырезать для уголка десять фотографий, но их здесь так мало. Это Ленин или чехословацкий генерал? Будь я проклята, если… — раздавался ее тонкий голосок.
В коридоре послышались шаги тяжелых сапог. Дверь распахнулась настежь. На пороге стоял человек в кожаной куртке: в руке он держал клочок бумаги. За его спиной возвышались два красноармейца в буденовках, с винтовками наперевес. Еще один, со штыком в руке, расположился у входа в общий коридор.
Мариша вскрикнула. Вскочив, она прикрыла рот руками. Василий Иванович медленно встал. Ася, раскрыв рот, вытаращилась из-под стола. Ирина стояла, гордо выпрямив спину.
— Ордер на обыск, — сухо объяснил человек в кожаной куртке, кинув на стол бумагу. — Сюда! — указал он красноармейцам.
Они прошли по коридору в комнату Ирины.
Они рванули на себя дверь кладовой. Саша стоял на пороге, на его лице застыла мрачная усмешка.
Василий Иванович, из коридора наблюдавший за действиями бойцов, открыл рот от изумления.
— Так вот почему она не разрешала мне открывать, — взвизгнула Ася. Мариша стукнула ее по ноге. Со стола на пол слетел альбомный листок с незавершенным рисунком.
— Кто из вас Ирина Дунаева? — задал вопрос человек в кожаной куртке.
— Я, — отозвалась Ирина.
— Послушайте, — вмешался Саша. — Она здесь ни при чем… Она… не виновата… Я угрожал ей и…
— Чем же? — сухо поинтересовался человек в кожаной куртке. Один из солдат обыскал Сашу.
— Оружия нет, — доложил он.
— Хорошо, — бросил человек в кожаной куртке. — Отведите его в машину. Гражданку Дунаеву тоже. И старика. Комнату обыскать.
— Товарищ, — твердым голосом обратился Василий Иванович к начальнику. — Товарищ, моя дочь не виновата — Руки его дрожали.
— Мы еще побеседуем о ней. — Сказав это, человек в кожаной куртке повернулся к Виктору. — Вы член партии?
