Бэнни вернулся в школу, и каждый день, когда он кончал занятия, он или ехал к отцу в контору, или, как только тот возвращался домой, спрашивал его по телефону, какие известия получены из Парадиза. На глубине менее двухсот футов они нашли нефтеносные пески. Сделали проверку; этот слой был глубиною в два фута, и отец сказал, что одного этого запаса достаточно, чтобы покрыть расходы на нефть для их автомобиля на целый год. Бурение продолжалось дальше все еще с резцом в восемнадцать дюймов, через твердый песчаник. Работали при открытой скважине, без обсадных труб, потому что грунт был очень крепкий. Поль работал везде, где нужна была его помощь, но, главным образом, как плотник. "Папочка, мы когда-нибудь сделаем Поля нашим управляющим", — сказал Бэнни, но Поль улыбнулся и ответил, что он хочет быть ученым, и прибавил серьезно, что он не так глуп, чтобы думать, будто работа начальников легка, — нет, он не согласится обменять свои восемь часов работы на восемнадцать часов работы мистера Росса. Это была тонкая лесть, и репутация Поля в глазах отца значительно повысилась.
Наступил "Благодарственный день",
[6]
и душа Бэнни разрывалась на две части — в школе должно было состояться ежегодное футбольное состязание с другой, соперничающей школой, находящейся в Энджел-Сити. Кто же Бэнни? Настоящий ли он мальчик или нефтяной гном? Он выдержал страшную борьбу с самим собой и, наконец, произнес решение, огорчившее Рози Тэйнтор и тетку Эмму, — он отправляется в Парадиз с отцом! "Теперь перепелиный сезон, и отцу нужно отдохнуть", — сказал мальчик тетке. Но проницательная леди заметила, что ему не удастся одурачить ее.
Теперь им не нужно было везти палатку; у них был отдельный домик в ранчо Раскома, с телефоном и со всеми удобствами. Телефон был проведен и в бунгало. Можно было позвонить и вызвать Руфь.
Когда они приезжали, в комнате пылал веселый огонь. На столе стоял ужин с разными вкусными вещами домашнего изготовления.
После такого ужина отцу необходимо было на следующий день сделать большую прогулку в несколько миль. Конечно, они прежде всего остановились у нефтяного участка, осмотрели все, переговорили с десятником. Появились новые следы нефти; отец сказал, что нужно спешить быстрее вынимать землю, и просил мистера Баннинга прийти на следующий день, чтобы вместе с ним исследовать почву.
Подъезжая к вышке, они еще издали увидели, что буровая штанга была вынута из скважины и рабочие столпились около нее. Когда они подъехали ближе, они увидали, что рабочие опускают в скважину веревку. Десятник Дэв Мергинс, заметив их, подбежал к автомобилю, и они поняли, что произошло что-то серьезное.
— У нас несчастный случай, мистер Росс.
— Что случилось?
— В скважину упал рабочий.
— Боже мой, — воскликнул отец, — кто?
А сердце Бэнни вдруг замерло. Его первой мыслью было — не упал ли Поль?
— Один чернорабочий, — сказал десятник, — по имени Джо Гунда, вы его не знаете.
— Как же это случилось?
— Никто не знает. Мы меняли резец, а он почему-то спустился вниз, в колодец. Сперва никто о нем не подумал; мы не заметили, что его нет.
— А вы уверены, что он там, внизу?
— Мы пробовали крюком и выловили кусок его рубашки.
Бэнни побелел, даже губы у него стали белыми.
— О, папочка, останется ли он жив?
— А давно он туда упал?
— Мы хватились его с полчаса назад.
— А вы слышали что-нибудь, какие-нибудь звуки?
— Ничего.
— Он утонул в тине. Как глубоко здесь?
— Около пятидесяти футов. При бурении сверло все время входило в тинистую почву. Он, должно быть, упал головой вниз. Если бы он мог вынырнуть и поднять голову, то он закричал бы.
— Боже мой, Боже мой! — воскликнул отец. — Мне хочется бросить все это дело. Как вы можете помочь людям, если они сами не хотят помогать себе?
Бэнни слышал этот возглас уже тысячу раз. У них был сделан щит около скважины; и каждый, кто спускался в яму, должен был закрывать скважину этим щитом. По краям скважины неизбежно скоплялась грязь, и верхняя часть скважины представляла собой воронку со скользкими от грязи краями, а в данном случае еще и с примесью скользкой нефти. Не закрывая скважины, люди подвергали себя большому риску, скользя по краям этой зияющей ямы. Как же еще можно было предохранить их?
— Он семейный? — спросил отец.
— Он говорил Полю Аткинсу, что у него в Оклахоме есть жена и дети. Он работал там на нефтяных промыслах.
Отец сидел неподвижно, пристально смотря перед собою, и все молчали. Они знали, что он действительно интересуется жизнью своих рабочих. Забота о них была его личной гордостью. У Бэнни что-то болезненно повернулось внутри. Подумайте, какой позор! Именно у него, на его вышке случилось это несчастье, именно там, где началась разработка его первой буровой скважины. Теперь все было испорчено для него. Он уже не в состоянии будет радоваться, если даже будет найдена нефть.
— Ну хорошо, — сказал отец, — что же вы сделали? Опускали и поднимали крюк? Так вы никогда его не выловите. Вы должны спустить туда трехзубый граб.
— Я думал, что мы можем ранить его… — объяснил Дэв Мергинс.
— Я знаю, — сказал отец, — но вы должны это сделать. Все равно он теперь не может быть жив. Приготовляйте граб, отправляйтесь вперед и делайте все, что нужно. Будем надеяться, что хоть это послужит уроком для всех остальных.
Отец вышел из автомобиля и сказал Бэнни, чтобы он отвез их вещи в ранчо Раскома и сообщил печальную новость Руфи. Она будет в отчаянии, особенно если она знала этого рабочего. Бэнни понял, что отец не хочет, чтобы он оставался здесь, когда тело поднимут наверх, и, так как он не мог принести никакой пользы, он, не говоря ни слова, повернул автомобиль и уехал. Мысленно он видел рабочих, привинчивающих к штанге трехзубый граб — инструмент, который употребляется для того, чтобы вылавливать и устранять всякие посторонние предметы, случайно попавшие в скважину, схватывая их острыми крюками. Они могут схватить Джо Гунду за ноги или даже за лицо. Уф! чем меньше вы будете думать об этих вещах, тем лучше, если хотите сохранить ваше наслаждение этой игрой в нефть.
Отец пришел через два часа и немедленно лег, чтобы немножко отдохнуть.
— Тело нашли, — сказал он.
Телефонировали следователю. Следователь выслушал данные под присягой показания нескольких лиц из администрации, снял допрос с рабочих, осмотрел тело и выдал разрешение на погребение. Поль собрал оставшиеся от рабочего вещи на его койке и сложил их в ящик для того, чтобы отослать жене. У отца в кармане было штук шесть писем, которые Поль нашел среди вещей покойного, и так как отец не хотел, чтобы Бэнни относился легко к деньгам или думал, что жизнь только игра, он дал ему эти письма, и Бэнни, сидя в углу, прочитал их: жалкие коротенькие записочки, нацарапанные детским почерком, в которых сообщалось, что доктор рассказал, что у Сузи будет еще долгое время слабость сердца после инфлюэнцы, что у бэби прорезались еще два зуба, и он ужасно страдал, и что приехала тетка Мэри и сказала, что Вилли в Чикаго, где ему живется хорошо. Затем шли крестики и кружки, означавшие места поцелуев мамы и Сузи и бэби. Одна фраза была очень приятна и отцу и Бэнни: "Я рада, что у тебя такой хороший хозяин". Все это опечалило им вечер накануне "Благодарственного дня"; они мало ели из тех блюд, которые приготовила Руфь, и праздничное настроение отлетело от них. Они говорили о всяких несчастных случаях, и отец рассказал о том, что произошло во время работ на первой скважине, которую он разрабатывал: они уже прорыли скважину в тридцать футов, как вдруг маленький ребенок сполз в яму, а оттуда соскользнул в скважину; два рабочих с трудом удержали мать, которая хотела броситься вслед за ним, а остальные рабочие бросились спасать ребенка. Они привязали большой крюк на конец каната, захватили ребенка и осторожно подняли его на несколько футов, но затем что-то задержало дальнейший подъем, ребенок зацепился за что-то, и все были в отчаянии. Ребенок висел там, где-то в темноте и все время жалобно кричал: "У-у-у"… Они ясно слышали его плач. Они начали в двадцати футах от скважины рыть колодец такой ширины, чтобы в нем могли работать два человека. Когда колодец был вырыт до такой глубины, что рабочие в нем оказались ниже ребенка, они прорыли боковой ход, добрались до ребенка и подняли его наверх совершенно невредимым. Крюк только оцарапал его около пояса. Поверхностная царапина, и она скоро зажила: через несколько дней ребенок был совершенно здоров.
