Предоставленный самому себе, Джемс Арнольд Росс, как вы, конечно, понимаете, никогда бы не знал такого положения и не пошел бы так далеко в своих обещаниях. Он просто думал бы о своих деньгах или о том, что сделать с помощью своего капитала. Он, вероятно, шел бы в ногу со всей своей группой, как он делал до сих пор. Но был Бэнни, "маленький идеалист". Бэнни любил рабочих, и рабочие любили его, и отец гордился этой взаимной симпатией и был сентиментален ради Бэнни даже в таких случаях, где он никогда и не мечтал быть сентиментальным для самого себя. И, кроме того, был еще Поль, который знал положение рабочих из самых первых рук, а Бэнни настойчиво втягивал Поля в свою жизнь, осыпая Поля вопросами и заставляя его говорить откровенно о таких вещах, о каких он вряд ли говорил бы свободно при других обстоятельствах. Таким образом, Поль сделался силой в глазах отца, и, таким образом, отец обещал помочь рабочим.
В первый раз он присутствовал на собрании своего собственного союза. Собрание назначено было вечером и протянулось до часу ночи. На следующий день было воскресенье. Бэнни приехал в город, встретил своего отца в отеле и выслушал рассказ о том, что случилось. Большинство нефтепромышленников, по-видимому, так же, как и Джемс Арнольд Росс, предоставили управление своими союзами другим. На это важное, решающее собрание явилось только сорок человек. И преобладающая группа состояла из представителей "Великой пятерки". Председатель, очевидно, управляющий всей организацией, был поверенным общества "Эксцельсиор-Пет". Ему принадлежал небольшой нефтяной участок, который ему дали, вероятно, для того, чтобы он имел право войти в эту организацию. У него была группа, которая, видимо, получила от него инструкции и голосовала вместе с ним.
Бэнни хотел знать все подробности и засыпал отца вопросами. Отец выступил в защиту рабочих настолько тактично, насколько мог. И действительно, он нашел в собрании двух нефтепромышленников, которые поддержали его, хотя и очень робко; для руководящей группы он казался чем-то в роде ренегата, и они ему намекали об этом.
— Знаешь ли ты, как все это делается, сынок? — воскликнул отец. — У всех уже есть определенное мнение, и ты можешь голову себе об стену разбить, а все-таки их не переубедишь. Они боятся организованного труда, и это делает их глухими и слепыми. Они говорят… — и отец подробно пересказал те аргументы, которыми там осыпали его: союзы — это значит провокация, это значит власть разбойников, беспорядки, стачки; союзы — это значит социализм.
— Что же они думают делать, папочка?
— Они прежде всего не хотят допустить рабочих организоваться в союз, вот и все. Я сказал: "По-видимому, федерация превращается в штрейкбрехерскую организацию", и Фред Науман — это председатель — обернулся ко мне и воскликнул: "Вы это сказали!" И они будут штрейкбрехерской организацией до тех пор, пока в их предприятиях будут стачки. Так сказал Рэймонд, вице-председатель фирмы "Виктор", а затем Бэн Скут.
— Бэн Скут?
— Да, он был там. Он, по-видимому, делал какое-то "обследование" для федерации — вежливое определение шпионства. Ему было известно то, что мы сказали рабочим за день до этого, и он заметил, что я своим поведением оказал очень печальное влияние на ход дел, так как дал стачечникам моральную поддержку. Я сказал ему, что считаю себя свободным говорить то, что я думаю, и высказал те же мысли и здесь, на собрании, и я выскажу их и газетам, если они спросят меня. Науман саркастически улыбнулся: "Я не думаю, по правде говоря, чтобы они обратились к вам, мистер Росс".
И действительно, они не обратились ни тогда, ни позже. Собрание это было объявлено закрытым, а в таком случае отдельные члены не имели права ничего сообщать в газеты. Только председатель или кто-то другой из официальных лиц дал в печать официальный отчет, в котором было сказано, что собрание подало голоса за то, чтобы непоколебимо стоять на своей прежней позиции, несмотря ни на какие угрозы союза. "Теперь настало время для всех, истинно любящих Америку, охранять благополучие страны против врагов, внешних и внутренних". Так говорилось в отчете двух утренних газет.
— Что же ты предполагаешь делать? — спросил Бэнни.
— Что же я могу сделать, сынок? — Лицо отца потемнело, оно было в глубоких морщинах.
Бэнни знал, что отец не привык ложиться поздно и, вероятно, сегодня утром встал рано, тревожимый этими делами. И все же Бэнни не мог не прибавить со своей стороны:
— И ты позволишь этим людям распоряжаться нашим делом, папочка?
— По-видимому, так и будет, сынок. Я не в состоянии один финансировать наше дело.
— Со всей той нефтью, которую ты уже добыл?
— Да. У нас большой запас нефти, но все-таки она, главным образом, в земле, и прежде всего мне нужно для работ два-три миллиона долларов в банке.
Он начал объяснять, как ведутся современные коммерческие предприятия. У предпринимателя никогда не бывает достаточно денег, сколько бы фактически у него их ни было. Он всегда расходует больше, чем имеет. Делает дела, так сказать, с будущим. Он вносит деньги в банк, а банк дает ему право тратить больше, чем он вложил. Банк учитывает его "бумаги", так это называется. Вот здесь, на их участках нужно бурить несколько новых скважин, нужно покупать машины и материалы, платить рабочим, и все это авансом, надеясь, что нефть будет получена в следующем месяце или еще через месяц. Он знает, что нефть будет добыта, и банки ему верят, основываясь на его репутации и зная ценность его имущества. Но если он выступит против федерации, он немедленно должен забыть о таких вещах, как банк в штате Калифорния. Ему придется платить наличными за всякую вещь, он должен будет остановить развитие своего дела, а затем он не в состоянии будет уплатить даже по своим счетам, когда они будут предъявлены.
Бэнни был потрясен.
Он думал, что отец его один из самых богатых людей в штате и один из самых независимых.
— Как, отец, нам не принадлежит даже наше собственное дело, нам не принадлежат даже наши собственные души?
И опять начались разговоры на одну из их обычных тем. "Дело остается делом". Это не беседы за чайным столом. Собственность трудно приобрести и сохранить. И, как он уже много раз говорил своему сыну, люди всегда стараются отнять у вас вашу собственность. Для защиты богатства нужна дисциплина, и богатые люди должны быть сплочены. Это может показаться жестоким, если вы этого не поймете как следует, но такова жизнь.
Вот возьмем, например, европейскую войну. Это была страшная вещь. От одной мысли о ней можно заболеть, но она была, и если вы в нее попали, так вы уж не могли выскочить и должны были сражаться. То же самое и со всеми деловыми предприятиями. Для вас нет опасения, если вы находитесь в той группе, у которой в руках власть. Если вы пойдете за безопасную линию, волки очень быстро растерзают вас на куски.
Но Бэнни не мог удовлетвориться этими общими положениями. Он желал знать подробности.
— Пожалуйста, расскажи мне, папочка, кто же эти люди, с которыми мы должны вместе работать?
