Вы сможете судить, какое это давало обширное поле для новых исследований и методов. У м-ра Росса был химик, о котором он никогда не уставал говорить, и действительно, это было в своем роде чудо. М-р Росс платил ему шесть тысяч долларов в год, и за это все его открытия становились полной его собственностью. Нет сомнения в том, что этот химик сохранил компании не более, не менее как несколько миллионов долларов. Необходимо было познакомить "профессора" с этим волшебником, и они отправились в его лабораторию, находившуюся на вершине небольшого пригорка, далеко от всех остальных построек, для того чтобы ничто уже не препятствовало ему взрывать себя столько раз, сколько ему это вздумалось бы. М-р Эннис был бледный сутуловатый человек, смотревший на мир сквозь громадные круглые очки. Весь интерес его жизни сосредоточивался на разного рода химических соединениях. М-р Росс с гордостью представил ему профессора Ирвинга, и химик показал им целый ряд пробирок и реторт и рассказал, выяснением каких сложных комбинаций он был занят в данную минуту.
Выслушав всю эту премудрость, они отправились обратно к домику и, поужинав жареными цыплятами со свежим зеленым салатом и медовыми дынями, завели оживленную беседу.
М-р Ирвинг вел себя безукоризненно. Они беседовали далеко за полночь, и молодой преподаватель подробно отвечал на все вопросы, предлагаемые ему м-ром Россом по поводу тех или иных мировых событий, рассказывал ему обо всем, чему он научился во время своей работы в Салониках, и о французской дипломатии.
Некоторые из родных молодого преподавателя занимали очень видные посты, и, благодаря этому, он был хорошо осведомлен о всех событиях нашей внутренней политики; они вполне соответствовали тому, что знал м-р Росс.
— Да, все это так ужасно складывается, — говорил отец Бэнни. — Бог мой! Вот теперь мы поручаем японцам самим устраивать свои дела на Сахалине, где нефти больше, чем во всех других местах земного шара. Британцы не замедлят, конечно, приняться за исправление обсадных труб в Баку. Французы вместе с британцами проникают в Персию и в Сирию. А что же делает в это самое время дядя Сэм? Какой, скажите, был смысл прогонять большевиков для того, чтобы на их место водворять англичан и датчан? Роскэ правильно говорит, что для нашей страны нужно, чтобы президент был человек дела, человеком практики, а не профессором университета.
Сказав это, м-р Росс замолчал, испугавшись, что он позволил себе такую некорректность. Но м-р Ирвинг рассмеялся, говоря:
— Не беспокойтесь, м-р Росс, я не заслужил еще такой высокой чести — не имею звания профессора и не рассчитываю, что когда-нибудь смогу его получить.
После этого м-р Росс продолжал цитировать слова м-ра Роскэ. Нефтепромышленники получили хороший урок и знали, что им надо было теперь делать: тесно сплотиться и сказать свое слово на предстоящих выборах. Им необходимо, чтобы президент был деловым человеком, и таким он и будет.
Бэнни и преподаватель большевизма обменялись при этих словах многозначительным взглядом, но м-р росс ничего не заметил. Позже, когда он остался наедине с Бэнни, он сказал:
— Сынок, это очень блестящий молодой человек! Приятно говорить с тем, кто так хорошо все понимает.
Вы можете судить по этому, как успешно велась большевистская пропаганда.
IX
Бэнни провел лето, как говорится, в свое удовольствие. Он прочел несколько книг, в которых рассматривалось международное положение, изучил несколько конфиденциальных отчетов заграничных агентов Вернона Роскэ и следил за буреньем новых скважин на участке "Росс-младший". В один прекрасный день Берти, его сестра, телефонировала ему, настаивая на том, что ему необходимо начать бывать в "порядочном" обществе, где он может познакомиться с подходящими для него молодыми девушками, и прося его отправиться вместе с ней на неделю в ультрамодный курорт — Woodbridge Killeys, лежащий высоко в горах, в отель, где собиралось одно только самое избранное общество. Нарядная публика каталась на лодках, купалась по нескольку раз в день, переодевалась и вела такую же сложную жизнь, как и в городе, окутанную теми же сетями светских условностей. За обедом все очень много пили, вечером танцевали до рассвета под музыку негритянского джаз-оркестра, вставали очень поздно и, получив за завтраком ряд новых приглашений, начинали новый день, ничем почти не отличавшийся от предыдущего.
Здесь Бэнни познакомился с Элдоном Бердиком, одним из поклонников его сестры, который в течение последних двух лет пользовался ее благосклонностью. Каковы были, в сущности, их отношения — этого Бэнни хорошенько не знал. Старший м-р Росс попробовал было раз пошутить по поводу близкой свадьбы, но Берти сразу охладила его порыв, заявив, что она сама может заботиться о своей судьбе и совершенно не желает вмешивать в это дело своего отца. Но теперь между нею и ее поклонником происходили нередко ссоры, и Бэнни совершенно невольно подслушал раз их разговор и видел слезы на глазах сестры. Берти была сердита на Элдона за то, что он только на субботы и воскресенья приезжал в Woodbridge Killeys, а его возмущало то, что она, ему в наказанье, танцевала чересчур часто и много с другим. Но ни тот ни другой не делали Бэнни никаких признаний, а сам он тоже не старался их добиваться.
Элдон Бердик был младшим сыном в семье одного из старых калифорнийских землевладельцев. Их владения лежали непосредственно за чертой города, и каждые десять лет они продавали известный участок земли, но так как цены на оставшуюся землю с каждым годом страшно возрастали, то семья все только богатела и богатела, несмотря на то, что целых сорок человек разного возраста — и молодых и стариков — не знали предела своим фантазиям и тратили сумасшедшие деньги. Элдон был красивым смелым спортсменом с маленькими черными усиками, какие полагается носить в британской армии. Он держался очень прямо, по-военному, и Бэнни нашел, что склад его ума тоже военный. Берти, очевидно, рассказала ему что-нибудь по поводу "опасных идей" своего брата, так как Элдон, вскоре после того, как они познакомились, пригласил Бэнни отправиться вместе кататься верхом и дорогой вел разговоры на такие темы, которые могли выяснить ему точку зрения Бэнни на те или другие: интересовавшие его вопросы.
Сам Элдон был "патриот-любитель" в прямом смысле этого слова, которым у нас так любят злоупотреблять. Он оставил своих великолепных пони скучать все лето без всякого дела только для того, чтобы ничто не мешало ему принимать энергичное участие в защите общества от пропаганды.
Элдону не понадобилось вести особенно длинной беседы для того, чтобы отдать себе ясный отчет, какая гибель угрожала Бэнни. Юный идеалист выучил уже наизусть все большевистские формулы: что русский народ имел полное право управлять своей страной по своему желанию, что наши войска не должны были принимать никаких агрессивных мер против русских, раз конгресс не объявлял России войны, и что американский народ имел право высказывать свои убеждения по этому вопросу, не подвергаясь за это никаким наказаниям и заключениям в тюрьмы.
Элдон сказал, что все это не что иное, как простой камуфляж, та условная формула, которою преступные заговорщики пользовались как щитом законности: "свобода слова", "гражданские права" и все такое. В действительности же советские дикари порвали со всеми этими принципами, и наш долг — бороться против них их же оружием.
