Это был мир, в котором одни люди все время работали, а другие все время развлекались. Работать все время было скучно и тяжело, и никто не стал бы этого делать, если бы его не заставляла нужда. Развлекаться все время тоже было скучно, и те, кто это делал, никогда не говорили ничего такого, что Бэнни было бы интересно слушать. Они говорили о своих развлечениях с такою же важностью, как если бы это было какое-нибудь серьезное дело. Состязания в теннис, состязания в гольф, в поло — все это представляло собой разные сложные пути для достижения одной только цели; поймать в поле маленький мячик. Вполне понятно и естественно побегать за мячиком, когда вы чувствуете потребность в моционе и отдыхе от занятий, но смотреть на это как на главное занятие вашей жизни, отдавать ему все ваше время и все ваши помыслы, относиться к нему с благоговением, читать и писать по этому вопросу целые книжки и вести бесконечные беседы и споры, — этого Бэнни никогда не мог понять. Он смотрел на всех этих великовозрастных мужчин и женщин в их строго обдуманных, приготовленных для этой цели спортивных костюмах, как на каких-то маньяков, как на людей, занимающихся самогипнозом и поставивших себе целью убедить себя в том, что та жизнь, которую они ведут, доставляет им удовольствие.
VII
Вскоре на горизонте Бэнни снова появилась Берти и снова попробовала втянуть брата в тот мир развлечений, которому он принадлежал по праву своего богатства. Отношения свои с Элдоном Бёрдиком Берти окончательно порвала, Он был "глуп как пробка", объявила она брату, и вдобавок всегда желал, чтобы все делали по-его. Теперь у Берти было нечто другое в виду, и это нечто — весьма, очевидно, трудно достижимое и неверное, раз она нашла возможность посвятить в это дело его, Бэнни. Дело касалось теперь Чарли, единственного сына незадолго перед тем умершего Августа Нормана — основателя общества "Западная сталь". "Немножко дикий по натуре, — сказала Берти, — но такой обаятельный и богатый, как Крез!" Из родных у него никого не было, кроме матери, довольно глупой особы, старающейся казаться молодой и интересной, одевавшейся как какая-нибудь ingenue и перенесшей недавно какую-то сложную лицевую операцию, которая должна была навсегда застраховать ее от морщин.
Норманам принадлежала самая великолепная яхта на всем побережье, и они очень просили Берти познакомить с ними брата. И почему ему не поехать и ей не помочь, что ему, с его внешностью и положением, было совсем нетрудно.
Бэнни подумал, что его сестре приходилось действительно трудно, если она нашла нужным прибегнуть к помощи его светских достоинств, весьма сомнительных, с его точки зрения. И он решил поехать, и всю дорогу Берти читала ему проповеди, прося ни единым словом не заикаться о своих большевистских идеях и в том случае, если они упомянули бы о происшествии в Тихоокеанском университете, отнестись к этому легко, обратив все дело в шутку. Бэнни успел уже убедиться, что такой взгляд свойствен большинству людей, а Чарли Норман очень облегчал ему задачу, так как он был одним из тех блестящих светских юношей, которые всегда находят сказать что-нибудь смешное по поводу всего, о чем бы только ни говорилось.
Яхту "Сирена" можно было назвать роскошным плавающим дворцом. Ослепительная белая краска, сверкающая золотом латунь, красное дерево, тяжелые шелка, картины. Вся обстановка была последним словом искусства и моды. Матросы были, как на картинке, чисты и гладки. Негритята, сновавшие с подносами, уставленными стаканами и бокалами, в своих новых живописных костюмах, казалось, были прямо взяты со сцены какого-нибудь водевиля. Гостей перевозили в моторной лодке до берега, где их ждали автомобили, и их везли на состязание в гольф; а оттуда — в местный клуб завтракать, где они часа два танцевали; а потом мчались на пляж купаться; а оттуда — туда, где играли в теннис; и наконец — обратно на "Сирену", одеваться к обеду. Обед был сервирован со всей той изысканной роскошью, которой отличаются обеды послов великих держав. Палуба была освещена разноцветными электрическими лампочками, играл великолепный оркестр, моторные лодки то и дело подвозили к яхте гостей, и начавшиеся вскоре после обеда танцы продолжались вплоть до самого рассвета. Волны мягко ударялись о яхту, и в ослепительном свете береговых огней меркло сияние звезд.
Публика на яхте без умолку болтала, но если вы не были постоянным членом этого кружка, то вам было бы трудно следить за разговором. Это был своего рода жаргон. У них были свои собственные "словечки", и чем меньше понимала их остальная публика, тем это им казалось забавнее. Они с серьезным, деловым видом толковали о том, как кто ловил и бросал на поле маленький мячик, высчитывали, кто сколько сделал удачных ударов, и обсуждали способности тех или других участников игры. Останется ли и на будущий год чемпионом тот, кто был победителем в этом? Как отличились американские чемпионы в Англии? Кто победит на предстоящем состязании в поло и получит кубок? Целая серия великолепных серебряных и позолоченных призов с выгравированными надписями содействовала тому самогипнозу, который заставлял вас думать, что ловля в поле маленького мячика — в высшей степени важное занятие.
VIII
Сидя на палубе этой сказочно прекрасной яхты, Бэнни читал последний номер газеты. В нем сообщалось о голоде в приволжских губерниях. На громадном пространстве хлеб совсем не уродился, и население медленно умирало голодною смертью. Питались травой, корнями растений, даже трупами мертвых младенцев… Эмигрировали целыми толпами, и по дорогам всюду валялись трупы. "Все это было последним ярким доказательством полнейшей несостоятельности коммунизма", — говорилось в передовой статье.
Но Бэнни незадолго перед этим разговаривал с Гарри Сигером, и его точка зрения на этот предмет была совершенно иная. Виною голода в России была засуха, а не коммунизм. Такого рода голодные года бывали там хронически, и это никогда не считалось доказательством несостоятельности царизма. На этот же раз условия были особенно скверны вследствие полной порчи железных дорог. При этом все те, кто сваливал всю вину на коммунистов, упускали из виду тот факт, что эти железнодорожные пути были испорчены еще до революции и что под властью Советов им приходилось выдерживать напряжение трехлетней гражданской войны и неприятельские наступления на целом ряде фронтов. И газеты, которые подстрекали эти наступления и аплодировали затратам сотен миллионов американских денег на их осуществление, — бранили теперь большевиков за то, что они "не были готовы".
Вы легко поймете, что юноша, занятый такими мыслями, не очень-то подходил к характеру публики, веселившейся на яхте. Бэнни старался казаться оживленным, но это ему не всегда удавалось. Вскоре после обеда к нему подошла мать Чарли.
— Бэнни, — сказала она (вся эта публика называла вас Бэнни, Берти, Бэби и Бьюти, стоило вам только сыграть одну партию в теннис или выпить один бокал вина), — Бэнни, вы учитесь в университете, не правда ли? И я уверена, что вы занимаетесь очень серьезно?
— Не очень-то серьезно, к сожалению.
— Мне хотелось бы, чтобы вы научили меня, что делать, чтобы приохотить заниматься Чарли. Он ничего другого не делает, как только увлекается спортом и по очереди влюбляется в девочек.
