Изабелла внимательно следила за ходом дядиных мыслей, которые он излагал с присущей ему своеобразной четкостью, и, хотя она мало что знала об английской аристократии, находила, что взгляды мистера Тачита вполне отвечают ее собственным представлениям о человеческой натуре. Все же она позволила себе взять лорда Уорбертона под защиту.
– Мне не верится, что лорд Уорбертон просто фразер. Остальные меня не интересуют. Но вот его мне хотелось бы испытать на деле.
– Избави меня бог от друзей!
[24]
– процитировал мистер Тачит. – Лорд Уорбертон отличный молодой человек, я бы даже сказал, превосходнейший. У него сто тысяч годового дохода. На этом малом острове ему принадлежит пятьдесят тысяч акров земли, не считая многого другого. У него с полдюжины собственных домов, постоянное место в парламенте – как у меня за моим обеденным столом. У него изысканнейшие вкусы: он любит литературу, искусство, науку, милых женщин. Но верх изысканности – приверженность к новым взглядам. Последнее доставляет ему несказанное удовольствие – пожалуй, большее, чем все остальное, исключая, разумеется, милых женщин. Старинный дом, в котором он здесь живет – как бишь его? Локли, – очень хорош, хотя наш, по-моему, приятнее. Впрочем, какое это имеет значение? У него столько других! Его взгляды, насколько могу судить, никому не причиняют вреда и меньше всего ему самому. И даже если бы здесь произошла революция, он отделался бы пустяками. Его не тронут, оставят целым и невредимым – к нему здесь слишком хорошо относятся.
– Значит, при всем желании мучеником ему не бывать, – вздохнула Изабелла. – Тяжелое у него положение.
– Нет, мучиться ему не судьба – разве что из-за тебя, – сказал старый джентльмен.
В ответ Изабелла покачала головой – не без некоторой меланхолии, что выглядело, пожалуй, даже забавно.
– Из-за меня никому не придется мучиться.
– Надеюсь, тебе тоже.
– Надеюсь. Значит, вы, в отличие от Ральфа, не испытываете к лорду Уорбертону жалости?
Дядя посмотрел на нее долгим проницательным взглядом.
– Пожалуй, все-таки да, – мягко сказал он.
9
Обе мисс Молинью, сестры вышеупомянутого лорда, не замедлили пожаловать с визитом, и Изабелле очень понравились эти милые леди, на которых, как ей показалось, лежала печать своеобразия. Правда, когда она поделилась этим наблюдением со своим кузеном, он заявил, что подобное выражение к ним решительно не подходит: в Англии наберется тысяч пятьдесят точно таких же молодых особ. Однако, хотя ее гостьям и было отказано в своеобразии, некоторые достоинства за ними все-таки остались – удивительная мягкость и застенчивость в обхождении и большие круглые глаза, которые, как подумала Изабелла, походили на два озерца, два декоративных пруда, посреди партера, усаженного геранью.
– Во всяком случае, на здоровье им не приходится жаловаться, – отметила про себя Изабелла, решив, что это большое достоинство: среди подруг ее детства многие, к сожалению, были хилого сложения (от чего немало теряли), да и самой Изабелле случалось опасаться за свое здоровье. Сестры лорда Уорбертона были уже не первой молодости, однако сохранили яркий, свежий цвет лица и почти детскую улыбку. Большие круглые глаза, так восхитившие Изабеллу, светились ровным спокойствием, а облеченный в котиковый жакет стан отличался приятной округлостью. Благожелательность переполняла их через край, так что они даже стеснялись ее выказывать, к тому же обе, видимо, страшились нашей юной героини, прибывшей с другого конца света, а потому изливали свое расположение к ней не столько словами, сколько взглядами. Тем не менее они достаточно ясно выразили надежду, что Изабелла не откажется пожаловать на завтрак в Локли, где они жили с братом, и что впредь они будут видеться очень, очень часто. Они также пожелали узнать, не согласится ли Изабелла приехать к ним на целые сутки: двадцать девятого у них собирается небольшое общество, и, возможно, ей будет приятно присоединиться к другим гостям.
– Никого особенно интересного мы не ждем, – сказала старшая сестра. – Но, смею надеяться, вы полюбите нас такими, какие мы есть.
– Я уверена, мне будет очень приятно в вашем доме. Вы прелестны именно такие, как есть, – ответила Изабелла, которая имела обыкновение не скупиться на похвалы.
Гостьи зарделись, а после их отъезда Ральф заметил кузине, что, если она будет расточать подобные комплименты этим бедным девицам Молинью, они подумают, что она решила попрактиковаться на них в ехидном остроумии: их в жизни никто не называл прелестными.
– У меня это вырвалось само собой, – оправдывалась Изабелла. – Как славно, когда люди спокойны, разумны и всем довольны. Хотела бы я быть такой, как они.
– Упаси господь! – воскликнул Ральф с жаром.
– Непременно постараюсь стать на них похожей, – сказала Изабелла. – Интересно взглянуть, какие они у себя дома.
Несколькими днями позже желание ее исполнилось: в сопровождении Ральфа и его матушки она отправилась в Локли. Когда они туда прибыли, обе мисс Молинью сидели в просторной гостиной (одной из многих в их доме, как выяснилось позже) среди моря блеклого ситца и сообразно обстоятельствам были одеты в черные бархатные платья. У себя дома они понравились Изабелле даже больше, чем в Гарденкорте. Она еще раз подивилась их здоровому виду, и, если при первом знакомстве ей показалось, что им недостает живости ума – немалый недостаток в ее глазах, здесь, в Локли, она признала за ними способность к глубоким чувствам. Она провела с ними все время до ленча, меж тем как лорд Уорбертон в другом конце гостиной беседовал с миссис Тачит.
– Неужели ваш брат такой непримиримый радикал? – спросила Изабелла. Она знала, что он радикал, но, питая, как мы видели, неодолимый интерес к человеческой натуре, решила вызвать сестер на откровенность.
– О да, он придерживается самых передовых взглядов, – сказала Милдред, младшая сестра.
– Вместе с тем Уорбертон очень разумен, – добавила старшая мисс Молинью.
Изабелла перевела взгляд на противоположный конец гостиной и посмотрела на лорда Уорбертона, который, видимо, изо всех сил старался занять миссис Тачит. Ральф, примостившийся у камина, где полыхал огонь, отнюдь не лишний в огромной старинной зале при прохладном английском августе, охотно отвечал на заигрывание одной из борзых.
– Вы полагаете, он искренне их придерживается? – спросила с улыбкой Изабелла.
– Несомненно, а как же иначе? – незамедлительно отозвалась Милдред, тогда как старшая сестра устремила на Изабеллу удивленный взгляд.
– И вы полагаете, он не дрогнет, когда дойдет до дела?
– До дела?
– Я хочу сказать… ну, например, он отдаст все это?
