– Ты, наверно, очень привязана ко мне, Генриетта, если позволяешь себе так нападать на меня.
– Да, я по-настоящему люблю тебя, Изабелла! – воскликнула Генриетта с глубоким чувством.
– Ну, если ты по-настоящему любишь меня, дай мне быть по-настоящему свободной. Я уже просила об этом мистера Гудвуда, а теперь прошу тебя.
– Смотри, эта свобода может плохо для тебя кончиться.
– Мистер Гудвуд уже пугал меня. Но я ответила, что готова рискнуть.
– Ты рискуешь стать искательницей приключений! Я просто в ужасе от тебя! – возопила Генриетта. – Когда мистер Гудвуд уезжает в Америку?
– Не знаю – он мне не сказал.
– Вернее, ты не поинтересовалась, – сказала Генриетта не без справедливой иронии.
– Я так мало порадовала его, что, по справедливости, не сочла себя вправе задавать ему вопросы.
Мисс Стэкпол просто подмывало прокомментировать эту реплику, но она сдержалась.
– Ну, Изабелла! – воскликнула она. – Не знай я тебя, я решила бы, что ты бессердечна.
– Смотри, – ответила Изабелла, – ты меня испортишь.
– Боюсь, я уже тебя испортила! Надеюсь, – добавила мисс Стэкпол, – что на обратном пути он хотя бы встретится с Анни Клаймер!
На следующее утро она сообщила Изабелле, что решила не возвращаться в Гарденкорт (двери которого, по словам мистера Тачита, будут по-прежнему перед нею открыты), а дождаться в Лондоне обещанного мистером Бентлингом приглашения от его сестры, леди Пензл. Мисс Стэкпол, не скупясь на подробности, пересказала состоявшийся между нею и общительным другом мистера Тачита разговор и заявила, что уверена – наконец-то заполучила то, из чего можно хоть что-то извлечь. Она немедленно отправится в Бедфордшир, как только получит от леди Пензл письмо – поступление сего документа мистер Бентлинг, можно сказать, гарантировал, – и, если Изабеллу интересуют ее впечатления, она, безусловно, найдет их на страницах «Интервьюера». Уж на этот раз Генриетте удастся познакомиться с частной жизнью англичан.
– Да знаешь ли ты, Генриетта Стэкпол, куда тебя несет? – спросила Изабелла, в точности повторяя интонацию, с которой ее подруга произнесла ту же фразу вчера.
– Еще бы. На высокий пост. На пост Королевы американской прессы. Я не я буду, если все наши газеты не перепечатают мое следующее письмо.
Она договорилась пойти с мисс Клаймер – с той самой молодой особой, которая была взыскана таким вниманием в Европе, а теперь покидала восточное полушарие, где ее по крайней мере оценили по заслугам, – за прощальными покупками и, не мешкая, отбыла на Джермин-стрит. Не успела она уйти, как слуга доложил о Ральфе Тачите, и, едва тот вошел, Изабелла по выражению его лица догадалась, что он чем-то удручен. Ральф почти сразу объяснил кузине, в чем дело: от матери пришла телеграмма, сообщавшая, что с отцом приключился тяжелый приступ его давнишней болезни; она крайне обеспокоена и просит Ральфа немедленно вернуться в Гарденкорт. Во всяком случае, в данных обстоятельствах любовь миссис Тачит к телеграфу не давала повода для возражений.
– Я решил первым делом снестись с сэром Мэтью Хоупом, крупнейшим лондонским врачом, – сказал Ральф. – К счастью, он оказался в городе. Он назначил мне прийти в половине первого, и я буду просить его поехать в Гарденкорт, в чем он, конечно, не откажет, – он уже не раз пользовал отца и в Лондоне, и там. Я отправлюсь скорым поездом в два сорок пять. А вы – как пожелаете – хотите, едем вместе, хотите, останьтесь здесь еще на несколько дней.
– Я, разумеется, поеду с вами, – ответила Изабелла. – Не знаю, смогу ли я быть чем-нибудь полезной дяде, но, если он болен, я хочу быть рядом с ним.
– Стало быть, вы полюбили его, – сказал Ральф, и лицо его осветилось тихой радостью. – Вы оценили его по достоинству, а это мало кто сумел сделать. Слишком он тонкий человек.
– Я просто его боготворю, – сказала Изабелла, помолчав.
– Как это хорошо! Мой отец самый горячий ваш поклонник, если не считать его сына.
Изабелла с удовольствием выслушала эти уверения и втайне облегченно вздохнула при мысли, что мистер Тачит принадлежит к числу тех ее поклонников, которые не станут претендовать на ее руку и сердце. Однако вслух она этого не сказала, а объяснила Ральфу, что есть еще ряд причин, побуждающих ее поспешить с отъездом из Лондона. Город ее утомил, и у нее нет охоты оставаться тут, к тому же и Генриетта собирается уехать – собирается погостить в Бедфордшире.
– В Бедфордшире?
– У леди Пензл, сестры мистера Бентлинга, – он попросил ее прислать приглашение.
Несмотря на всю свою тревогу, Ральф не смог удержаться от смеха. Но внезапно снова принял серьезный вид.
– Бентлингу не откажешь в храбрости. А что если приглашение затеряется в пути?
– Но британская почта, кажется, безупречна.
– И на солнце есть пятна, – сказал Ральф. – Впрочем, – продолжал он чуть веселее, – на Бентлинге их нет, и, что бы ни случилось, он позаботится о Генриетте.
Ральф ушел на прием к сэру Мэтью Хоупу, а Изабелла принялась собираться к отъезду. Опасный недуг дяди сильно ее встревожил; она стояла у раскрытого чемодана и растерянно оглядывала комнату, соображая, что следует уложить в него, а глаза ее то и дело наполнялись слезами. Пожалуй, именно поэтому в два часа, когда вернулся Ральф, чтобы везти ее на вокзал, она еще не была готова. В гостиной Ральф застал мисс Стэкпол, которая только что кончила завтракать, и эта леди не замедлила выразить ему свое сочувствие по поводу болезни его отца.
– Такой великолепный старик! – воскликнула она. – Верен себе до конца. И если это конец – простите, что я так прямо говорю, но вы, несомненно, не раз уже думали о таком исходе, – мне бесконечно жаль, что я буду вдали от Гарденкорта.
– Вам будет куда веселее в Бедфордшире.
– Какое веселье в таких обстоятельствах, – как и приличествовало, сказала Генриетта, но тут же добавила: – Как жаль, что я не смогу запечатлеть эти прощальные минуты.
– Мой отец, дай бог, еще поживет, – только и сказал на это Ральф и, тут же перейдя к более радужным предметам, осведомился у мисс Стэкпол, каковы ее планы на будущее.
Теперь, когда на Ральфа свалилась беда, Генриетта сочла возможным сменить гнев на милость и выразила ему признательность за то, что он познакомил ее с мистером Бентлингом.
– Он рассказал мне именно то, что я хотела узнать, – заявила она.
– Рассказал о всех здешних обычаях, о королевской семье. Не уверена, что его рассказы делают ей честь, но, как говорит мистер Бентлинг, у меня на такие вещи своеобразный взгляд. Пусть так. Мне бы только получить от него факты. Были бы факты, а уж связать их я и сама сумею.
И она добавила, что мистер Бентлинг любезно обещал вывезти ее вечером в свет.
