На газоне видны были сплошь молодые парочки. Одни лежали, другие сидели, некоторые прогуливались. Кое-где виднелись группы студенток по пять-шесть человек и дети. Рай для влюбленных, подумал пораженный Синго и почувствовал, что ему делать здесь нечего.
Может быть, молодежь ведет себя так свободно потому, что находится в свободном парке, который уже не принадлежит императорскому дому.
Хотя Синго и вышел на газон вместе с Кикуко и теперь они проходили мимо парочек, назначивших здесь свидание, никто не обратил на них ни малейшего внимания. Синго старательно обходил их.
Интересно, о чем думает сейчас Кикуко. Старый свекор пришел с невесткой в парк, – казалось бы, ничего особенного, но для Синго это было непривычно.
Когда Кикуко по телефону договаривалась с ним о встрече в парке Синдзюку, Синго не придал этому никакого значения, но сейчас предложение.Кикуко казалось ему странным.
На газоне несколько Огромных деревьев возвышалось над всеми остальными, и Синго, привлеченный их мощью, направился к одному из них.
Приближаясь к могучему дереву и неотрывно глядя на него, Синго почувствовал, как оно вливает в него сочность и мощь своей зелени, как природа смывает уныние с него и с Кикуко. «Вы там будто заново родитесь, отец», – как она права, подумал Синго.
Это было тюльпанное дерево. Подойдя ближе, Синго увидел, что перед ним целых три дерева, хотя издали они казались одним. Цветы их похожи на лилии. Похожи они и на тюльпаны, отчего дерево и называют тюльпанным, – так было написано на табличке. Родина – Северная Америка, растет быстро, возраст – около пятидесяти лет.
– Неужели только пятьдесят? Значит, моложе меня, – удивленно смотрел на дерево Синго.
Покрытые большими листьями ветви раскинулись так широко, что свободно могли укрыть двух человек.
Синго опустился на скамейку, но ему не сиделось. Кикуко даже удивилась, что Синго так быстро встал.
– Пойдем к тем цветам, – сказал Синго. Вдалеке, на другой стороне газона, ярким пятном выделялись белые цветы, – возможно, это была клумба, – достигавшие высоты склоненных веток тюльпанного дерева. Когда они пересекли газон, Синго сказал:
– В этом парке устраивали торжественную встречу генералам – героям русско-японской войны. Мне тогда не было и двадцати. И я еще жил в деревне.
По обеим сторонам клумбы в ряд стояли деревья, Синго сел на скамейку между ними. Кикуко осталась стоять.
– Я вернусь завтра утром. Попросите маму, чтобы не ругала меня… – С этими словами Кикуко села рядом с Синго.
– Если хочешь мне что-нибудь сказать до того, как вернешься домой…
– Вам, отец? Мне о многом хотелось бы поговорить с вами.
4
На следующее утро Синго проснулся в хорошем настроении, но ему пришлось уйти из дому до того, как вернулась Кикуко.
– Она просила, чтобы ты не ругала ее, – сказал он Ясуко.
– Не ругала? Да я сама должна перед ней извиниться. – У Ясуко просветлело лицо.
Синго сказал лишь, что разговаривал с Кикуко по телефону.
– Кикуко всегда прислушивается к твоему мнению.
Ясуко вышла в переднюю проводить Синго.
– Ну ладно. Всего хорошего.
Не успел Синго приехать в фирму, как пришла Хидэко.
– О-о, да ты похорошела. И даже цветы принесла? – приветливо встретил ее Синго.
– В салон я все равно уже опоздала, и у меня было много времени, поэтому я шла по улице не спеша. А цветочница показалась мне такой симпатичной.
Хидэко с серьезным лицом подошла к Синго и написала пальцем на столе: «Без свидетелей».
– Что?
Синго даже растерялся.
– Выйди, пожалуйста, ненадолго, – сказал он Нацуко.
Пока Нацуко выходила из комнаты, Хидэко нашла цветочную вазу и поставила в нее три розы. Платье, видимо, форменное для девушек из салона, немного полнило Хидэко.
– Простите, что вчера не дождалась вас. – Губы у Хидэко были странно напряжены. – Два дня подряд вас беспокою, и…
– Ну что ты. Садись.
– Благодарю. – Хидэко села и потупилась.
– Сегодня ты из-за меня опоздаешь?
– Да. Ничего не поделаешь.
Хидэко подняла голову и посмотрела на Синго – она прерывисто дышала, вот-вот расплачется.
– Можно рассказывать? Я ужасно возмущена и поэтому, наверно, так волнуюсь.
– Ну?
– Это касается молодой хозяйки. – Хидэко запнулась. – Она, видимо, прервала беременность.
Синго промолчал.
Откуда это известно Хидэко? Сюити вряд ли разболтал. Но ведь любовница Сюити работает в одном салоне с Хидэко. Синго забеспокоился.
– То, что она прервала беременность, это еще полбеды… – Хидэко снова запнулась.
– Кто тебе об этом сказал?
– Деньги на врача Сюити-сан взял у Кинуко-сан. У Синго сжалось сердце.
– Мне это показалось кощунством. Такой поступок очень оскорбителен для женщины. Сюити-сан совсем бесчувственный. И мне стало так жалко молодую хозяйку, так жалко. Сюити-сан, наверно, дает деньги Кинуко-сан и поэтому считает их как бы своими, но все равно это очень непорядочно. Сюити-сан просто ни с кем не считается. Ведь такие деньги он мог бы достать где угодно. Разве это хорошо – ни с кем не считаться?
Хидэко с трудом сдерживала дрожь.
– Кинуко-сан тоже хороша – безропотно отдала ему деньги. Я ее совсем не понимаю. Я злюсь на нее, все это мне ужасно противно, я даже хочу уйти из салона, чтобы не видеть ее. Вот почему я и пришла поговорить с вами. Я понимаю, что не должна была надоедать вам своими пустыми разговорами, но…
– Наоборот, я благодарен тебе.
– Вы ко мне так хорошо относились, когда я у вас работала, и молодая хозяйка, хоть я ее видела мельком, очень понравилась мне, вот я и решила все рассказать вам.
Глаза Хидэко, полные слез, блестели.
– Сделайте так, чтобы они расстались.
– Хм.
Она имела в виду, разумеется, Кинуко, но Синго в ее словах слышалось другое: сделайте так, чтобы Сюити и Кикуко расстались.
Так он был потрясен и растерян.
Синго поразило бездушие, нравственное падение Сюити, ему казалось, что и он, Синго, погружается в су же трясину. Его охватил страх.
Хидэко сказала все, что хотела, и собралась уходить.
– Подожди, – стал вяло удерживать ее Синго.
– Я к вам еще забегу. А сегодня лучше уйду, мне так стыдно, так хочется плакать.
