— Себастьян говорит, она продлится два года.
— О, Себастьян не может знать. Он не англичанин, он русский.
Джейн покачала головой:
— Я пойду и… позвоню ему. Жди здесь.
Она вышла, закрыла дверь, прошла в спальню. Вернон поднял с подушки взлохмаченную черную голову.
— Вставай, — резко сказала Джейн. — Умойся, побрейся и постарайся привести себя в божеский вид. Пришла Нелл и хочет тебя видеть.
— Нелл! Но…
— Она думает, что я звоню тебе по телефону. Когда будешь готов, выйди на улицу черным ходом и позвони в парадном — и пусть Господь будет милостив к нам.
— Но, Джейн, Нелл… чего она хочет?
— Если ты хочешь на ней жениться, сейчас твой шанс.
— Но я должен ей сказать…
— Что? Что ты вел «веселую жизнь», «сумасбродствовал» и прочие эвфемизмы. Как раз этого она и ожидает; она будет благодарна тебе за то, что ты свел стресс к минимуму. Но стоит тебе заикнуться про нас с тобой — перейти от общего к частному, — и ты убьешь ее. Так что заткнись со своим благородством и подумай о ней.
Вернон с трудом поднялся с кровати.
— Я тебя не понимаю, Джейн.
— И никогда не поймешь.
— Она что, порвала с Джорджем Четвиндом?
— Я не спрашивала подробности. Я возвращаюсь к ней. Поторопись.
Она вышла.
«Я никогда не понимал Джейн, — думал Вернон. — И не пойму. Она все время меня смущает. Я был для нее лишь временной забавой. Нет, это неблагодарно. Она чертовски порядочно обошлась со мной. Порядочнее и быть не может. Но Нелл не поймет. Она считает, что Джейн ужасна».
Он торопливо брился, умывался и думал: «Все это не имеет значения. Мы с Нелл никогда не будем вместе. О, об этом и речи нет, она пришла, чтобы перед моей отправкой на эту чертову войну попросить прощения на случай, если я буду убит. Девушки всегда так делают. Все равно, меня это не очень волнует».
Внутренний голос ехидно сказал: «Не волнует? Почему же у тебя так бьется сердце и дрожат руки? Еще как волнует, дубина несчастная!»
Он был готов. Вышел, нажал звонок Примитивная хитрость, ему было стыдно. Джейн открыла дверь и сказала тоном горничной: «Сюда, пожалуйста», — и показала рукой. Он вошел в комнату и закрыл дверь.
При его появлении Нелл встала. Она стиснула руки. Голос у нее был тихий и слабый, как у виноватого ребенка.
— О Вернон…
Время унеслось назад. Он был на лодке в Кембридже… на мосту в Рейнло. Он забыл Джейн, забыл все. Он и Нелл были единственными на земле.
— Нелл!
Они бросились в объятия друг друга, задыхаясь, как после долгого бега. Слова беспорядочно срывались с губ Нелл:
— Вернон, если хочешь… я люблю тебя. О! люблю. Я выйду за тебя замуж в любое время, сейчас, сегодня. Пусть мы будем бедные или что угодно — мне все равно.
Он подхватил ее на руки, целовал глаза, волосы, губы.
— Дорогая, о, дорогая! Не будем терять ни минуты. Я не знаю, как это делается, пойдем и спросим. Наверное, надо пойти к архиепископу Кентерберийскому? (Почти то же, что к Папе Римскому.) Получить разрешение? Как же к чертям люди женятся?!
— Может, спросим у священника?
— Или в отделе регистрации.
— Мне не хочется выходить замуж в отделе регистрации. Как какая-нибудь горничная или кухарка.
— Я так не думаю, дорогая, но если ты хочешь венчаться в церкви, давай поженимся в церкви. В Лондоне тысячи церквей, всем им нечего делать… Я уверен, там нас с радостью обвенчают.
Они вышли, весело смеясь. Вернон забыл все — угрызения совести, раскаяние, Джейн…
В тот же день в половине второго Вернон Дейр и Элинор Верикер обвенчались в церкви Святого Этельреза в Челси.
Книга четвертая
Война
Глава 1
1
Шесть месяцев спустя Себастьян получил записку от Джо.
«Отель «Сент-Джордж» Сохо.
Дорогой Себастьян, я в Англии проездом на несколько дней. Очень хотелось бы повидаться.
Твоя Джо».
Себастьян читал и перечитывал коротенькую записку. Он находился в краткосрочном отпуске в доме матери, так что получил ее без задержки. Он чувствовал, как глаза матери наблюдают за ним через стол, и в очередной раз восхитился ее материнской интуицией. Она читает в его непроницаемом лице так же легко, как он читает эту записку.
Она заговорила самым обычным тоном:
— Еще мармеладу, дорогой?
— Нет, спасибо, мама. — Он сначала ответил на высказанный, а потом на невысказанный вопрос. — Это от Джо.
— Джо, — повторила миссис Левин. Ее голос ничего не выражал.
— Она в Лондоне.
Пауза.
— Понятно, — сказала миссис Левин. Опять ее голос ничего не выражал. Но Себастьян понял всю бурю ее чувств. Как будто бы она прокричала: «Сыночек, сыночек! Только ты начал ее забывать! Зачем она вернулась? Почему не оставит тебя в покое? Эта девушка, которой нечего делать среди нас и нашей расы! Которая никогда не станет тебе хорошей женой!»
Себастьян поднялся.
— Думаю, мне следует зайти к ней.
Мать ответила тем же голосом:
— Зайди, конечно.
Больше они не говорили. Они понимали друг друга и уважали чужое мнение.
Вышагивая по улице, Себастьян вдруг сообразил, что Джо не дала никакой подсказки, звать ли ее мисс Уэйт или мадам Ламарр. Не важно, конечно, но из-за таких глупых мелочей чувствуешь себя ужасно неловко. Придется спрашивать либо так, либо этак. До чего это похоже на Джо — пренебречь таким важным пунктом!
Однако никакой неловкости не случилось, потому что первой, кого он увидел во вращающихся дверях отеля, была Джо. Она приветствовала его возгласом удивления:
— Себастьян! Я и подумать не могла, что ты так скоро получишь мое письмо!
И она повела его в дальний угол вестибюля.
Первым его впечатлением было то, что она изменилась — так сильно, что стала почти чужой. Отчасти из-за одежды, решил Себастьян. Ультра-французский наряд. Спокойный, темный, неброский, но явно не английский. На лице косметика. Его молочная бледность искусно подправлена, губы накрашены, что-то она сделала с уголками глаз.
Он подумал: «Незнакомая — и все же это она! Та же самая Джо, только она проделала большой путь — ушла так далеко, что до нее не дотянуться».
Но разговор шел довольно легко, хотя каждый словно выставил вперед невидимые щупальца, проверяя разделяющее их пространство. И вдруг это расстояние само собой исчезло, элегантная парижанка превратилась в Джо.
