Мое объяснение вполне удовлетворило бабушку Пру. Я посмотрел на волынщиков и заметил:
— Боюсь, они знают только один псалом… они ведь не с Юга…
— Ничего страшного! — улыбнулась она.
Мелодия разливалась в воздухе. Хотя бабушка и ворчала, я чувствовал, как она довольна.
— Давно я такой толпы не видела! На похороны всех моих мужей не собиралось столько народа!
— Да, мэм, — кивнул я.
Я слегка ослабил воротничок накрахмаленной рубашки. В сорокаградусную жару в таком наряде можно и в обморок упасть, подумал я. Бабушка подмигнула мне.
— Надень-ка свой смокинг, Итан! Что за неуважение к покойной! — заявила она.
Эмма договорилась с папой, что не будет сочинять надгробную речь, а прочитает стихотворение. Ну а мы обрадовались, что сможем вычеркнуть сразу два пункта из длинного списка.
«Пребудь со мной, уж свет сменился мглой,
Гуляет тьма, Господь, пребудь со мной!
Когда лишусь опоры я земной,
Оплот бессильных, ты пребудь со мной.
Так жизни день короткий утечет,
Померкнет все земное и пройдет,
Все песни счастья только звук пустой,
Друг неизменный, о, пребудь со мной.
В Тебе нуждаюсь каждый час, мой Бог,
Чтоб искусителя ты превозмог.
И в светлый час и облачной порой,
Руководя, храня, пребудь со мной.
Не страшен враг, коль Ты, Господь, вблизи,
Скорбь не теснит, не знаю я тоски.
Где смерти жало? Ад, где ужас твой?
Бессильно все, лишь Ты пребудь со мной!»
Каждое слово пронзало мне сердце словно стрела. Свет действительно сменился мглой, и до полного разгула Тьмы оставалось совсем немного времени. Земле грозило уничтожение… Теперь уж не до песен счастья.
Эмма и парень, который написал текст, были чертовски правы. И я был готов на коленях умолять «неизменного Друга», чтобы он пребывал со мной…
А еще лучше — если он просто спасет меня.
В церкви воцарилась звенящая тишина. Эмма сложила листок и спрятала его в карман. Она стояла на кафедре, как прорицательница Сулла. И внезапно я понял, что она хотела сказать: это не стихотворение и даже не церковный гимн.
Только что прозвучало пророчество.
20.12
Гибрид
Я стоял на вершине белой водонапорной башни, повернувшись спиной к солнцу, и отбрасывал тень на нагретый металл.
Я ЖДУ.
Моя вторая половина! Картинка задрожала, будто кадр из кино, которое я видел так много раз, что решил смонтировать его по-новому. Затем все взорвалось ослепительной вспышкой и распалось на куски.
Боль от удара.
Ноги в кедах.
Падение…
— Итан!
Я скатился с кровати и рухнул на пол.
— Неудивительно, что к тебе в окно то и дело залезают инкубы! Тебя же из пушки не разбудишь! — склонившись надо мной, произнес Джон Брид.
Снизу он казался мне шестиметровым великаном. В голове мелькнула дикая мысль: «А он может наподдать мне посерьезнее, чем мой двойник во сне». А Джон выдал такое, что я окончательно проснулся.
— Мне нужна твоя помощь, — произнес он.
Джон уселся в кресло у письменного стола — наверное, мне надо переименовать его в трон для инкубов.
— Почему бы тебе не отдыхать по ночам? — буркнул я, натягивая футболку с надписью «Harley Davidson». Что за ирония судьбы, и надо же было именно ей попасться мне под руку!
— Не получается, — ответил он и вперил взор в потолок.
— Тогда хотя бы не забывай о том, что нормальные люди вообще-то…
— Это я, — перебил меня Джон.
— Что?!
— Лив мне рассказала. Единый, кто стал двумя — это я.
— Ты уверен? — недоверчиво переспросил я.
— Да. На похоронах твоей бабушки до меня дошло.
Я взглянул на часы. Вообще-то не «сегодня», а «вчера»…
— Объясни поподробней.
— Я всегда подозревал нечто подобное, — начал он, расхаживая взад и вперед по комнате. — Я родился в двух мирах. А когда заговорила Эмма, то все сразу стало ясно.
Я удивленно уставился на инкуба. Конечно, и мои родственники, и соседи приняли кончину Пру близко к сердцу, но Джон?.. Неужели он не бесчувственный?
— Ну и?.. — выдохнул я.
— Завтра у меня день рождения. Моя восемнадцатая луна, — печально констатировал Джон.
Мне бы тоже взгрустнулось, если бы я узнал, что в мой день рождения настанет конец света.
— Ты понимаешь наше положение? — недоверчиво осведомился я.
— Да, — подтвердил он. — Я должен заключить сделку со Вселенной, как сказала королева демонов. Пожертвовать своей неудавшейся жалкой жизнью ради того, чтобы появился новый порядок. Мне даже как-то неловко, боюсь, что Вселенная останется внакладе. Хотя какая разница. Я уже исчезну…
— Зато Лив все увидит, — тихо сказал я.
— Ага, — кивнул он, падая в кресло.
— Черт!
— Черт?! — возмущенно повторил он. — И это все? Я, между прочим, собираюсь ради вас жизнью пожертвовать!
Интересно, что сейчас творится у него в голове? Я, например, готов пойти на такое ради любимой девушки. И у меня были похожие ситуации. У Великого Барьера, например, когда мы столкнулись с Абрахамом и Охотником… И на Медовом холме, когда Сэрафина пыталась сжечь нас дотла.
— Лив не обрадуется, — вырвалось у меня.
— Точно, — согласился он, — но она поймет.
— Мне кажется, ей будет очень сложно. Поверь мне… Я давно над этим размышляю.
— Сказать тебе, смертный, в чем твоя проблема?
— В том, что скоро будет Апокалипсис?
— Нет! Просто ты слишком много думаешь!
— Да ладно?! — засмеялся я.
— Иногда надо просто прислушаться к инстинктам.
— И как твои успехи? — протянул я.
— Сначала я даже не понял, зачем сюда заявился, — вымолвил Джон и взял меня за плечо. — А потом я попал в твой сон и увидел белую башню. Туда-то мне и надо!
Я даже не успел рявкнуть на него за то, чтобы он не копался в моих мозгах: раздался жуткий звук, и мы телепортировались…
Меня окружала тьма. Я не видел ничего, кроме узкой полоски серебристого света, которая постепенно расширялась. Сделав шаг вперед, я разглядел ее лицо — на вершине водонапорной башни нас ждала разъяренная Лив.
Она бросилась к Джону и, рыдая, закричала:
