Книга Приключения Оги Марча, страница 45. Автор книги Сол Беллоу

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Приключения Оги Марча»

Cтраница 45

— Откуда он? — задал вопрос седой, бесстрашный, длинноногий, изысканно одетый человек, по виду похожий на шотландца.

— С северо-запада, — ответил управляющий. — Его брат работает наверху. Хваткие ребята.

— Иудей? — спросил мистер Ренлинг; устремленный на управляющего взгляд по-прежнему ничего не выражал.

— Ты еврей? — повернулся ко мне управляющий. Он знал ответ — просто переадресовывал вопрос.

— Полагаю, да.

— Ага. — Теперь Ренлинг обращался ко мне. — Здесь, на северном берегу, не любят евреев. Впрочем, — улыбнулся он сухо, — кого они вообще любят? Пожалуй, никого. Да они ни о чем и не узнают. — И, снова повернувшись к управляющему: — Как ты думаешь, он может стильно выглядеть?

— У нас он хорошо смотрелся.

— Здесь, на северном берегу, требования выше.

Наверное, только набираемые в услужение рабы проходили подобную проверку или девушки, которых приводили к мадам их матери для обучения искусству обольщения. Он заставил меня снять пиджак, чтобы лучше рассмотреть плечи и ягодицы, и я уже собирался сказать ему, куда он может катиться со своей работой, когда он объявил, что мое безупречное сложение как нельзя лучше подходит для предлагаемой деятельности, и мое тщеславие перевесило самоуважение. Ренлинг тогда произнес:

— Я хочу определить тебя в свой магазин товаров для верховой езды: ну там амазонки, сапоги — все, что нужно для этого вида спорта, разные модные штучки. В период обучения буду платить двадцать баксов в неделю, а когда освоишься — двадцать пять плюс комиссионные.

Естественно, я согласился. Жалованье больше, чем у Саймона.

Я переехал в Эванстон и поселился в студенческом общежитии, где вскоре главной достопримечательностью стал мой гардероб. Возможно, стоило бы сказать «ливрея»: мистер и миссис Ренлинг следили, чтобы я был одет надлежащим образом, — словом, сделали из меня картинку и не жалели денег, выбирая пиджаки из твида, фланелевые брюки и шейные платки, спортивные и плетеные туфли в мексиканском стиле, рубашки — все в соответствии с обслуживанием клиентов, предпочитающих английские товары. Если бы я навел подробные справки об этом месте, то не пошел бы сюда, но теперь меня переполняли любопытство и энтузиазм. Я был прекрасно одет и работал на тенистой улице, за умопомрачительным зеркальным стеклом в модном салоне, в трех шагах от главного магазина Ренлинга, где продавали все для рыбной ловли, охоты, кемпингов, гольфа, тенниса, а также каноэ и бортовые моторы. Теперь понятно, что я имел в виду, говоря, как был изумлен своим продвижением по социальной лестнице и тем, насколько уверенно и эффективно справлялся с обязанностями, обстоятельно, со знанием дела беседуя с богатыми юными девушками, молодыми людьми из загородных клубов и университетскими студентами; в одной руке я держал предлагаемый товар, а в другой — длинный мундштук с сигаретой. И Ренлинг признал, что я преодолел все препятствия. Пришлось взять несколько уроков верховой езды — не много, они слишком дороги. Ренлингу не требовалось делать из меня первоклассного наездника.

— А зачем? — сказал он. — Вот я продаю коллекционное оружие, а сам не убил за свою жизнь ни одного зверя.

Зато миссис Ренлинг мечтала, чтобы я стал наездником, постоянно чему-нибудь учила и старалась привить хорошие манеры. Она предлагала мне не бросать колледж, а перейти на вечернее обучение. Из четырех работавших со мной мужчин — я был самым молодым — двое окончили колледж.

— А ты, — говорила она, — с твоей внешностью, твоим обаянием, если бы у тебя был диплом… — И рисовала обольстительные картины будущего, словно диплом уже красовался в моих руках.

Миссис Ренлинг умело играла на моем тщеславии.

— Я сделаю из тебя настоящего джентльмена, — обещала она. — Настоящего.

Миссис Ренлинг было около пятидесяти пяти; невысокая, в светлых волосах слегка поблескивала седина, кожа на шее белее, чем на лице, на щеках мелкие красноватые веснушки, глаза ясные, но не кроткие. Легкий акцент — она родом из Люксембурга; предмет особой гордости — знакомство с некоторыми людьми, внесенными в Готский альманах [119] . Иногда она уверяла меня:

— Все это чушь. Я демократка, гражданка этой страны. Я голосовала за Кокса, за Смита и Рузвельта. Не люблю аристократов. Они хотели присвоить отцовскую землю. Герцогиня Шарлотта молилась в церкви по соседству с нами; она так и не смогла простить французам Наполеона Третьего. Я училась в Брюсселе, когда она умерла.

Миссис Ренлинг переписывалась со многими знатными дамами, обменивалась кулинарными рецептами с немкой из Дорна, имевшей какое-то отношение к семье кайзера.

— Несколько лет назад я ездила в Европу и там встретилась с этой баронессой. Знакомы мы давно. И все-таки они никогда не примут вас полностью в свой круг. «Я теперь американка», — сказала я ей. Угостила ее моими солеными арбузами — там нет ничего даже отдаленно на них похожего, Оги. В ответ она научила меня готовить телячьи почки с коньяком — почти неизвестное блюдо. Сейчас в Нью-Йорке есть один ресторан, там его подают. Даже в кризис людям надо где-то отдохнуть. Она продала свой рецепт за пятьсот долларов. Я бы никогда так не поступила. Готовила бы этот деликатес только для своих друзей; мое мнение: низко торговать старыми фамильными секретами.

Миссис Ренлинг прекрасно стряпала — обладала таким талантом и досконально продумывала меню своих обедов. Или тех, что организовывала в других местах: могла взяться за это для друзей.

В их крут входила жена управляющего гостиницей в Симингтоне, семья ювелиров Влетолд, продававших «экипажной публике» [120] тяжелые, украшенные гербами блюда для фруктов размером с цимбалы и соусники в виде корабля аргонавтов, а также вдова мужчины, замешанного в скандале вокруг «Типот-доум» [121] , - сама она разводила далматинцев. И еще несколько человек такого же социального уровня. Для новых друзей, не отведавших еще телячьих почек, она готовила блюдо дома и приносила к их столу. Миссис Ренлинг страстно любила кормить людей и часто стряпала для нас, продавцов; она не терпела, чтобы мы ели в ресторанах, и утверждала своим бесстрастным голосом иностранки (никто не осмеливался ей перечить), что там еда невкусная и несвежая.

Именно так обстояли дела — миссис Ренлинг не позволялось перебивать или останавливать, когда она была в ударе. Она могла приготовить вам еду, если ей того хотелось, кормить вас, учить, инструктировать, играть с вами в маджонг [122] , и вы не могли этому сопротивляться: столько в ней было силы и напора, несмотря на блеклые глаза и рыжеватые веснушки, проступавшие сквозь пудру на лице и жилистых руках. Миссис Ренлинг решила, что я должен изучать рекламный бизнес на отделении журналистики в университете, сама оплатила учебу, и мне ничего не оставалось, как приступить к занятиям. Но и этого ей показалось мало, и она подобрала мне еще несколько курсов, необходимых для получения степени, упирая на то, что образованный человек может добиться в Америке всего, чего хочет, выделяясь из общей массы, как свеча, зажженная во тьме шахты.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация