И бежать было некуда — Кайл сидел сзади, позволяя мне опереться на его грудь. Одновременно и поддерживал и удерживал.
— Я тебе тоже так буду говорить, — тихо сказал он мне на ухо.
Краснеть, смущаться и огрызаться сил не было.
— Действительно ветрянка, — изрек лекарь, осмотрев меня. — Удивительное дело. Вы не знали о контакте с больным, я так понимаю?
— Ну кто-то и не знал. — Кайл хмыкнул.
А лекарь меж тем выставлял на стол зелья. На вид мужчине было лет семьдесят, не меньше. Он едва ползал, а уж говорил и того медленнее. Но я его узнала — главный лекарь «ДА». Вот, значит, какое исцеление доступно Погонщикам. Об этой части их жизни я знала очень мало.
— Этим зельем сбивать жар, это — принимать два раза в день, а это зелень для обработки сыпи. Она совсем скоро появится.
Сыпь? Кажется, от жара мои мозги соображали очень плохо. Во всяком случае, о сыпи я забыла. Это же меня придется всю измазать… И делать это будет явно не Элька.
Лекарь внимательно на меня посмотрел.
— Блейк, когда появится сыпь, она будет чесаться. Я предупреждаю: если вы не вытерпите, останутся рубцы. Ни вам, ни вашему мужу это не понравится.
— Не волнуйтесь, — подал голос Кайл. — Если надо, я ее привяжу.
Что-то в его голосе мне подсказало, что привяжет, даже если не надо будет. Просто чтобы повеселиться и в очередной раз поиздеваться. Да плевать. Главное — жар сбить, сидеть становилось совершенно невыносимо.
— Все, господин Златокрылый. — Лекарь поднялся. — Станет хуже, вызывайте. Главное — принимайте лекарства, соблюдайте постельный режим. Питье тоже не помешает, морс или какой-нибудь отвар, компот. Побалуйте девочку: возьмите в кондитерской конфет витаминных, тоже на пользу пойдет. Ну и следите за самочувствием. Не хотелось бы осложнений. Я зайду через пару-тройку дней. Поправляйтесь, Блейк.
Я слышала, как за лекарем захлопнулась дверь. И как Кайл вернулся в комнату. А потом широко улыбнулся:
— Ну сейчас я развлекусь!
Я приоткрыла один глаз. И почти порадовалась довольному выражению лица Кайла. Он у столика гремел склянками и что-то бормотал себе под нос. Потом уселся рядом со мной, приподнял голову. Даже подушечку подложил. Сделал глубокий вдох и выдал:
— Блейк, открой ротик!
И просиял, будто Дракониаду выиграл. Даже в состоянии нестояния я закатила глаза. Дорвался.
— Мм, здорово звучит, — продолжал кривляться Златокрылый. — Эй, я вообще-то не шучу. Впрочем, если хочешь, можешь валяться с температурой.
Я быстро раскрыла рот и получила полную ложку зелья. От неожиданности поморщилась и закашлялась.
— А у Эльки вкуснее.
— Ты же не ребенок, — резонно возразил Кайл.
— Я может, тоже сладенького хочу.
Погонщик хмыкнул:
— Поцелуй сойдет за сладенькое?
Что мне оставалось делать в ответ? Только лечь обратно и закрыть глаза, потому что голова болела — не дай Высший.
— Нет так нет, — обиженно отозвался Кайл. — Слушай, за два дня тебе надо выздороветь. У меня выходные закончатся, работу нельзя пропускать. А то ты ненароком подохнешь тут. Куда мне труп прятать?
— Не дождешься!
Вскоре жар начал спадать. К сожалению, не так чтобы совсем. Все равно температура была очень высокой, голова болела, может, чуть меньше, но все же сильно. Однако я смогла заснуть и даже порадовалась, что Кайл оставил меня в покое, уйдя работать.
К обеду вернулась Элька и сразу же побежала ко мне, показывать маленькую игрушку-лошадь, которую ей купила Лирэль. Кайл по моей просьбе просто выделял няне некоторую сумму поверх жалованья, на Эльку. Так что раз в три дня они выбирались на карусели, ели мороженое или покупали какую-нибудь игрушку. Благодаря Лирэль в доме Златокрылых появились пазлы, кубики и раскраски с карандашами. А еще мы тайком копили на большой кукольный домик; я выяснила день рождения Эльки и задумала сделать подарок. Откладывала с тех денег, что Кайл давал на обед, все равно я на такую сумму съесть физически не могла бы. И подозревала, что муж об этом прекрасно знал. Так мы и жили; Кайл демонстрировал полное равнодушие к дочери, но исправно делал все, что я попрошу для нее. Хорошо устроился, ничего не скажешь.
Девочка остановилась у кровати и заглянула мне в лицо.
— Привет, Эльчонок. — Я слабо улыбнулась.
— Ты заболела? — спросила она.
— Заболела. Не бойся, я не заразная. Где вы были?
— В зоопарке, — просияла Элла. — Вот!
И сунула мне под нос красивый шарик в виде какой-то животины. Никогда их не различала.
— Умница моя, а кто тебе больше всего понравился?
— Летучий мишка! Он летал под потолком! И еноты! Мы их кормили виноградом!
Она была такой счастливой, что не улыбаться было нельзя.
Потом на девочку шикнул Кайл, зашедший выдать мне пресловутую витаминную конфету. Хоть какая-то радость; кисловатые, с ярко выраженным клюквенным привкусом пастилки, которыми меня пичкали раз в два часа. Ребенка увели кушать и укладывать на послеобеденный сон; набегалась в парке, да еще, как оказалось, коленку разбила.
Если утром или даже днем, когда действовало жаропонижающее зелье, я думала, что мне плохо, я ошибалась. Потому что вечером, когда действие зелья ослабевало, а новую дозу принимать еще было нельзя, начался действительно ад.
Голова раскалывалась так, что периодически перед глазами возникали черные точки. Жарко было — не то слово, хоть яичницу жарь. Болела спина от долгого лежания, затекла шея от неудобной подушки. Как-то неприятно хотелось чесаться. И темнота, полное отсутствие света в комнате, лишь яркая полоска под дверью, по которой можно было определить, когда мимо кто-то проходил.
Обидное ощущение, что меня бросили, таким острым никогда еще не было. Простуду в приюте я переживала сама, никто не подходил ко мне, просто спала сутками и, если были какие-то лекарства, принимала их. А здесь, смотрите-ка, привыкла, обиделась, что никто не заходит! Как быстро, оказывается, привыкаешь к наличию… семьи?
— Сияющая, ты еще не сдохла? — радостно ухмыльнулся Кайл. — Есть хочешь?
— Нет.
Мой голос был тонким и слабым.
— Ты чего это? Ревешь, что ли?
— Может, и реву, — пробурчала я, вытирая слезы, которые почему-то тоже казались горячими.
— И что у нас болит? — Златокрылый уселся на кровать. — Голова болит?
— Болит, — всхлипнула я.
— Еще что болит?
— Спина болит, шея болит. Устала, — призналась я.
Самой уже стыдно стало. Ну болею. Где катастрофа-то?
— Устала? — хохотнул Кайл. — Все еще впереди. Вот покроешься болячками, буду тебя разрисовывать. Красота! Вот где развлечение-то! Все, реветь прекращай. Ну-ка, перевернись.
