И четвертый раз это произошло здесь. Против вашей эскадры были посланы U-1505 под командой Шнее и U-1507, командовать которой назначили меня. Это были пока все боеспособные лодки нового типа — U-1501, самая первая в серии, считается учебной — из-за множества дефектов; U-1502 погибла на Балтике при испытаниях; U-1504 пропала без вести у португальского побережья; про судьбу U-1503 и U-1506 я уже рассказал. Мерзавец Шнее — это он настоял, чтобы я занимал позицию восточнее? и атаковал первым: «Вам нужно оправдаться за потерю корабля, Зигфрид», — прикрылся мной, свинья, как приманкой — не здесь ли Русский Ужас?
И когда мы уже готовились выйти в атаку, мой Моцарт сказал: «Пеленг 85, это Он! Идет большим ходом, прямо на нас». Что нам было делать — уходить под эскадру, как мы поступили бы с конвоем? Но мы не знали, насколько вы и русские договорились — что, если Ужас погонится за нами и там? Мы пытались нырнуть на предельную глубину, но в этот раз русские торпеды достали нас, взрывы были близко. Хорошо, что чуть выше, основной удар пошел вверх — но в кормовом отсеке началась течь, если бы она расширилась — на глубине это смерть! И мы помнили — те, кто был со мной на 1506-й — как Ужас охотился за нами почти сутки, и выдержать это было выше человеческих сил! Мы солдаты, а не самоубийцы, и готовы выполнить свой долг, а не идти на верную гибель!
Да, я приказал всплывать и готовиться покинуть лодку. Поскольку знал, что сейчас будет — и британский плен казался не самым худшим выходом. Я оказался прав, торпеда попала в нас, когда я открывал верхний рубочный люк, первым выходя наверх, как положено командиру. Я успел выскочить, про судьбу остального экипажа не знаю. И бог дал мне силы продержаться в ледяной воде, пока меня не заметили и не подняли на борт вашего эсминца.
Хочу спросить лишь об одном. Удалось ли вам потопить этого ублюдка Шнее?
И снова подводная лодка U-1505.
«Ну вот, отбегался Штрель, — подумал Шнее, выслушав доклад акустика. — Удача, значит, такая — попасться этому русскому неизвестно чему. А тот сожрал и не подавился — нет, лучше быть живым трусом, чем мертвым героем! Тем более что и героями стать не успеем — пока будем занимать позицию для атаки, Ужас нас услышит и пошлет вслед за Штрелем! Так что — полная тишина, как под бомбами, отключить всё, что можно. И ждать».
Наверху был слышен визг винтов эсминцев. И более низкий шум — больших кораблей. Судя по пеленгу, они проходили перед лодкой. Может быть, их можно было достать торпедами, даже не всплывая под перископ, рассчитать положение по акустике, примерно оценив эскадренную скорость и, по изменению пеленга, дистанцию? Но для залпа требовалось как минимум всплыть со ста метров на десять-пятнадцать. И быть замеченными — даже если Ужас не успеет перехватить во время этого маневра, он после уже не выпустит. Так что лучше — не делать глупостей. Что там будет на берегу, это после — а здесь конец настанет немедленно.
Шнее был опытен и умен. И считал, что дожил до четвертого года войны (что не удалось даже его учителю, великому подводному асу Отто Кречмеру), исключительно благодаря своему благоразумию, заменяющему азарт. Играть лишь верную игру — и пас, когда положение сомнительно. Пусть рискуют и гибнут дураки.
Русского Нечто не слышно. Но вряд ли он сунется прямо к эскадре, у янки есть привычка сначала стрелять, разбираться потом. Судя по пеленгу, американцы (или англичане) уже прошли вперед, мы почти сзади, от них справа за кормой. И кригс-комиссар молчит — наверняка по возвращении донесет об уклонении от атаки! Значит, атака должна быть — теперь, когда это безопасно. Всплывать под перископ, цель по пеленгу… готовить полный залп (веером, задав торпедам угол растворения — может, в кого-нибудь да попадет!). И позаботиться, чтобы в журнале, на схеме маневрирования, объектом атаки значился вражеский линкор — кригс-комиссар, эта береговая крыса, не подводник, нестыковок не заметит! Залп — и сразу на глубину, и снова полная тишина — а вдруг Ужас вернется?
Это же место и время. Союзная эскадра.
Эскадра — или целый флот! — шла двумя отрядами. Линкор «Король Эдвард», в окружении тяжелых крейсеров, завесы эсминцев впереди, с двумя легкими крейсерами, и по флангам, замыкали строй подводные лодки. Позади и левее в десяти милях в подобном же ордере шли американцы.
Одна торпеда с U-1505 попала в «Джавелин», замыкающий из эсминцев правофланговой завесы. Остальные ушли в молоко, из-за веера растворения, заданного автоматом стрельбы, и слишком большого расстояния — немецкие электрические торпеды имели максимальную скорость всего двадцать восемь узлов, а Шнее стрелял уже вслед уходящей эскадре, не конвою, залп просто не успевал догнать цели. Но «Джавелину» не повезло — судьба такая у корабля, однажды он уже перенес попадание двух немецких торпед, оторвавших ему и нос и корму — и больше года провел в доке, с ноября сорокового по январь сорок второго. Сейчас же и одной торпеды хватило, чтобы эсминец потерял ход — через сутки, когда корпус буксируемого корабля начнет переламываться на штормовой волне, британский адмирал прикажет снять экипаж, людские потери будут минимальны — всего восемь человек, погибших при попадании торпеды. И Шнее, услышав взрыв, с чистой совестью приказал записать: «Поражен британский (или американский) линкор, миссия выполнена, и пора уносить ноги».
Доклад с «Ашанти», одного из головных: «Немецкая подлодка потоплена неизвестно кем или погибла от взрыва своей же торпеды. Спустя короткое время торпедирован „Джавелин“, явно другой лодкой». Значит, эскадра попала в зону охоты «волчьей стаи» — ситуация была хорошо известна англичанам, и меры защиты отработаны: увеличить ход и отворот в сторону (в данном случае, влево), чтобы оставить прочие лодки стаи за кормой. И передать оповещение американцам!
Всё могло быть иначе, не задержись американский отряд с поворотом всего на десять минут. Подчинение не было установлено, и в радиограмме от англичан было «рекомендую», а не «приказываю». По замыслу, американцы тоже должны были отвернуть на шестьдесят градусов влево, сохраняя прежнее положение относительно британского отряда, ну а после, пройдя миль двадцать на север, так же синхронно повернуть на прежний курс.
Так и не удалось узнать, отчего подводные лодки «Тюдор» и «Тайрлес» отвернули чуть круче, чем должно. Эскадра шла без огней, радары были включены лишь на эсминцах, но не на лодках. И две английские субмарины, оторвавшись от своих, выкатились влево из общего строя, пройдя за кормой эсминцев левофланговой завесы — никто не подумал, что скорость подлодок чуть меньше заданного по эскадре «в маневре уклонения», они неизбежно отстанут — на короткое время, и ничего бы не случилось, по завершении маневра они заняли бы свое место в строю.
Но из-за задержки с поворотом американского отряда идущая концевой «Тюдор» была замечена с «Мелвина», самого правофлангового из эсминцев американской головной «завесы». Расследование показало, что на «Мелвине» ничего не знали о повороте англичан, зато приняли предупреждение о подводной угрозе. И, как изрек один из национальных героев янки: «Пусть лучше меня судят двенадцать присяжных, чем несут на кладбище двенадцать могильщиков — всегда стреляй первым!» Разрывы пятидюймовых легли недолетом, на «Тюдор» сделали правильные выводы и поспешили погрузиться «от этих сумасшедших янки», тем самым, по мнению американцев, обозначив себя как врага. И в то время как «Мелвин» совместно с пришедшим на помощь «Мак-Дермутом», бомбили «Тюдор», быстро обнаруженную сонарами, третий эсминец, «Хелси-Пауэл», заметив «Тайрлес», атаковал немедленно. Британцы пытались передать опознавательные, помня об инструкции, не погружаться, чтобы не приняли за немцев — но уже вторым залпом «Пауэлл» добился прямого попадания в рубку лодки, затем еще и еще, и наконец, протаранил «обнаруженную немецкую субмарину», пока она не ушла на глубину. Только восемь человек из экипажа «Тайрлесс» успели выскочить наверх, и были подобраны эсминцем, остальные пятьдесят три погибли, как и весь экипаж «Тюдор». И лишь тогда американцы разобрались в обстановке.
