— Ну что вы, что вы, мой друг! — Голос Талейрана сочился такой непритворной любезностью, что Фуше сразу же насторожился — Хромец пользовался славой изрядного пакостника, а такой приветливый тон был подобен коварному пению сирены, завораживающей очередную жертву.
Фуше давно бы собрал на главу внешнеполитического ведомства убойный компромат, но вот беда — этот проныра старательно отсекал от себя британских посредников и совершенно не польстился на блеск английского золота, в отличие от того же Пишегрю. Так уж повелось со времен Барасса, что в республике все брали взятки. Важно было только то обстоятельство, с кого взимать мзду.
Но тут даже опытные шпионы, которыми Фуше окружил Талейрана, не доносили ничего предосудительного о его действиях. Нет, святых людей на свете не бывает, Хромец посулы брал и даже гордился этим, но от русских, что было негласно одобрено даже Гошем — все же союзники по «сердечному согласию».
Иной раз министр запускал руку в кошель к австрийцам, особенно при заключении мягких условий мира. Но главным образом беззастенчиво доил, как опытный виллан свою лучшую корову, германских князей и епископов.
Фактическая раздробленность Священной Римской империи на множество мелких государств и владений позволяла министру иностранных дел чувствовать полную уверенность в завтрашнем дне, ибо хитромудрый дипломат охотно брал отдаваемые ему золотые за ничего не значащие обещания от лица республики.
Но сейчас полицейский всем естеством почувствовал, что Талейран пришел с чем-то серьезным.
— Что делается на свете, гражданин министр?
Шутливый вопрос Фуше завис в воздухе, но он успел заметить, как мгновенно сверкнули глаза собеседника.
— На свете много чего произошло… — Талейран улыбнулся своей знаменитой ухмылкой и столь же шутливым тоном добавил: — Очень много творится интересного, о чем бы мне хотелось поговорить с вами, мой друг, и немедленно…
— Об интересном? — Фуше тоже улыбнулся, но его глаза стали холодны как лед: начало разговора ему не понравилось.
— И что же такого происходит в свете, что должно было вызвать интерес министра полиции? Мое дело — Франция, гражданин Талейран! А уж все остальное, — Фуше картинно развел руки, — в компетенции вашего ведомства, или я ошибаюсь? Да вы присаживайтесь, разговор, как я понимаю, будет о неких серьезных делах?
— О да! Вы, как всегда, чрезвычайно догадливы и правы, гражданин министр! Речь пойдет о Втором консуле республики. Ведь он в вашей компетенции после событий на улице Сен-Никез, господин министр? И о Новом Свете, который мы рискуем потерять…
Новый Орлеан
— Кому выгодно убийство генерала Моро? Как только ответим на этот вопрос, Алексей Петрович, будем знать, что нам делать!
Граф Резанов наклонился над подсвечником и заново раскурил потухшую сигару. Выглядел наместник усталым, лицо посерело — он не спал уже вторую ночь, как и сам Ермолов.
Вот уже вторые сутки весь Новый Орлеан походил на взбаламученное болото — убийство Второго консула республики взбудоражило весь город, на улицах стояли солдаты поднятого по тревоге французского гарнизона.
Не меньшая суета царила и в порту. Военные корабли союзных держав спешно готовились к выходу в море, и, глядя на такой аврал, можно было подумать, что нападение британского флота ожидается с часу на час.
— Я думаю, Николай Петрович, — Ермолов заговорил осторожно — подполковник за последние сутки совершенно измотался. — Второй консул был неудобен очень многим. Англичанам — как завоеватель Канады, нам — все из-за того же камня преткновения, слишком играл на руку североамериканским дельцам. Приложил ли к этому руку Вашингтон? Не знаю… Но если некое соглашение было подписано, а эти торгаши признают его действительным, то в конечном счете убийство выгодно им.
— Нити могут вести и в Париж, Алексей Петрович! Моро — соперник Гоша и Первый консул республики мог отдать этот приказ. Особенно после того, как прошлой весной Моро уступил центральные провинции Канады североамериканцам…
— Это вполне вероятно, Николай Петрович, не могу не признать! Такое решение более чем возможно…
— В том-то и дело, полковник, — усмехнулся наместник, горестная складка собралась в уголке рта. — Когда слишком многие жаждут смерти, то удара кинжалом следует опасаться с любой стороны. Впрочем, Алексей Петрович, этим делом предстоит заниматься только вам, а я сегодня же отплываю в Мексику. А посему нам предстоит обсудить некоторые аспекты вашей будущей деятельности в здешних краях.
— Я вас внимательно слушаю, граф, — осторожно произнес Ермолов. Такая увертюра к дальнейшему разговору ему сильно не понравилась, от нее ощутимо попахивало государевым «словом и делом», что могло дать как толчок к стремительной карьере, так и весьма фатальные последствия для носителя подобных секретов…
Альхесирас
— Это Альхесирас, мон альмиранте. Гибралтар совсем рядом, осталось совсем немного. Ваши корабли чудесны, я в полном восторге — они имеют великое превосходство над британскими, способны уничтожить любого противника! Это великолепно!
Ушаков внимательно посмотрел на гористый берег, тянувшийся вдали, и снова повернулся к испанскому флотоводцу — под стук паровой машины они вели интересный разговор в адмиральском салоне, начавшийся еще ранним утром, после того, как гость досконально изучил русский линкор, спустившись даже в угольные ямы.
— Дон Федор! — Вице-адмирал Гравина уже научился произносить русское имя почти без акцента, и Федор Федорович Ушаков уже не улыбнулся. — Мы одержали величайшую победу, мон альмиранте, и только благодаря вам и вашим доблестным русским морякам!
— Полноте, дон Фредерико, вы сражались не менее отчаянно и тоже заслужили великую славу вместе с нашими союзниками французами. Это наша общая победа!
— Но главный вклад ваш, дон Федор. Мы с покойным Вильневым лишь помогли, — Гравина тяжело вздохнул и добавил с печалью в голосе: — Но потеряли очень много кораблей!
— Вот об этом печалиться не нужно, — Ушаков улыбнулся, сочувствуя. — Главное, что потери в экипажах не очень большие. А старые линкоры… Невелика потеря! Можно было бы и все их утратить, все равно года через три-четыре их придется разбирать на дрова. На море наступили совсем другие времена, ветер уступил место пару!
— Это вы, мон альмиранте, можете позволить себе строить корабли с паровыми машинами. А у моей страны денег на них просто нет. Сами видите, до чего довел мою Испанию… Годой.
Федор Федорович с немым удивлением посмотрел на испанского адмирала. Тот о чем-то недоговаривал и явно хотел произнести имя короля, но в последний момент поменял на ненавистного премьер-министра. А это было симптоматично. Ушаков решил «прощупать» настроение собеседника, помня настоятельную просьбу князя Кутузова.
— Мой император поможет вам! На наших верфях для вашего флота уже строятся семь линейных кораблей с паровыми машинами. А также десяток более мелких — фрегаты, корветы, посыльные пароходы. Все это вы получите через два года, не позже. И совершенно безвозмездно. К тому же наши войска выбьют британцев из Гибралтара, если уже не взяли эту крепость. Недаром император отправил с войсками своего сына, а командование поручил внуку. Ведь, несмотря на молодость, принц Иоанн Александрович опытный воин, тем более с ним один из самых знающих наших генералов — князь Кутузов, лучший ученик и соратник фельдмаршала Суворова!
