— О да! — Лицо Гравины расплылось в улыбке. — Гибралтар будет взят, в этом никто не сомневается. Инфант Хуан любим всеми — тем более что его высочество есть живая связь с великим императором, чья поддержка для нас жизненно необходима. И даже более…
Гравина остановился и черными, до предела серьезными глазами посмотрел на Федора Федоровича — русский адмирал подобрался, поняв, что испанец сейчас заговорит об очень важном…
Лондон
— А ты помолодел, Александр Васильевич, еле догнал! И все в трудах, и все в заботах…
Поручик Денис Давыдов стоял навытяжку, молодецки выпятив грудь, за князем Багратионом и восторженными глазами взирал на двух величайших людей России, как искренне считали все стоявшие здесь рядом генералы и офицеры русской армии.
Император Петр Федорович лихо спрыгнул с подножки кареты, будто ему не три четверти века исполнилось, а втрое меньше лет. Но и фельдмаршал не уступал монарху в подвижности — задорно потряхивая хохолком на голове, подвижный как ртуть, он буквально поедал глазами предместье английской столицы, розоватое в восходящих лучах солнца.
— Еле догнал тебя, фельдмаршал, — вскачь карету гнал!
— То не я, батюшка-государь, то чудо-богатыри твои быстро ходят! За три дня сто верст одолели! Штыками дорогу проложили!
— Мои солдаты, это ты верно сказал!
Тут Денис заметил, что Петр Федорович еле заметно хмыкнул. Государь был весел, улыбался, но глаза хоть и блестели, словно принял самодержец пару рюмочек, но смотрели пристально и властно, так, что все генералы четко стояли во фронте.
— Солдаты-то мои, фельдмаршал, а вот чудо-богатырями ты их сделал, тебе и слава! И что делать будем, с ходу брать?
— Так точно, ваше императорское величество! — Суворов радостно подпрыгнул на месте и сияющими глазами посмотрел на генералов. Гусар постарался как можно незаметнее улыбнуться — военачальники, как застоявшиеся жеребцы, рвались в бой. Ведь за взятие вражеской столицы, как ни крути, и награды положены соответствующие, за славу России, добытую в бою.
— С кем сражаться-то, государь? Войск там не осталось. Одно мужичье с ружьями да баре со шпагами!
— Вот и вразумите их хорошенько! Научите их огурцы мытыми кушать! Пусть узнают, твари, как с русскими сражаться! И, мыслю, поторопиться надобно: флот уже в Темзу вошел и в полдень десант высаживать начнет, если уже не начал, — Сенявин и Грейг горячи оба! — Голос императора стал заметно строже, и все тут же прониклись, ощутив, насколько важный наступил момент. Осаждать город долго, это Денис хорошо знал, но уличные бои грозили большими потерями, за которые император и наказать мог.
Но все сомнения молодого гусара разрешил властный голос человека, который уже сорок с лишним лет крепкой рукой управлял самой большой державой мира:
— Солдат беречь! Англичан разгонять пулеметами, если с домов стрелять начнут, подкатывать пушки и гаубицы и крушить весь дом, к едрене фене! Вперед пойдут гренадеры и казаки, город отдам на три дня! И учтите, господа, к вечеру сюда доберутся французы! Они хоть наши союзники, но… Сами понимать должны, не маленькие!
По лицам всех пробежала улыбка. Денис даже машинально кивнул. Еще бы! Если русские возьмут Лондон, то тем самым французы встанут в подчиненное положение, а это ох как много значило!
— Фельдмаршал, два часа на подготовку, потом штурм. Я не собираюсь вмешиваться в вашу диспозицию, но прошу вначале отправить парламентера. Предлагаю королю Георгу немедленно прибыть сюда для переговоров, в случае отказа я вас ни в чем не ограничиваю. Но город должен быть взят! Хоть спалите его, ко всем чертям, хоть превратите в развалины!
— Так точно, государь!
Суворов прямо на глазах потемнел, щека дернулась. Приказ ужасал, но все знали, что это пришла месть. Подтянулся и Денис, знавший чуть больше других, и восторженно посмотрел на обожаемого монарха. Тот заметил этот взгляд, улыбнулся, преобразился прямо на глазах, как актер, по-стариковски заканючив:
— Ой, стар наш Александр Васильевич стал! Все забывает да забывает, вещицу дорогую потерял…
— Это какую?! — Суворов искренне изумился. — Надежа-государь, я тебя не понимаю!
— Знак Георгия первого класса ты в Лондоне потерял, а кто из генералов первым туда войдет и знак фельдмаршала найдет, то звездой второго класса и пожалую. Да еще полсотни Георгиевских крестов для служивых разбросано, токмо на улицах поискать хорошо надобно. Так что, господа, время терять не советую! Да, вот еще… Матвей Иванович!
— Я, батюшка-государь! — Донской атаман шагнул к императору, выпятив грудь и демонстрируя усердие. Глаза Платова прямо лучились — монарх к казакам всегда благоволил, и те были готовы хоть в лепешку разбиться, но приказ выполнить, даже беса за рога привести. А уж если государь о чем-то их просил, то дело это чуть ли не святым становилось.
— У меня к донцам просьба великая есть. Прошу исполнить ее в точности, и не мешкая. Если брат мой Георг из города выедет, дорогу ко мне перепутав по забывчивости своей, то с чадами и домочадцами его найти и бережно ко мне доставить. Хочу с ним побеседовать по-родственному о взаимоотношениях между державами нашими!
Париж
— Второй консул ведет какие-то тайные переговоры с президентом Джефферсоном! И пять месяцев тому назад они условились, что как раз в эти самые дни в Новом Орлеане произойдут некие переговоры между госсекретарем, русскими и генералом Моро…
Талейран произносил слова осторожно, не выделяя интонацией своего отношения к делу, — что и говорить, настоящий дипломат. Вот только сказанное министром иностранных дел было сведениями уже давно устаревшими, или, как говорят, «протухшими», и Фуше мстительно улыбнулся, предчувствуя свое незабываемое торжество. Не каждый день можно получить огромную радость, больно щелкнув по носу своего заклятого «друга»!
— Вы имеете в виду, господин Талейран, предложение САСШ? О продаже им нашей Луизианы за четыре миллиона долларов? Гражданин Первый консул уже выразил свое отношение к этой сделке. Мы категорически отказались от продажи…
— Речь идет не о продаже, господин министр полиции, речь идет совсем об ином…
Голос Талейрана стал строгим. Он был готов произнести очередную филиппику, которыми славился в парламенте, но Фуше опередил, нанеся неотвратимый удар:
— Моро давно состоит в масонской ложе филадельфов, нам это давно известно! Как и то, что он дал свое согласие на содействие этим американским торгашам ради их демократии и свободы! — Последние два слова Фуше произнес с такой нескрываемой иронией, будто выплюнул нечто непотребное. — А это уже измена республике!
— Вы уже доложили гражданину Первому консулу? — На Талейрана было больно смотреть.
Какой там щелчок по носу?! Он получил от министра полиции полновесную оплеуху. Его ищейки оказались гораздо осведомленнее, нежели послы и агенты Французской республики за рубежом.
