— Совсем ты исхудал в этой своей командировке. Вон, одни уши остались! Так ни одна девушка на тебя не посмотрит.
— А волосы отрасти! — вторил отец. — Лысым всегда успеешь походить. К старости все равно шевелюра поредеет.
— Ну ты, пап, даешь! — хмыкнул парень. — Мне до старости — как до Луны!
И вдруг он отчетливо услышал смех. Журналист с удивлением взглянул на родителей, но, казалось, они ничего не слышали. Мама продолжала рассуждать по поводу девушек, а отец принялся говорить о скоротечности времени. Глеб посмотрел на Жорика. Тот спокойно лежал на диване и тарахтел, как холодильник.
— Я на минутку! — произнес парень и, выйдя из-за стола, отправился в ванную.
К его изумлению, кот тотчас последовал за ним.
— Георгий Матвеевич, — обратился к нему журналист в коридоре, — а не кажется ли вам, что это уже слишком?! Вы меня и в туалете преследовать будете?
Жорик что-то мявкнул и поотстал. Глеб зашел в ванную и закрылся на замок. Затем он обернулся к зеркалу и замер на месте. Из отражения на него смотрел… дед Матвей! Старик весело хихикал.
— Бред, бред, бред… — прошептал парень.
Он коснулся рукой своего лица, и дед в точности повторил его жест. Журналист тряхнул головой, старик сделал то же самое!
— Неужели с ума схожу?! — с ужасом прошептал Глеб и медленно опустился на край ванны.
Он вновь услышал смех.
— Да успокойся ты, Глеб! — раздался голос деда Матвея из зеркала. — Это я шутканул чуток! Ну, разыграл тебя маленько.
— Дед Матвей?! — не поверил своим ушам парень.
Он снова встал и прильнул к зеркалу.
— Да я, я! — махнул рукой старик.
— Ну вы меня и напугали!
— У страха глаза велики! А как я иначе мог убедиться, что с вами все в порядке? Телефона-то у меня нет! Пришлось «бабушкиным» способом воспользоваться, установить связь через зеркало. Забавная, я доложу тебе, штука! Видел бы ты свою перепуганную физиономию!
Дед Матвей снова рассмеялся.
— Да у нас все — слава Богу! — сказал журналист. — Правда, Жорик мне проходу не дает. Всюду, как хвост, за мной телепается.
— Так все же правильно! Он в тебе зверя огненного чувствует, поэтому и не отстает. Теперь, пока ты от монстра не избавишься, Жорик твоей тенью станет. Кстати, как он поживает?
— Кто? Кот?
— Да нет! Про кота я и сам все знаю. Он со мной постоянно на связи. Как квартирант твой поживает?
— Нормально все!
— Новых, необычных явлений со своим телом не заметил?
— Пока нет.
Глеб решил промолчать про резкое повышение температуры и про «защитную» оболочку, которая не давала воде смачивать его кожу. Он опасался, что дед Матвей, чего доброго, может нагрянуть в Москву и перепугать его родителей.
— Смотри, — продолжал разглагольствовать старик, — если какие-то изменения заметишь, сразу Ольге звони. Она мне передаст. Я ведь не всегда в зеркале торчать буду. И помни! Как только свои дела сделаешь — сразу ко мне! Пора квартиранта твоего прогонять. А то как бы не затянуть нам процесс до необратимого…
— Мрачные шутки у вас, дед Матвей! Но основное я понял. Если что-то случится, я вас найду. Если нет — ждите нас с Жориком назад где-то через месяц.
— Какой месяц, парень?! Ты недели три протянешь, не больше! Москва — город соблазнов и грехов. Языческий мыслеобраз начнет в себя всю отрицательную энергию впитывать и бурно развиваться. И глазом моргнуть не успеешь, как спалит он тебя.
— А я себя буду как аскет вести. Никаких развлечений, посиделок и гулянок! Только завершу дела и родителей подготовлю к тому, что в Великий Устюг перееду.
— Хорошо. Но про Жорика не забывай! Он часть отрицательной энергии будет у тебя забирать. Следовательно, задержит рост монстра.
— Запомнил, спасибо! И еще… есть у меня к вам маленькая просьба, дед Матвей, можно?!
— Валяй!
— Вы могли бы в следующий раз появляться не так неожиданно?!
— А уж это как получится, парень. Я и сам не ожидал такого успешного сеанса связи. Зеркало-то у меня старенькое, битое… и на тебе! Контачит не хуже твоего трюмо!
— Ладно, дед Матвей! Пойду я, а то родители меня уже потеряли, наверное.
— Бывай, парень! И помни: я за тобой приглядывать буду.
В этот момент в дверь ванной постучала мама и вкрадчиво спросила:
— Глебушка, с тобой все в порядке?
— В абсолютном порядке! — ответил журналист, на секунду отвернувшись от зеркала.
Когда он вновь в него взглянул, эксцентричного старика в отражении уже не было. Парень вышел из ванной и прошел за стол. Жорик бежал за ним.
— Сын, ты хоть расскажи нам с матерью, что за командировка у тебя была?! — внезапно спросил отец. — Из нее ты вернулся каким-то… странным.
— Обычная командировка. Про Деда Мороза репортаж делал, — начал говорить Глеб. — Вы же знаете, что в Великом Устюге его резиденция…
И он стал рассказывать о Вотчине, о детских конкурсах, о городе и фестивале елочных игрушек. Закончив повествование, парень спросил:
— А что у вас нового произошло? Меня же долго не было. Наверняка что-нибудь интересное да приключилось.
— Да какой там! — махнул рукой отец. — У нас сплошной негатив. Зарплату мне задерживают, стройку заморозили…
Отец Глеба работал прорабом.
— Что так?
— Понимаешь, там возле дома провал образовался, приличный такой… метров десять в длину, семь в ширину, ну и метров пятнадцать в глубину. Понаехали коммунальщики, потом еще какие-то службы. Короче, стройку заморозили до выяснения обстоятельств.
— Нормально! А как все это время жить? Святым духом питаться? — возмутился журналист.
— Вот и я о том же, — кивнул отец. — Хорошо еще, что мать работает, а то давно бы с голоду умерли.
— Ладно вам! — произнесла мама. — Ну не повезло с этим провалом! Ничего, другой объект дадут!
— Действительно, па, почему вас не переведут?
— Понимаешь, дом уже почти готов. Застройщик в него кучу денег вложил. А теперь что получается?! Вызвали специалистов, а они говорят, что карстовые пустоты как раз под фундамент дома уходят. То есть в любую минуту он может под землю провалиться. Вот сейчас и решается вопрос о том, как грунт укрепить. Потому и на другой объект нас не переводят.
— Страшно! — вздохнула мама. — А вдруг под нами тоже пустота?
— Под всей Москвой пустота! — хмыкнул отец. — Мы ж над морем живем. Нас от него всего небольшая земляная перемычка отделяет. Это я как специалист говорю.
— Будет тебе, отец, страсти на ночь рассказывать! — заметила мама. — Глебу приятные новости нужны, а ты на него всякую чернуху льешь.
