— Пожалуйста… — шепнула Лесли. — Сегодня, сейчас…
Стрэнд колебался, но всего секунду. Более подходящего момента найти было нельзя. Прижаться к ее теплому, такому знакомому телу, слиться с ним, утешиться, забыться хотя бы на миг. И, выскользнув из пижамы, он прилег рядом с женой на узкую постель. Они обнялись. Какое-то время они лежали молча.
— Ничего не говори, — прошептала она. — Ничего, не надо… — И начала ласкать его.
Потом они занимались любовью, нежно, беззвучно, и постепенно желание и благодарность, эти дары, сопутствующие истинной любви, отодвинули хаос ночи.
После этого Лесли сразу же заснула. Стрэнд же долго лежал без сна, и сердце его, внезапно превратившееся в некую отдельную неуправляемую часть тела, бешено билось. Нет, только не сейчас, этого просто не может быть, подумал он. И попробовал усилием воли утихомирить биение, барабанным боем разрывавшее грудь. Но сердце продолжало громко и неровно стучать; казалось, оно повиновалось неким собственным сигналам. И несмотря на все усилия, дыхание Стрэнда становилось все более тяжелым и частым. Он начал хватать ртом воздух, задыхаясь. Собравшись с силами, он сумел выбраться из постели и, спотыкаясь, побрел в темноте в ванную, где находился его бритвенный прибор, а в нем — пузырек с нитроглицерином. Наткнулся на стул, со стоном тяжело рухнул на пол. И уже был не в силах подняться.
Шум разбудил Лесли, и секунду спустя она включила настольную лампу. А затем с криком выпрыгнула из постели, бросилась к мужу, опустилась на колени рядом с ним.
— Лекарство… — задыхаясь, пробормотал Стрэнд.
Она вскочила и бросилась в ванную. Он видел, как там загорелся свет, слышал стеклянный звон пузырьков и флаконов, шум воды, бегущей из крана. Медленно подтянул ноги к животу и кое-как умудрился сесть, привалившись спиной к креслу. Вот Лесли снова возле него, снова на коленях, поддерживает голову и сует ему в рот капсулу, а потом подносит к губам стакан воды. Он жадно и нетерпеливо глотнул и почувствовал, как капсула прошла вниз по горлу.
Потом попытался выдавить улыбку.
— Все будет в порядке, — сказал он.
— Помолчи, милый. Тебе нельзя разговаривать.
Наконец прерывистое хриплое дыхание стало более ровным. Похоже, приступ, если то был действительно приступ, миновал.
— Ну вот, — сказал Стрэнд и поднялся. Пошатнулся и добавил: — Мне холодно, надо лечь в постель. — Он чувствовал, как нелепо выглядит, стоя вот так, голый, посреди комнаты.
Она помогла ему добраться до кровати, и он со вздохом облегчения растянулся на простынях.
— Вызвать доктора?
— Нет, не надо. Просто я хочу спать. Пожалуйста, посиди со мной немного. Только выключи свет. И обними, крепко-крепко.
Секунду-другую Лесли колебалась, затем поставила стакан с водой и пузырек с лекарством на тумбочку у изголовья и улеглась в постель рядом с мужем.
Проснувшись утром, Стрэнд чувствовал себя прекрасно. Приложил руку к груди и с удовольствием убедился, что слабый стук сердца еле слышен.
Они с Лесли завтракали в номере, когда зазвонил телефон. Лесли подошла снять трубку. Стоя у столика, на котором находился телефон, она выглядела такой посвежевшей и молодой. Длинные волосы, отливавшие в утреннем свете золотом, спадали на халатик. Глядя на нее, Стрэнд в очередной раз удивился способности женщин быстро восстанавливать физические и душевные силы.
— Конечно, Рассел, — говорила она. — Я вас прекрасно понимаю. Не беспокойтесь, через час мы будем готовы. — Она положила трубку, вернулась к столу и намазала маслом круассан. — Мы возвращаемся в Париж, сегодня же утром, — сказала она мужу. — Полагаю, долина Луары потеряла для нашего друга всякую привлекательность.
— Как он говорил?
— Нормально. А как он говорил, когда вы виделись прошлой ночью? — И Лесли, с кофейной чашкой в руке, вопросительно взглянула на мужа.
— Тебе лучше не знать.
— Что, так плохо?
— Хуже не бывает. Отвратительное и печальное зрелище. Хочешь знать всю правду до конца? В те минуты я пожалел, что мы вообще с ним знакомы.
— Настолько скверно?.. — задумчиво пробормотала Лесли.
— Еще хуже.
— Он что, напал на тебя?
— О нет, конечно, нет. Ничего личного в этом не было. Он проклинал весь белый свет. — Стрэнд поднялся из-за стола. — Если мы должны быть готовы через час, я, пожалуй, начну одеваться и укладывать вещи.
Путешествие в Париж было невеселым. Лесли оказалась вовсе не такой уж стойкой. Ночные переживания, несомненно, отразились на ней. После завтрака женщина вдруг начала кашлять, похоже, у нее даже поднялась температура, из глаз и носа потекло. Она время от времени жаловалась, что мерзнет, хотя оделась очень тепло, да и день стоял почти что жаркий.
Вел машину Хейзен — с виду собранный, сдержанный, как всегда, безупречно одетый в строгий деловой костюм. Не успели они миновать окраины Тура, как Стрэнд пожалел, что миссис Аркур так внезапно покинула их ночью. Хейзен вел машину как сумасшедший — то медленно и виляя посреди дороги, то вдруг резко жал на газ и обгонял трейлеры на крутых поворотах, чертыхаясь и осыпая проклятиями других водителей, точно они были его заклятыми врагами. «Зачем ему таблетки, чтобы совершить самоубийство? — не без ехидства подумал Стрэнд, сжимая потную руку жены в своей. — Он вполне может расстаться с жизнью с помощью двигателя внутреннего сгорания. А заодно и всех нас заберет с собой на тот свет». Их трясло и бросало из стороны в сторону на резких поворотах, и все то время, что они ехали, Лесли сидела, неестественно выпрямившись и прижавшись ногой к ноге мужа. Линда же, нарядно одетая и сидевшая на переднем сиденье рядом с Хейзеном, почти всю дорогу проспала. Будто решила, что, если уж предстоит погибнуть этим утром, лучше уйти в мир иной в счастливом неведении. Прошлой ночью Линда не спала ни минуты — так, во всяком случае, она заявила Стрэндам — и, похоже, твердо вознамерилась хорошенько отоспаться, чтоб предстать пред Создателем свеженькой и бодрой.
Но неким чудесным образом они пережили это безумное путешествие. И вот машина затормозила перед «Крийон». От колес воняло горелой резиной — кстати, этот неприятный запах сопровождал их на протяжении всего пути, — и Линда, открыв глаза, протянула:
— О, мы уже приехали! Ты просто замечательный водитель, Рассел. Я так славно выспалась.
— Эти французские шоферы, — проворчал в ответ Хейзен. — Просто диву даешься, как все они до сих пор живы.
— Знаете, Рассел, — заметил Стрэнд, выбираясь из автомобиля, — никогда больше не сяду в машину, за рулем которой находитесь вы.
Хейзен, растерянно прищурившись, уставился на него.
— О чем вы? Не понимаю…
Было время ленча, но Хейзен извинился и сказал, что ему надо срочно заглянуть в офис. Взмахом руки остановил такси, прыгнул в него и укатил, даже не попрощавшись. Лесли сказала, что чувствует себя скверно и хотела бы прилечь. Стрэнд, которого не вдохновляла мысль о ленче наедине с Линдой, заявил, что тоже устал и они пообедают с Лесли позже, в номере. То солнечное утро, когда, три дня назад, полные радостных предвкушений, они отправлялись в путь с площади Согласия, казалось теперь неким туманным и почти нереальным воспоминанием.
